Татьяна Полякова - Не вороши осиное гнездо

– А непохоже было, что кого-то боятся?

– Нет. Та, что с сумкой, всегда несчастная, а та, что расплачивалась, ее утешала. Типа потерпи и все такое. А чтоб боялись, такого нет. Я думаю, одна получше устроилась, другая похуже.

– А кроме кафе вы их где-нибудь видели?

Девушки дружно покачали головой.

– Только здесь.

– А уходили в какую сторону, не заметили?

– Та, что с сумкой, в сторону Ильинки, это точно, а вторая, по-моему, в переулок.

– По Ильинской – это значит к фабрике, – сказал Владан, когда мы покинули кафе. – А переулком легко попасть на Кирова.

– Улица, выходящая на пустырь? – сообразила я.

– Точно. Следы нашей девушки стоит поискать там.

– Неплохо бы уточнить на фабрике, какую конкретно Гуля покупала сумку.

– Уже уточнил, – кивнул Владан. – Похоже, сумка наша.

– Кажется, я вчера пропустила много интересного, – уже не скрывая обиды, буркнула я.

– Да ладно, – засмеялся он. Мне бы угомониться, а я продолжила:

– Я думала, что расследованием мы занимаемся вместе.

– Разумеется, вместе, но это не повод выносить мне мозги. Вчера я сбежал из собственной квартиры, потому что Маринке вздумалось выяснять отношения, сегодня ты достаешь… Пожалуй, я рано вернулся с рыбалки…

– Извини, – промямлила я, едва сдерживаясь, чтобы не зареветь от обиды.

Он сгреб меня за плечи и поцеловал в макушку, и в тот момент я была абсолютно счастлива: от его рук на своих плечах, от его близости, хотелось замереть, зажмуриться, чтобы сохранить в себе эти ощущения, не дать им исчезнуть, но Владан уже тянул меня за собой, и я со вздохом подчинилась.

Мы вновь заглянули на мойку машин, где были вчера, и вновь не застали хозяина. Когда возвращались на Ильинскую, Владан заприметил детвору в сквере неподалеку от мойки. Свистнул, мальчишки дружно обернулись, а он махнул рукой, призывая приблизиться. Пацаны бросились к нам наперегонки и теперь, задрав головы, смотрели на Владана. Меня, кстати, совершенно игнорируя.

– У кого есть мобильный? – спросил он.

Мальчишка лет одиннадцати поднял руку, точно на уроке.

– Хозяина мойки знаете?

На этот раз двое пацанов подали голос:

– Да.

– Как только появится, позвоните мне. – Он продиктовал свой номер, проверил, правильно ли его записал мальчишка, и кивком простился со всеми.

Сворачивая на Мясницкую, я обернулась и увидела, что ватага мальчишек успела переместиться к небольшому пустырю возле мойки.

– Ты совсем как Шерлок Холмс, – пошутила я. – Тот тоже нанимал мальчишек.

– Разумно. Может, им недостает терпения, зато шустрые и видят гораздо больше, чем мы способны предположить.

Кивнув, я рассказала ему о недавнем знакомстве с девчушкой и ее взрослых рассуждениях об отцах – своих и чужих.

– Здесь взрослеют рано, – согласился он и взглянул на часы. – Предлагаю заглянуть к господину Сохнову, время самое подходящее.

– Он же в Москве? – удивилась я.

– Уже вернулся.

– Откуда ты знаешь? – заподозрив его в сокрытии важных сведений, спросила я с сомнением.

– Нашел общий язык с охранником, утром он позвонил.

– Ты мне ничего не рассказывал…

– А что я сейчас делаю?

К Сохнову мы поехали на машине Владана. Не будучи оригинальным в этом вопросе, Марич не особо жаловал женщин-водителей. В отместку я иногда посмеивалась над мужским шовинизмом и по дороге с удовольствием подмечала огрехи водителей-мужчин.

Оставив машину на парковке, мы вошли в здание и встретили на своем пути преграду в виде все того же охранника. На этот раз он читал журнал. Я прикидывала: это он позвонил Владану или кто-то другой?

Тут мужчина поднял голову, и стало ясно: увидеть Владана он точно не ожидал.

– Вы по какому вопросу? – спросил он, откашлявшись.

– Все по тому же, – ответил Владан, мужчина недовольно поморщился.

– Сергея Петровича нет. И когда вернется, неизвестно.

– Серьезно? Позвони его секретарю.

Мужчина, на мгновение замешкавшись, все-таки снял трубку и набрал номер. Ему ответили, но он не успел ни слова произнести, Владан взял из его рук трубку и сказал:

– Передайте господину Сохнову, будет лучше, если он со мной встретится. Марич моя фамилия.

Трубку он вернул, охранник смотрел в стол, видимо, ожидая решения начальства. Затем положил трубку на место и кивнул нам:

– Проходите.

На вертушке зажегся зеленый сигнал, мы направились дальше по коридору и едва не столкнулись с молодой женщиной. Распахнув дверь, она буквально выбежала нам навстречу.

– Господин Марич? – пытаясь выровнять дыхание, спросила она. – Я вас провожу.

Вслед за девушкой мы стали подниматься по лестнице, я с любопытством смотрела в окно: какие-то производственные помещения.

– Чем занимаетесь? – спросила я.

Девушка дежурно улыбнулась:

– Здесь у нас мебель делают «Семь кресел», вы наверняка слышали о нас.

– Почему именно семь? – не отставала я.

– Не знаю, Сергею Петровичу название показалось удачным.

Владан шел молча, не проявляя интереса к нашему разговору. Девушка несколько раз задерживала на нем взгляд, вызвав у меня тем самым приступ ревности. Если так пойдет дальше, я начну ревновать к фонарным столбам, с печалью подумала я. И было бы с чего. Ревновать Марича положено Маринке… представляю, как ей тошно наблюдать за нашим дуэтом…

Между тем мы подошли к двери с табличкой «Сохнов С.П.». Девушка торопливо распахнула ее перед нами. Мы оказались в небольшой приемной, обставленной весьма скромно, даже аскетично. Девушка направилась к двери в кабинет шефа, постучала и, заглянув на мгновение в комнату, сообщила:

– Они здесь.

После этого открыла дверь пошире, пробормотав:

– Прошу.

Кабинет был чуть больше приемной, но обставлен так же просто. За столом сидел мужчина лет сорока в белой рубашке с короткими рукавами. Солнце било в большое окно, и, несмотря на работающий кондиционер и опущенные жалюзи, казалось, что кабинет весь пропитан летним зноем.

Светлые волосы Сохнова начали редеть. Он то ли решил отпустить бороду, то ли просто не любил бриться, щетина выглядела неопрятно, он уже дважды успел поскрести ее, что намекало на некоторую нервозность. Впрочем, может, это у него привычка такая.

Он посмотрел на нас исподлобья и спросил:

– Марич – это вы, надо полагать? Чему обязан такой настойчивости?

Владан пододвинул два стула, один предложил мне, на другой сел сам и сказал равнодушно, даже с ленцой:

– У вас работает Татьяна Фирсова… – и замолчал, как видно, решив, что сказал достаточно.

Поняв, что продолжения не будет, Сохнов спросил с намеком на возмущение:

– Работает, и что?

– Ее мать беспокоит отсутствие дочери и ее затяжное молчание.

На сей раз Сохнов зло хмыкнул и головой покачал: