Марина Серова - А счетчик тикает

— Только пускай припаркуется не во дворе моего дома, а на соседней улице, около кафе. Там сейчас много машин, народ топчется — мы не привлечем особого внимания.

— Хорошо. Он там будет через десять минут, — с этими словами Наталья Семеновна отключилась.

А я развела бурную деятельность, поскольку времени было мало. В рекордно короткие сроки приняла душ, переоделась, точнее, натянула все те же многострадальные джинсы, но свитер нацепила свой. Надо, кстати, не забыть вернуть этот, который я одолжила у Сан Саныча.

Так, теперь осталось пересмотреть и обновить содержимое моей необъятной сумки, выключить везде свет, оставив только ночник в спальне — на всякий случай, для сторонних наблюдателей.

Ровно через десять минут я вылетела из своей квартиры, закрыла ее и полезла наверх, на чердак. Лучше уж перестраховаться и не мозолить лишний раз глаза моему почетному эскорту, если он еще не спит. Попала я на чердак на редкость законным способом — открыв его ключами, которые сделала уже довольно давно, посчитав, что этот способ беспрепятственного ухода из дома — самый безобидный.

Я потратила на свое путешествие по чердаку не больше двух минут и выбралась оттуда с минимальными потерями, а именно — стало абсолютно непонятно, зачем я принимала душ.

Да-а, напрасно я надеялась, что наша встреча с Коротковым около кафе останется незамеченной. Нет, у кафе была действительно куча народу, и машина Короткова не бросалась в глаза, как и он сам. Бросалась в глаза я: в массе хорошо одетого, нарядного народа я выгодно отличалась оригинальностью внешнего вида — ровный тонкий слой чердачной пыли на лице, руках и одежде не давал мне затеряться в толпе.

Провожаемая недоуменно-презрительными взглядами направляющихся в кафе дам, я гордо села в машину Короткова и пообещала себе, что как только закончу это дело, немедленно заявлюсь в это кафе, разодетая в пух и прах, и просажу тут кучу денег.

Вся кипя от праведного трудового гнева: я — человек трудящийся, и неважно, как я выгляжу в разгар своего трудового дня (вернее, ночи), я кивнула Короткову и сказала:

— Поехали. И побыстрее.

Коротков с недоумением оглядел меня, но ничего, естественно, не сказал, и мы поехали.

До квартиры Короткова мы добрались без приключений, и Наталья Семеновна открыла дверь моментально, как будто стояла за ней.

Она начала говорить, не дав мне даже раскрыть рот.

— Таня, вы знаете, я, похоже, знаю, почему все это произошло, — от волнения слова у нее путались.

Мы прошли в комнату, сели.

— Итак, Наталья Семеновна, — я решила подтолкнуть повествование Вороновой, — какая у вас возникла версия?

— Только не могу понять, кто это, а зачем — я, кажется, уже знаю. — Наталья Семеновна волновалась, но держала себя в руках. Немного передохнув, она продолжала: — Видите ли, Таня, я знала, что моя подруга Аня и ее муж были людьми состоятельными. Но состояние это было не совместное, оно практически целиком принадлежало мужу. Естественно, что эти деньги унаследовала Даша. Деньги неплохие, но не огромные. Я планировала, что они пойдут на образование Даши где-нибудь за рубежом. Где — я еще не решила. А воспитывать ее я думала на свои деньги. Как я вам и говорила, родни у Даши немного: дядя ее матери, то есть Дашин двоюродный дедушка, и брат матери, Михаил, дядя девочки. Все. Есть еще, конечно, дальние родственники, но они не в счет.

Я внимательно слушала Воронову, но пока не понимала, зачем мне этот экскурс в историю Дашиного рода и как это может помочь в расследовании. Но Наталью Семеновну не прерывала, тем более что это было невозможно: она говорила не быстро, но абсолютно непрерывно, некуда было вставить слово.

— Но сегодня, как раз после нашей с вами встречи в налоговой, меня посетил нотариус. Он сообщил мне очень интересную новость, которая, как мне кажется, все меняет.

Видимо, новость была не только интересная, но и неожиданная, потому что Воронова остановилась и посмотрела на меня. Я сочла своим долгом показать, что вся превратилась в слух:

— Да, Наталья Семеновна, я вас внимательно слушаю.

— Так вот, — продолжала Воронова, — этот нотариус мне заявил, что выполняет волю покойного Яковлева Николая Константиновича.

Видя мое недоумение, Воронова сочла нужным пояснить: «Это и есть Дашин двоюродный дедушка».

— Так он умер?

— Получается, что да. Я об этом не знала, да я вообще его видела от силы два раза.

— Когда? Вчера? Позавчера?

— Оказывается, неделю назад. Меня не могли найти, потому что произошла какая-то неразбериха с документами. Но сейчас уже все устроилось.

— А зачем вы-то нотариусу? — все еще не понимала я. Мозги, наверное, отбили.

— Господи, Танечка, да ведь я — опекун Даши. А Даша — внучатая племянница этого Яковлева.

— Ах да, конечно. И что?

— То, что она — его единственная наследница, — сказав это, Наталья Семеновна удовлетворенно откинулась на спинку стула и замолчала, видимо, решив, что уже все понятно и говорить больше нечего.

— И большое наследство?

— Огромное! И все только Даше. Вы понимаете?

— Да, кажется, теперь понимаю. А почему все Даше? У него что, родственников больше нет?

— Не знаю я, сколько у него родственников. Я только знаю, что он всегда очень любил Аню, а брата ее, Мишу, вечно ругал. Считал шалопаем. Ну а после того случая — тем более.

— Какого случая? — терпеливо спросила я. Она что, считает меня ясновидящей?

— Ах да, вы же не знаете! Он ведь сидит в тюрьме.

— Да? Очень интересно. И за что же?

— Точно не знаю. По-моему, какая-то афера. Он, вообще-то, парень умный, физико-математическую школу заканчивал. Но с законом не поладил. Посадили лет на семь, кажется.

— Давно?

— Да нет, года три назад. Аня еще так переживала.

— Значит, сейчас он сидит?

— Сидит, конечно, сидит. Помнится, она отправляла ему передачи.

Сидит-то сидит, но проверить этот факт все же не помешает. Для очистки совести. Ну ладно, это уже действительно вариант. Если Даша — наследница огромного состояния, это вполне может быть поводом для того, чтобы попытаться ее убрать. Да не убрать — надо называть вещи своими именами — убить. Убить четырехлетнего ребенка из-за большой суммы денег. Которые в случае ее гибели достанутся… кому? Теперь, даже если бы мне и не платили мой гонорар, я все равно бы не отказалась от этого дела: интересно посмотреть на эту скотину. Судя по всему, он является каким-то родственником девочке. Если бы это было не так, то требовали бы выкуп, а не пытались убить. Нет, ну надо же, какой зверь?

— Так, Наталья Семеновна. В этом завещании упомянута только Даша?

— Нет, Аня и Даша. Но поскольку Аня погибла, а Даша — ее прямая наследница, то все переходит к Даше.