Франк Тилье - Пандемия

– Не двигаться!

Эзерштейн была в спортивном костюме, волосы стянуты в конский хвост, миндалевидное личико. Мальчик не старше года стоял в коридоре и смотрел на них большими круглыми глазами. Леваллуа осторожно подошел, а двое из антикриминальной бригады с оружием в руках пошли обследовать другие комнаты. Они доложили, что все чисто, и побежали вниз проверять мусорные баки.

– Надо открывать, дамочка, когда вас просят. Что это вы там выбрасывали?

Молодая женщина выглядела перепуганной. Она подхватила заплакавшего ребенка и прижала его к себе, ничего не отвечая. Малыш успокоился.

– Полагаю, вы знаете, почему мы здесь?

Она покачала головой:

– Я не сделала ничего плохого. Вы ошиблись адресом.

– Нет, мы не ошиблись адресом. К вам уже несколько месяцев поступает почта из Польши. Полагаю, вам это о чем-то говорит?

– Не понимаю, о чем вы.

– Ах, вы не понимаете.

Они дождались одного из офицеров антикриминальной бригады, который вернулся, чуть запыхавшись, с двумя конвертами в руке.

– Вот это она выбросила в помойку.

Жак Леваллуа взял конверты, взвесил их на руке, перевернул в поисках адреса отправителя, но его не было. Судя по маркам, один пришел из Италии, другой из Нидерландов.

– Что это такое?

Эмили Эзерштейн чуть не плакала.

– Я не знаю.

Леваллуа вскрыл конверты и достал тщательно упакованные в сложенную бумагу наркотики. Как минимум тридцать граммов белого порошка, судя по всему кокаина, в одном конверте и брусочек конопли в другом.

– Многовато для личного потребления.

– Я не прикасаюсь к этой гадости.

– В таком случае объясните нам, что у вас делают эти конверты.

Она положила сына на диван, что-то ему прошептала и вернулась к полицейским. С досадой посмотрела на наркотики:

– Клянусь вам, я не знала, что в этих конвертах, я только…

Слезы. Она смотрела на двух лейтенантов с видом побитой собаки.

– Ты служишь почтовым ящиком, да?

Она кивнула. Два лейтенанта устало переглянулись. Эта методика распространялась все шире, особенно в наркоторговле: поставщики посылали товар анонимам, служившим передаточной инстанцией за вознаграждение. Таким образом, не было никакой прямой связи между поставщиком и дилером. Желающих хватало, это были легкие деньги без большого риска. Некоторые даже оставляли дубликат ключей своим «клиентам», а когда попадались, уверяли, будто понятия не имели, что их почтовым ящиком кто-то пользуется.

Леваллуа помахал пакетиком с кокаином:

– Как на тебя выходят?

Эзерштейн отмалчивалась, но сыщики надавили на нее, и она сдалась. Она показала на свой компьютер:

– Я использую Darknet. Один друг рассказал мне о нем где-то год назад, раньше я не знала. Я зашла только заглянуть – но это с ума сойти, какие там возможности.

Она грустно посмотрела на своего сына:

– Мне нужны были деньги, надо поднимать Гектора, а работы не было. И я… я записалась в службу «виртуальный почтовый ящик».

– Только она была совсем не виртуальная.

– Да. Люди связывались со мной через Dark.Cover, платили половину суммы в биткойнах, и мне приходили их конверты или посылки. Когда я их получала, я сама связывалась с ними через сеть, и мы договаривались о месте встречи. Часто я оставляла посылки на скамейках в безлюдных местах, которые мне указывали, и уходила. После этого мне выплачивали вторую половину денег. Я не знала, что было во всех этих конвертах.

– Но ты же догадывалась, что там не открытки, а?

Она отошла к сыну. Бертран Казю положил наркотики на столик и вздохнул, сознавая их бессилие перед подпольной сетью Интернета. Теперь криминал был доступен кому угодно, он мутировал, как вирусы, приспосабливался, преображался. Преступники всегда имели фору перед силами правопорядка. Это был бесконечный бой, заранее проигранный, затронувший все слои общества. Молодых, старых, бедных, богатых.

Казю и Леваллуа подошли к ней.

– Расскажи нам, как это было с посылками из Польши.

Она сказала, что это началось в начале года. Некто под ником «Человек в черном» связался с ней в сети и платил в биткойнах около пятисот евро за одну посылку. Эти посылки она должна была прятать всегда в одном и том же месте, под горшком с цветами на старой могиле городского кладбища. Потом, в начале октября, все прекратилось: не было больше ни посылок, ни контактов.

– Но они были не только из Польши, – добавила она. – Посылки, за которые этот тип мне платил, приходили еще из Мексики, Португалии и Румынии.

– Всегда с одним и тем же содержимым, как по-вашему?

– Я не знаю. Это были маленькие сверточки, хорошо упакованные и очень легкие.

– Вы помните, из каких городов они были отправлены? Какие стояли штемпели?

Она покачала головой:

– Не помню… В Мексике, кажется, Мехико. В Португалии Лиссабон. Всегда большие города.

Казю вздохнул. Добраться до отправителей было нереально.

– Идемте на кладбище.

Она тепло одела ребенка. Все вместе они отправились на кладбище. Тайник находился на его западной оконечности, место было хорошо скрыто деревьями и растительностью. За большинством могил в этой части давно никто не ухаживал. Жак Леваллуа приподнял тяжелую жардиньерку, наполненную камнями. Разумеется, под ней ничего не было. Он выпрямился, потирая руки, сделал панорамный снимок местности.

– Это ничего не даст.

Оставалось наведаться по другим адресам, сообщенным Шарко, но, скорее всего, они столкнутся с той же схемой, с тем же «модус операнди». Если только не взять получателя с поличным, не подкопаешься.

Бертран Казю грустно улыбнулся ребенку. Его мать была лишь побочной жертвой системы, но ей предстояло дорого за это заплатить. А этот мальчуган, где он кончит? Какое будущее уготовано ему среди всей этой жестокости?

Он отвернулся, когда малыш ответил на его улыбку.

Время остановилось перед дверью подпольной лаборатории.

Четверо полицейских смотрели друг на друга, не понимая, что происходит. Не в силах поверить словам, которые произнесла молодая исследовательница. Амандина прислонилась к стене, ей было плохо. Она не сводила глаз со своего пальца под латексной перчаткой.

– Не исключено, что… что в этой лаборатории содержатся бактерии чумы.

Чума, страшное слово, всплывшее из глубины веков. Синоним смерти и ужаса. Перед глазами Николя встали четыре всадника Апокалипсиса, вооруженные бедствиями. Он подумал о «сеятеле смерти», пришедшем распространить болезнь и уничтожить мир.

Мужчины запаниковали, побледнели. Один из них нервно взъерошил волосы и сплюнул в угол. Клод Ламордье провел рукой по лицу. Он не был уверен, что все правильно понял.

– Боже мой, вы говорите нам, что чума, та самая пресловутая чума, убившая миллионы людей в прошлом, здесь, за этой дверью?