Руслан Белов - Сердце дьявола - 2

- Да, начитался. И в одной из них муравьи, которых и под микроскопом не было видно, за пятнадцать минут выросли до размеров упитанной овчарки.

- Ну и фиг с ними! Пусть растут, если у них натура такая. Конечно, они, в конце концов, до нас доберутся, но, похоже, пока их интересуют только манолии. И мне кажется, что когда лужа иссякнет, они захотят поиметь другую.

Регенерат Гена оказался прав. Подкрепившись голубой жидкостью, муравьи собрались в возбужденную стаю и лавиной помчались по отсекам и уровням космического корабля. Трахтенн только и успевал открывать им дверь за дверью, люк за люком.

Манолии появились, когда до командного пункта, то есть до переходных отсеков, оставалось минут пять неспешного муравьиного хода. И появились к своей погибели, потому что схватки между ними и муравьями раз за разом развивалась по одному и тому же сценарию:

Трахтенн открывал дверь в отсек.

Скрывавшаяся там манолия хватала разведчика, ворвавшегося первым

И обрисовывала мерцающее свое сердце.

Тотчас в него намертво вцеплялись страшные челюсти муравьев-солдат.

И через мгновение странное животное с Марго превращалось в облачко переливчатого голубоватого пара, устремлявшееся на пол обильной голубой росой.

Некоторое время Трахтенн с Геной носились с муравьями-акселератами. "Классное сафари!" - восторгался один из них. "Вот это охота! - повторял другой. Однако после шестой по счету победы Гена посерьезнел глазами и сказал Трахтенну:

- Еще приблизительно три-четыре манолии осталось. Потом в азарте они за нас примутся, факт, да и аппетит у этих перепончатокрылых волчий. Так что, давай, пока не поздно, попытаемся проникнуть на командный пункт. Веди этих гончих в переходный отсек.

В переходном отсеке манолий-мутов не оказалось и муравьи ушли на верхние ярусы продолжать охоту. Задраив за ними люк. Трахтенн посмотрел на часы и мрачно сказал:

- Осталось чуть более двух земных суток...

- Ты умрешь раньше, предатель! - раздался с потолка незнакомый Трахтенну металлический голос. И тут же из вентиляционных отверстий, то там, то здесь открывшихся в потолке отсека, выплыли клубы тяжелого, грязно-зеленого газа.

***

Газ, убийственный для ксенотов, действовал на человеческий организм как веселящий. Надышавшись им, Трахтенн и регенерат Гена, окунулись в атмосферу праздности и эйфории. Мигом забыв о причине своего появления у рубежей командного пункта, они уселись у стенки и принялись рассказывать друг другу анекдоты.

***

...До столкновения корабля с Землей оставалось ровно пятьдесят земных часов. На дисплее целеуказателя раз в земные сутки можно было видеть Гиссарский и Зеравшанский хребты и отчетливую, как бы нарисованную кисточкой каллиграфа, Чимтаргинскую концентрическую структуру с Сердцем Дьявола посередине.

5. А если подстраховались? - Нет, надо линять! - Сантехника вызывали?

Бельмондо появился, когда Черный молился на ночь под пальмой. Постояв над ним в недоумении, Борис попытался найти себе дело, но придумал лишь прогнать в лес Крутопрухова с доном Карлеоне; Светлана Анатольевна, правильно оценив его расположение духа, ушла сама.

Черный, расстроенный не христианским поступком друга, прервал молитву. Пытаясь усовестить друга, он сказал, что в лесу ночью темно и холодно и потому изгнанные могут простудиться или выколоть ветвями глаза.

Борис не стал его слушать и ушел в дом, мрачный, как туча. За ним ушел мрачный Худосоков.

Чернов остался продолжить молитву. Закончив, устремил просветленный взор на малиновый закат, придавивший самый краешек потемневшего океана, и стал медитировать. Через полчаса к нему вышла Ольга, но он посмотрел на нее такими святыми глазами, что девушка, горестно поджав губы, побрела в лес искать Светлану Анатольевну.

Худосоков нашел Бориса за обеденным столом. Сел напротив, помолчал немного, собираясь с мыслями, затем сказал, внимательно глядя в глаза:

- Что-то я ничего не понимаю, Борис Иванович... Что происходит? Черный вернулся из колодца совсем дурной... Ты какой-то ожесточенный стал... Что случилось?

Бельмондо хотел его послать подальше, но оставаться одному в большом пустом доме ему не хотелось, к тому же он не знал, где хранятся сигары. Глазами он показал Ленчику, что отвечать будет, вот только выдержит паузу, подобающую заслуженному человеку.

Худосоков понял его и сходил за некрепкими большими сигарами (знал, что Борис любит именно такие) и бутылочкой армянского. Раскурив сигару, и выпив рюмочку, Бельмондо, задумался, как преподнести случившуюся с ним историю... И, в конце концов, решил рассказать все, как было:

- Ну, в общем, попал я через этот колодец в канцелярию, - начал он, попыхивая сигарой, - и там мне сказали, что если я совершу ряд подвигов, то у нас появятся шансы выжить... И еще мне сказали, что и Черный с Баламутом тоже должны там что-то сделать, и если все сделают правильно, то все будет тип-топ - Вселенная будет спасена. И начал я мотаться по временам и народам, и сделал все, как надо и мне сказали: "Молодец, Борис, ты все выполнил. А теперь иди, отдохни у Худосокова под боком перед последним своим подвигом".

- Ты хочешь сказать, что он поставил тебе и твоим друзьям условия, и ты свои выполнил?

- Да. И Черный, похоже, тоже.

- Если не секрет, расскажи о своих подвигах...

Бельмондо рассказал.

- Замечательно! - восхитился Худосоков, лишь только Борис закончил. На первый взгляд тупо и глупо, а удар за ударом все человеческое из тебя выскребли... И как ловко все построили: сначала настоящий подвиг, потом подвиг преодоления гордыни, потом житейский... А кончилось все откровенным зверством...

- Завязывай, прибью, - спокойно выцедил Бельмондо.

- А на "трешку" ты, конечно, не вышел...

- Нет. А как? С самого начала одна женщина меня опекала. Куда идти, что делать говорила... И еще красивая, почти все мысли на себя отвлекала. А что, Черный совсем плохой?

- Да... Кто-то ему мозги на бок скосил... Как и тебе. Короче, ничего ни ты, ни Черный, сделать не смогли... Порожняк, короче, сгоняли...

- Ты это брось! Не надо ля-ля! Я этим из канцелярии верю! - убежденно воскликнул Бельмондо. - Они дали нам последний шанс все на свете спасти. Понимаешь, мне с друзьями дали! И если мы таким же фуфлом, как и все окажемся, то они вправе будут крест на всем поставить. И что бы ты ни говорил, что бы ни говорил человечишка, который во мне все еще сидит, я все сделаю, как они скажут, понимаешь, все!

- А если они, эти люди с неба, дурака с тобой валяют? - спросил Худосоков, изрядно удивленный фанатизмом Бельмондо.

- Да брось ты! Дурака валяют! Сейчас сомневаться нельзя, сейчас надо действовать, задавив в себе неуверенность, сомнения, человеческую слабость. Во всяком случае, я буду действовать именно так, и Черный будет, и Баламут будет, я уверен!