Франк Тилье - Пандемия

Николя посмотрел на виварии:

– Где практикуют такое разведение блох для изучения бактерии?

– Если говорить о чуме, есть лишь несколько мест в мире, где ее еще изучают таким образом – вживую , можно сказать. Разумеется, это делается не в таком масштабе – блох гораздо меньше – и в условиях куда большей безопасности: в Институте Пастера в Лилле и в Форт-Детрике в штате Мэриленд… Есть подозрения, что еще некоторые страны тоже в прошлом использовали эту технику. Япония, Россия и другие, но это дела давние.

– Какова цель этой лаборатории? Распространить чуму?

– Я бы очень удивился, будь это только в исследовательских целях.

– А как? Как распространяют эту бактерию?

Садуин задумался.

– Если бы мне требовался максимум жертв в минимум времени, я вырастил бы максимум здоровых блох, инфицировал бы их всех одновременно, кормя зараженной кровью, выждал бы четыре необходимых дня, чтобы они стали наиболее заразными, и выпустил бы в месте большого скопления людей: на вокзале, в аэропорту, в торговом центре. Голодные блохи кусали бы любое попавшееся им теплокровное животное и умирали через сорок восемь часов. Через неделю у людей во всей Франции, а то и во всем мире обнаружилась бы болезнь.

У Николя оставалось еще много вопросов, но сил больше не было. Все смешалось в его голове, это было слишком ужасно, слишком убийственно, слишком бесчеловечно. Он ощутил слабость, вдруг подумав о Камиль, и пошатнулся. Жакоб поддержал его.

– Выходим, дезинфицируемся. Сделаем нашу работу здесь, возьмем пробы, отправим блох на анализ в Пастер и Сен-Луи… Надо действовать быстро.

Выйдя из лаборатории, Себастьен Садуин обратился к коллеге, стоявшему рядом с двумя большими закрытыми сумками:

– Распыляем инсектицид для блох и СО ₂с дозой изофлюрана для крыс. И хорошенько. Чтобы ни одного живого существа здесь не осталось через полчаса.

– Амандина говорит, что, когда она спустилась, замок на двери был открыт, – сказал Николя. – И она видела одного из тех двоих со спортивной сумкой. Вы… думаете, они могли вынести блох из лаборатории?

Садуин молчал, но его молчание само по себе было ответом. Жакоб опередил его:

– Теперь дайте нам работать. Нам понадобится как минимум двенадцать часов. Подведем итоги с вами завтра. Давайте сохранять оптимизм.

Он переглянулся с коллегой, когда Николя шагнул под душ: его взгляд говорил обратное.

Амандина лежала в отдельном боксе, запертом на электронный замок, в инфекционной больнице Сен-Луи.

Здешние правила предусматривали ношение маски для всех, очень строгие процедуры санитарной обработки помещения, посуды и белья, запрет покидать палату. Молодая женщина была также окружена «пузырем» из прозрачного пластика.

В самых стерильных условиях у нее взяли кровь из места укуса и начали превентивное лечение антибиотиками, в частности ципрофлоксацином. Теперь надо было дождаться результатов, убедиться, что с течением времени состояние ее здоровья не ухудшится. В первую очередь было необходимо узнать больше о бактерии, находившейся в подпольной лаборатории. Чума или нет? Резистентный штамм или нет?

В любом случае Амандине не скоро предстояло покинуть эти четыре стены. Карантин. Она подумала о Фонге, о том, как ему сообщить. Просто позвонить представлялось ей невозможным. Алло, милый? Как дела? Знаешь, у меня чума. Как он воспримет эту новость?

Вдруг дверь открылась. Глаза ее полезли на лоб, когда появился ее муж, в маске, в перчатках, в стерильном комбинезоне. Она успела мельком увидеть Жоана и врача с магнитным ключом, и дверь закрылась.

– Фонг? Боже мой. Кто тебе сообщил?

– Жоан заехал ко мне. Он все мне рассказал и привез меня сюда.

– Тебя не должны были впускать!

– Не забывай, что я руководил отделением в этих стенах и знаю большинство персонала. Они были рады узнать, что я… еще жив.

Он улыбнулся, но Амандине было не до веселья.

– Я хотел тебя увидеть, хотя бы на пять минут. Пять минут – и смоюсь, все шито-крыто. При том, что происходит, многие видные персоны здравоохранения захотят тебя навестить. В том числе военные и контрразведка. Все принимают это дело очень всерьез. Ты станешь аттракционом. Настоящей звездой.

Он подошел ближе, оставив, однако, метр между собой и Амандиной.

– Они тебя вылечат, меры были приняты вовремя, и ты все сделала правильно, сразу после укуса.

Амандина знала, что инкубационный период чумы у человека длится от трех до семи дней. Надо было действовать быстро, ибо, если не лечить чуму с первых же признаков, вылечить ее невозможно: тело заполоняют миллиарды бактерий, которым нипочем иммунная система, они изничтожают все.

– А если штамм резистентен к антибиотикам? – спросила она. – Ученые создавали таких монстров в прошлом в лабораториях: модифицированные бактерии, против которых не существует никакой защиты.

Фонг думал о такой возможности, но не показал виду. В частности, во время холодной войны биологи искали самое смертоносное оружие – так появились витаминизированная чума, милитаризованная сибирская язва… Эти монстры наверняка еще хранились в морозильниках лабораторий.

– Этого не будет, Амандина.

Молодая женщина опустила глаза:

– Прости, что ничего тебе не сказала. Я лгала всем, в том числе самой себе.

– Но ты дала властям возможность обнаружить эту подпольную лабораторию. Представь, что было бы, если бы не ты.

– Может быть, уже слишком поздно, Фонг.

– Может быть… но может быть, и нет. В любом случае, как только в Центре изучения Yersinia установят бактерию, они наверняка запустят план «Биотокс». У них будут глаза и уши повсюду, они вооружатся перед лицом угрозы. Доверяй им, и пусть работают. А тебе надо отдохнуть, хорошо? Здесь ты в самых надежных руках.

В этом был весь Фонг, неисправимый оптимист. Стальной характер, ничем его не проймешь. Она протянула к нему руку, потом снова убрала ее под простыню.

– Подумать только, что эта больница была создана в начале семнадцатого века, чтобы разгрузить Отель-Дье во время эпидемии чумы, – сказала она. – Какая злая шутка судьбы, что первый случай чумы на нашей территории вернулся сюда четыреста лет спустя, правда?

– Мы еще ничего не знаем наверняка. Надо дождаться результатов анализов.

Она задумчиво уставилась в потолок:

– Я всегда боялась, что это ты окажешься здесь, на моем месте. Странные вещи вытворяет с нами судьба, а?

– Я гораздо крепче, чем ты думаешь.

– А я умираю от страха.

Фонгу хотелось прижать ее к себе.

– Ты не должна бояться. Страх заразнее бактерий и блох. Это он заточил нас вдвоем в нашем лофте, сделал из нас двух лабораторных крыс. Это из-за него негодяи по ту сторону границы могут выиграть партию. Страх все подтачивает, все разрушает. Что бы ни случилось, как бы ни развивались события дальше, обещай мне, что никогда больше не будешь бояться, Амандина.