Блейк Крауч - Западня. Занесенные снегом

Она отступила к подножию каменной лестницы – теперь ей оставалось только смотреть, как они приближаются, и ждать смерти. Девлин закрыла глаза, чувствуя, как снег скапливается на ее скулах, на веках, на кончике носа… Ощутив внезапно неожиданное, странное тепло во всем теле, она почувствовала, как приближается блаженное забытье, и была рада ему. Ее губы шевелились в такт ее мыслям. Она думала, что могла бы немного вздремнуть, чтобы собраться с силами, а когда проснется, то сумеет выбраться из снега, войти внутрь библиотеки и сесть у огня.

Но это было совсем не срочно. Она могла переждать до утра, если нужно. Или до весны, когда стает снег. Ей наконец-то стало хорошо и с каждой минутой делалось все теплее.

Девлин слышала, как приближаются волки, как они, рыча, устремляются к ней сквозь глубокий снег, как их огромные челюсти щелкают вокруг нее, и этот звук напоминал отдаленные ружейные выстрелы в ночи.

Прошло двадцать минут с тех пор, как он выкинул соплячку на мороз, и техасцы, успевшие все позабыть, играли в столовой в холдем [22], делая по-дурацки завышенные ставки – вне всяких разумных пределов.

Он жил в этом коттедже и управлял своим бизнесом десять лет, но еще никогда не был так близок к катастрофе: Джеральд мертв, Пол тоже, а эта женщина, Кейлин, куда-то скрылась. Хотя Дональд, на диво способный социопат, несомненно, найдет ее еще до рассвета – как было со множеством других.

Итан откинулся на спинку одного из кресел, обтянутых коричневой кожей, стоящего в нескольких шагах от камина в библиотеке, и положил ноги на такую же кожаную оттоманку. Он оставил брата лежать в его апартаментах в кресле у очага, а Джеральда – в алькове южного крыла, там же, где Кейлин перерезала ему глотку. Этим всем можно заняться и утром – уборкой и объяснениями с техасцами, если те хоть что-то вспомнят, – а сегодня вечером ему не хотелось думать ни о чем, кроме того, как грандиозно он мог влипнуть.

Мужчина наполнил легкие дымом.

Когда курительная смесь наконец оказала свое воздействие, он выпустил длинную бамбуковую трубку из пальцев и обмяк в кресле, глупо улыбаясь в потолок и выдыхая кольца дыма в сторону камина.

Сквозь опиумный туман он услышал частый стук и на миг решил, что это колотится его сердце – после хорошей затяжки оно нередко принималось бить о ребра, словно молот в кузнице. Но это было не так. Итан чувствовал свой пульс – тот был тихим и медленным, и в его ровном ритме было что-то убаюкивающее.

Он редко вставал из этого кресла в те вечера, когда курил опиум, предпочитая сидеть здесь, в тепле перед камином, чтобы видеть только танцующие языки пламени и рдеющие угли и слышать лишь потрескивание огня.

Потребовалось значительное усилие, чтобы выбраться из кресла. Наконец он встал и посмотрел на собственные ступни, касающиеся пола, сверху вниз. У него возникло странное чувство, будто эти конечности не принадлежат ему. Мужчина определенно не чувствовал их, даже когда шагнул на ледяной мраморный пол вестибюля. Там, поблизости от двери, уже ждал Дональд с дробовиком.

– Упрямая мелкая паршивка, а? – произнес Итан. – Дай-ка мне это! – Он забрал у Дональда дробовик и спросил: – Хочешь увидеть, как она полетит?

Охранник хмыкнул, когда хозяин дома откинул три железных засова и распахнул дверь.

Дональду показалось, что затылок Итана взорвался, колени его подогнулись, и тело рухнуло на каменный пол, словно мешок с костями. Острый осколок его черепа отлетел охраннику прямо в глаз.

На пороге стояла фигура, темная и бесформенная в свете свечей. Дональд отступил назад, нащупывая «глок» в кармане куртки, и тут вспышка второго выстрела ослепила его, а за ней последовало несколько мгновений жгучей боли. А потом все закончилось.

Уилл Иннис, измотанный, с черными от мороза щеками, в полубреду от холода и усталости, ввалился в открытую дверь коттеджа. Он бросил взгляд на двух мужчин, которых только что застрелил, – оба, несомненно, были мертвы. На мраморном полу растекались лужи крови, в свете лампы похожей на черный лак.

В коридоре на другом конце вестибюля послышались шаги. Уиллу было не по себе с пистолетом – при выстреле тот едва не выскакивал из ладони, – и он взял дробовик первого убитого.

Передернув затвор, бывший адвокат нацелил оружие в сторону коридора. В зал вышли трое мужчин – в свете свечей были видны лишь их силуэты. Один из них крикнул:

– Итак, ты тут упражняешься в стрельбе по мишеням без нас?

Выстрел гулко раскатился по вестибюлю.

Уилл снова взвел затвор и выстрелил еще раз. Мужчины бросились прочь, но два новых заряда, посланных им вслед, прекратили этот шум и беготню.

Иннис прошел через вестибюль к тускло освещенному коридору и осмотрел трех людей в кимоно, лежащих на полу. Один из них разметался неподвижно, два других по-собачьи скулили и пытались ползти по полированному мрамору, оставляя за собой темные полосы крови.

Дев лежала на крыльце, совершенно голая. Ее била крупная дрожь, и снег уже почти занес ее. Когда Уилл увидел дочь в таком состоянии, на глаза ему навернулись слезы.

Мужчина поднял ее из снега и отнес в коттедж. Когда он запирал двери на все замки и засовы, где-то в снежной темноте завыл волк. Иннису так и не удалось убить ни одного из них.

На другой стороне вестибюля сквозь открытую дверь виднелись отблески пламени, танцующие на стенах. Уилл понес Девлин через зал в библиотеку, где в камине горел огонь.

Он уложил дочь в кресло, поднял ее ноги на оттоманку и придвинул ее поближе к огню. Иннис не мог заставить себя даже думать о том, как повлияло на ее здоровье время, проведенное нагишом под снегом, – особенно если учесть ее болезнь. Как только они покинут это место, ее нужно будет немедленно доставить в больницу.

Сняв с полки над камином стопку одеял, он укутал Девлин. Ее тело все еще было холодным на ощупь, и дрожь не утихала.

Опустившись на колени, Уилл провел ладонью по ее мокрым от растаявшего снега волосам.

– Папа здесь, с тобой, – произнес он. – Ты в безопасности, малышка.

В вестибюле раздались шаги.

Иннис повернулся, глядя сквозь открытую дверь в темноту, которую нарушали лишь огоньки свечей. Расшнуровав и сняв ботинки, чтобы те не скрипнули, он выскользнул из библиотеки и тихонько прикрыл за собой дверь.

Шагов больше не было слышно. Уилл пробежал через вестибюль обратно к парадному входу и немного постоял там, прислушиваясь к свисту ветра за дверями. Лицо его горело от обморожения, болели вчерашние волчьи укусы на ногах.

Кто-то показался в проходе возле библиотеки – Уилл видел лишь черный силуэт в темноте. Он пытался понять, видит ли этот кто-то его самого, ведь поблизости от входа не было ни одной лампы или свечи. Потом ему пришла в голову мысль, что этот человек, наверное, гадает о том же самом.