Марина Серова - Алые губки – мягкий дурман

Я позвонила на фабрику «Нинель» и, напомнив секретарше о своем вчерашнем звонке, попросила соединить меня с Николаем Константиновичем или Ниной Федоровной. Сегодня секретарша была немного любезнее — она объяснила, что оба Вахрушевы на производственном совещании, освободятся примерно через час, после чего охотно со мной переговорят. Я поняла, что о моем вчерашнем звонке начальству было все же доложено, и Вахрушевы заинтересовались оптовым заказом. У меня появилась надежда, что я смогу быть приглашена на фабрику.

Но прежде я хотела побывать в гостях у Вахрушевых дома. Без приглашения.

Звонить к ним на квартиру со своего мобильника я не стала, ведь у них на домашнем телефоне мог быть определитель номера. Пришлось остановиться около телефона-автомата. К счастью, я нашла в своей сумке не до конца использованную таксокарту. В квартире на улице Лермонтова к телефону никто не подходил, к тому же я узнала, что у них нет определителя номера — я не услышала характерного щелчка.

Через пять минут я была уже за квартал от дома Вахрушевых и остановилась около гостиницы «Словакия». Рядом никого не было. Для конспирации я натянула на голову рыжий парик и посмотрелась в зеркало. «Просто вылитая Нинель, — сказала я себе. — Бедняжка, как мне тебя жалко, в тридцатиградусную жару с длинноволосым париком на голове!» Затем я набросила на оголенные плечи черную накидку, стараясь увеличить тем самым объемы своей фигуры, взяла сумку и направилась по нужному адресу.

Дом, в котором жили Вахрушевы, был одноподъездным и элитной планировки. Больше всего меня беспокоило, что в холле могла быть консьержка. Кодовый замок на двери меня волновал меньше, обычно трех попыток мне хватало, чтобы определить нужный набор цифр. Но в этот раз все оказалось гораздо проще. Едва я приблизилась к двери, она открылась и из подъезда вышел мальчик лет двенадцати. Он даже поздоровался со мной, вероятно приняв за Нину Федоровну, и оставил дверь открытой.

Первое препятствие было преодолено, второе — тоже, так как консьержки в подъезде не оказалось. Я стала подниматься пешком, а не на лифте, потому что не могла наверняка угадать, на каком этаже находилась нужная мне квартира. Планировка-то была нестандартной, и если на втором этаже располагалось четыре квартиры, то на третьем — уже две! Сколько их окажется на четвертом, я понятия не имела.

Но пришла к выводу, что подниматься пешком выгодней, даже в целях конспирации. Пока я шла наверх, слышала, как на лифте кто-то спускался и поднимался, но я ни с кем не встретилась.

На седьмом этаже я наконец-то достигла своей цели. Сначала я окинула взглядом металлическую дверь двадцать четвертой квартиры. Мой наметанный глаз определил, что замки не представляют собой особо сложную конструкцию. Но для порядка я сначала нажала на кнопку звонка, едва расслышав его трель сквозь звукоизолирующую дверь. Мне никто не открыл, значит, можно было приступать к подбору ключей. Надо сказать, что содержимое моей сумочки значительно отличалось от содержимого любых других дамских сумочек. Моя косметичка была практически пуста: губная помада одного тона и зеркальце, да и те мне редко бывали нужны. Остальные предметы, лежащие в сумке, могли бы сказать, что я либо «домушница», либо агент спецслужбы, либо частный детектив, что и справедливо.

Я повернулась спиной к соседским дверям, на тот случай, если там кто-нибудь посмотрит в «глазок», я надеялась, что меня примут за рыжеволосую хозяйку двадцать четвертой квартиры. Затем достала связку отмычек, когда-то сработанных специально для меня одним хитроумным мастером. Помнится, сначала мне пришлось долго тренироваться, чтобы научиться ими пользоваться. Потом, уже в процессе расследований я продолжала отрабатывать эту технику, буквально прочувствовала ее сердцем, и результаты были превосходными. Вот и сейчас дверь легко открылась. Кстати сказать, мне не понадобилось даже корпеть над вторым замком, он не был закрыт, и это была удача.

Я вошла в квартиру и тихонько закрыла за собой дверь.

Напротив прихожей располагалась кухня с выходом на лоджию. Я шагнула в комнату налево и поняла, что в ней есть второй выход на ту же лоджию. Я прошла в глубину комнаты и осмотрелась. О назначении помещения нельзя было сказать однозначно. Мне было ясно только одно: что это не спальня, но вот гостиная это или кабинет, я не разобрала.

У окна с одной стороны стоял телевизор на высокой подставке, а с другой — компьютер на обыкновенном письменном столе. За моей спиной у противоположной окну стены, между двумя креслами размещался журнальный столик. Я, не раздумывая, подошла к компьютеру и засунула одну руку в сумку в надежде отыскать дискету, а второй рукой потянулась к кнопке системного блока, но не успела на нее нажать, так как услышала за своей спиной сначала приближающийся скрежет, а потом громкое частое дыхание. Я мгновенно развернулась и с ужасом увидела, что в двух метрах от меня остановилась и оценивающе смотрела на меня собака бойцовской породы. Кажется, это был бультерьер — белый с черным пятном на лбу, очень похожий на свинью пес. Доли секунды мы смотрели друг другу в глаза, я продолжала стоять как вкопанная, тем временем размышляя, что же мне предпринять, а бультерьер сначала засеменил своими короткими ножками, а затем подпрыгнул, намереваясь попасть своим «свиным рылом» мне в грудь и сбить с ног. Я сориентировалась мгновенно и закрылась от удара своей большой, набитой всякой всячиной сумкой.

Противная собака отлетела назад, но приземлилась на ноги, правда, боком ко мне. Я также отшатнулась назад и едва не села на подоконник. Я выиграла всего одну секунду, но мне ее хватило, чтобы достать из сумки перцовый баллончик. Я даже не помню, как все происходило дальше, поскольку, чтобы не пострадать от газа, закрыла глаза и затаила дыхание, но главное — я успела нажать на распылитель, интуитивно направляя струю на бультерьера, предпринявшего вторую попытку броситься на меня.

Отчаянный собачий визг и скрежет когтей по линолеуму подсказал мне, что бросок отражен. Я приоткрыла глаза и с удивлением обнаружила, что стою на подоконнике, а бультерьер вертится вокруг своей оси, стараясь приподнять передние лапы, дабы потереть слезящиеся глаза, но безуспешно.

Если бы подобную картину я увидела на экране телевизора, то она, вероятно, вызвала бы у меня смех, но сейчас мне было не до веселья. Я понимала, что нельзя терять ни секунды, ведь псина могла прийти в себя от перцового шока. Оставаясь на подоконнике, я открыла дверь на лоджию и спрыгнула туда, а потом закрыла дверь. Пока я думала только о своем спасении, а не о поиске компромата на хозяев квартиры, поэтому надо было как можно скорее блокировать собаку-свинью в комнате. Я быстро пробежала по лоджии, прихватив на всякий случай щетку для мытья окон, которую обнаружила прямо за балконной дверью. У выхода из кухни я заметила подстилку и миску с водой — значит, собака лежала здесь, на лоджии, когда я наглым образом влезла в квартиру, даже не подозревая, кто ее охраняет почище металлической двери с одним закрытым замком. Если бы я заранее знала о бультерьере, то роль камикадзе играть не стала бы. Мне стоило вначале последить за квартирой, тогда бы я увидела, как Вахрушевы выгуливают свою бойцовскую собачку, после чего я точно оставила бы свою и без того незаконную затею — залезть в их квартиру.