Денис Дроздов - Получил наследство кот

Он переоделся, заверил домработницу, что вечером непременно сделает себе компресс на спирту, с облегчением простился с добрейшей Варварой Михайловной и поехал в клинику. Специально не стал предупреждать Яну о том, что приедет, хотел посмотреть, чем занята ассистентка в его отсутствие.

Из машины Глеб позвонил знакомому адвокату – тот был молод, но уже успел хорошо себя зарекомендовать, – объяснил ему ситуацию, предупредил о специфическом образе жизни Эдуарда Ковалева. Адвокат хмыкнул, сообщил, что вообще-то загружен работой, но обещал заняться этим делом – исключительно из уважения к Глебу Аркадьевичу.

Глеб остановил машину, не доезжая знакомой двери, и прикинул, как лучше начать разговор. «Яна, вы воровка, и я не желаю иметь с вами ничего общего. Вы уволены, убирайтесь! Кстати, в этом городе вам больше не работать – профессиональное сообщество я поставлю в известность о ваших привычках…» Нет, слишком резко. Может быть, лучше начать издалека: «Яна, вы ничего не хотите мне сказать? Ни в чем не желаете признаться? Дело в том, что у нас с вами неприятности…» Нет, так тоже не годится – такое чувство, что это Звоницкий виноват перед ассистенткой.

Глеб поднял взгляд – и замер. Спина, мелькнувшая перед глазами, была ему явно знакома. Человек только что вышел из клиники и свернул за угол. Догонять его Глеб Аркадьевич и не пытался. Вместо этого он легонько постучал себя кулаком по лбу, обозвал болваном, кретином, идиотом и старым простофилей, выбрался из машины и бодро похромал в клинику.

Ассистентка была одна – девушка стояла у окна, глядя на пыльную клумбу невидящими глазами. Щеки Казимировой пылали, волосы были слегка растрепаны.

– Яна, я болван! – выпалил Звоницкий.

Девушка невольно улыбнулась, но вгляделась в лицо шефа – и улыбку словно стерли губкой.

– Что-то случилось, Глеб Аркадьевич? – обеспокоено спросила она.

– Случилось, причем не одно, – в сердцах ответил Глеб. – Позавчера пропало лекарство, а вчера я недосчитался приличной суммы в кассе.

Краска сбежала с лица ассистентки. Девушка побледнела так, что Глеб даже испугался – не дошло бы до обморока. Но Яна недаром была дочерью военного – девушка только сглотнула, сжала дрожащие руки и ровным голосом спросила:

– И вы думаете, что это я?

– Нет, Яна, я так не думаю ! – зло бросил Глеб. – Теперь я точно знаю , чья эта работа! Скажите, зачем вы пускали в клинику этого мерзавца?

Щеки девушки слегка порозовели.

– Вы про Игоря? Почему вы его так не любите, Глеб Аркадьевич? – Как всегда, встав на защиту обиженных, хрупкая девушка превратилась в бойца. Сейчас она напоминала Глебу Дон Кихота с его ветряными мельницами – такая же худая, глаза горят, только не хватает копья, чтобы бросаться на великанов, и тазика на голове вместо шлема… – Он мне рассказал, за что вы его уволили!

– Да?! – неожиданно развеселился Звоницкий. – И за что же?

– Игорь сказал вам, что собирается открыть собственную клинику! А у вас работает только до тех пор, пока не заработает достаточно денег для этого. А вы, Глеб Аркадьевич, не захотели растить конкурента! Вот вы его и вышвырнули…

Неожиданно Звоницкому стало противно. Он тяжело опустился на стул и, неловко потянувшись, набулькал себе воды из графина.

– Глеб Аркадьевич, вам нехорошо? – забеспокоилась Яна. Всю ее неприязнь как рукой сняло.

– Все нормально, – отхлебнув тепловатой воды, поморщился Глеб – Присядьте, Яна. Я хочу вам кое о чем рассказать.

Девушка уселась напротив, обеспокоено заглядывая в лицо шефу.

– Так вот, Игоря я уволил вовсе не поэтому. Эта сказка про собственную клинику – просто мечта. Ему пришлось бы работать еще лет двадцать, чтобы открыть собственное дело, а к этому времени я давно бы уже прекратил практику. Так что дело не в этом.

– Тогда в чем? – Яна стиснула ладошки, подозревая, и не без оснований, что правда может оказаться крайне неприятной.

– Я уволил его за воровство и непрофессионализм. Вот и все секреты.

– Я вам не верю! – неожиданно воскликнула девушка.

– Сейчас поверите, – устало произнес Звоницкий. – Пересчитайте кассу.

Казимирова с минуту таращилась на Глеба, потом вдруг вскочила и кинулась к кассе. Выдвинула ящик с деньгами и принялась пересчитывать купюры, то и дело сбиваясь и начиная сначала. Глеб терпеливо ждал, пока она не ахнула и не замерла с веером купюр в руках.

– Ну что? Опять недостача?

– Он не мог! – еле выговорила девушка, глядя на шефа остановившимся взглядом. – Не мог так со мной поступить!

Звоницкому было отчаянно жаль дуреху, но все точки над «i» следовало расставить немедленно.

– Яна, этот мерзавец не только воровал лекарства и деньги, он еще и делал все, чтобы подозрение пало на вас. Если бы я сейчас случайно не заметил своего бывшего ассистента выходящим из клиники, я бы до сих пор был уверен в вашей виновности. Я ведь вас уволить собирался! – Глеб в сердцах сжал кулаки. – Вышвырнул бы вас с работы и сообщил всем знакомым ветеринарам, что Казимирову на работу брать не надо. И вы бы никогда больше не нашли работы в этом городе…

Яна растерянно смотрела на Звоницкого.

– Расскажите, как вы познакомились с этим типом, – приказал Глеб Аркадьевич.

– Но… ведь вы меня сами с ним познакомили! – удивленно произнесла Казимирова.

Глеб вспомнил тот день, когда Игорек приходил в клинику за расчетом. Он еще разглядывал девушку, как зверька в зоопарке, едва сдерживал смех и, уходя, поздравил Звоницкого с новой сотрудницей… Видимо, тогда же в голове юного негодяя и сложился коварный план мести бывшему работодателю.

Он попросту вскружил голову бедной девочке, обделенной мужским вниманием. И пользовался отсутствием Глеба для того, чтобы приходить в клинику. Врал, небось, что скучает по своей подруге. А сам тайком воровал лекарства и деньги, чтобы подставить новую ассистентку Глеба…

Неожиданно личико Яны скривилось, и девушка со всего размаху хлестнула себя по щеке. Глеб вскочил и едва успел поймать маленькие, но сильные руки, а не то бы ассистентка нанесла себе еще какой-нибудь вред.

– Яна, что вы делаете?!

– Какая же я дура! – глядя в стену сухими горящими глазами, тихо произнесла Казимирова. – Я думала, он и вправду в меня влюбился. Как будто в меня можно влюбиться…

– Ну что вы, Яна! Вы молодая девушка… – забормотал Глеб. За долгую жизнь он так и не научился справляться с женскими слезами и истериками. Его бывшая жена Людмила никогда в жизни не повысила голоса, а при серьезных неприятностях принимала две таблетки снотворного и ложилась в постель, рассудительно приводя пословицу про то, что утро вечера мудренее.

Но Яна не плакала – она просто добивала саму себя тихими словами: