Марина Серова - Бабки из склепа

— Что? Вам известно что-то еще?

Старушка в нерешительности теребила бахрому скатерти.

— Танечка, я не знаю, поймете ли вы меня правильно или посчитаете выжившей из ума старухой…

— Ну что вы такое говорите!

— Как вы уже видели, двери моей и их квартиры располагаются друг напротив друга. Акустика у нас такая, что я прекрасно слышу, кто приходит или уходит от них. В тот день, сразу после ухода Геннадия, Ниночка заглянула ко мне. Она очень нервничала и просила деньги. Я дала сколько могла, а когда она стала их складывать в сумочку, я увидела, что там еще много купюр. Я спросила, куда она собралась и зачем ей столько денег, но, сказав, что все объяснит потом, она убежала. Я ждала ее целый день, но Ниночка так и не вернулась… Не знаю, как могло случиться, что, придя с работы, Геннадий обнаружил труп жены.

— Может быть, вы отлучались из дома, а Нина как раз вернулась в это время? — предположила я.

— Я весь день была дома, — покачала головой Анисья Потаповна.

— Но ведь вы могли не услышать, как хлопнула дверь, — выдвинула я очередную версию. Во всей этой истории и так было слишком много загадок, прибавлять к ним еще одну не очень-то хотелось.

— Танечка, я уверена в том, что говорю. Единственными, кто в тот день приходил, были какие-то рабочие, но это было в отсутствие Геннадия, а Нина была дома.

— Что за рабочие? — насторожилась я.

— Не знаю. Они что-то принесли, кажется, ковер.

Я зажмурилась. От всех этих загадок голова шла кругом. Казалось, все вокруг, словно сговорившись, сошли с ума, а теперь и меня желали лишить рассудка. Все это не поддается никакому логическому объяснению. Сначала из заколоченного гроба исчезает тело Людмилы, затем выясняется, что один и тот же труп дважды привозили в морг, только сначала под фамилией Самойловой, а затем Тополевой. Кроме того, Нина ушла из дома и не возвращалась, а ее тело, неизвестно как материализовавшееся в квартире, придя с работы, обнаружил муж.

— Анисья Потаповна, а Нина ничего не рассказывала вам о девушке по имени Людмила Самойлова?

— Нет. Я же говорила, Геннадий запрещал Ниночке общаться с подругами. К ней даже никто не приходил.

— Но, может быть, она в разговоре упоминала о такой?

— Нет. Это точно.

Чувствуя, что мозги вот-вот закипят от такого количества абсурдных, несовместимых фактов, я поспешно попрощалась с Анисьей Потаповной. Правда, напоследок попросила еще об одном одолжении — дать несколько фотографий Нины. Старушка понимающе кивнула и, достав из серванта три фотокарточки, вручила их мне.

Когда я наконец-то оказалась на улице, жара уже спала и в воздухе начинала чувствоваться вечерняя прохлада. Во дворе слышались звонкие голоса детей, старушки заняли свои места на скамейках. Я с улыбкой взирала на эту умилительную картину, и мысль о данном Марине обещании пожить немного у нее застала меня внезапно.

Вздохнув, я села в машину и поехала домой, чтобы собрать самые необходимые вещи. Уже по дороге к Марине я решила купить каких-нибудь продуктов.

Припарковав машину у ближайшего магазина, бодрой походкой я вошла внутрь, прихватила пластиковую корзину и пошла вдоль длинных стеллажей, заставленных всевозможными продуктами. Дойдя до конца стеллажа, я остановилась возле стеклянного холодильника, и вдруг взгляд остановился на собственном отражении. Я чуть не заорала от ужаса: помимо моего лица, отражалась физиономия того самого Толи, которому прошлой ночью в казино я опустила на голову стул.

— Привет, красавица, — улыбнулось Толино отражение. — Не прошло и полгода, а мы с тобой снова встретились.

Я медленно обернулась. И почему люди такие злопамятные?! Подумаешь, огрела стулом по голове. Что теперь, убить меня за это? Кстати, кажется, у Толи именно такие намерения на мой счет.

— Привет, — я жизнерадостно улыбнулась. — Как дела?

— У меня хорошо, — сквозь зубы прошипел Толя, рассеяв последние сомнения насчет своей мстительной натуры.

— Голова не болит? — позлобствовала я.

— У меня нет, а у тебя сейчас будет, — пообещал Толя и сделал шаг вперед. Я затравленно оглянулась по сторонам. Что и говорить — стульев поблизости не было.

— Даже не надейся, — покачал головой Толя и сделал еще один шаг мне навстречу. В предвкушении наступающей гибели я отчаянно сжала ручку корзины, в которую уже положила кое-какие продукты, и вдруг сообразила: вот оно, мое спасение.

— Ты тоже, — в продолжение Толиной фразы возразила я и с чувством собственного героизма надела корзину на его голову. Не дожидаясь заслуженных аплодисментов, я бегом бросилась из магазина и, только оказавшись в машине, от души посмеялась над незадачливым мстителем. Думаю, если мне еще хоть раз доведется с ним встретиться, то этот день окажется последним в моей жизни.

К Марине я приехала часов в одиннадцать. Девушка встретила меня с нескрываемой радостью, хотя прежде мои визиты вызывали у нее недовольство.

— Я уже не думала, что ты приедешь, — честно призналась она.

— Я же обещала.

— Да, но после того, что случилось у Сергея на даче, я думала, ты скорее захочешь отомстить мне, чем помочь.

— Я уже говорила — забудем об этом.

Марина согласно кивнула.

— Я приготовила пиццу. Сейчас будем ужинать.

Она ушла на кухню и принялась греметь там посудой, а я села в кресло и блаженно вытянулась.

— Марина, а Люда носила украшения?

— Конечно. Она всегда любила украшения, но не бижутерию, а настоящие. Каждый новый любовник просто осыпал ее драгоценностями. Каждый день она могла носить что-то новое.

— А были у нее украшения, которые она носила постоянно и вообще никогда не снимала?

— Кажется, нет.

— Припомни, может быть, была такая вещь? Ну, кольцо, например, — я всячески пыталась направить мысли Марины в нужном направлении.

— Да, было, кажется, такое. А зачем тебе это?

Марина выглянула из кухни и посмотрела на меня с нескрываемым любопытством.

— А ты не знаешь, почему она его все время носила? — проигнорировала я вопрос.

— Не знаю, меня это не интересовало.

Больше я ни о чем не стала расспрашивать Марину, было достаточно и того, что она подтвердила сам факт существования такого кольца.

— Таня, а ты уже говорила с Исаевым?

— Не успела. А ты что, тоже думаешь, что это он убил Люду?

— Я не знаю, просто больше некому было это сделать. Таких врагов, которые ненавидели бы Люду настолько, чтобы убить, у нее не было.

— Но разве Исаев ее ненавидел?

— Исаев сумасшедший.

Решив, что на сегодня с нас хватит разговоров о смерти Людмилы Самойловой, я даже запретила себе думать об этом. «Отдых, и только отдых, а проблемы подождут», — именно под таким девизом, скорее подходящим для рекламы какой-нибудь туристической фирмы, я хотела провести остаток сегодняшнего вечера.