Валерия Леман - Дело о лысой гимнастке

Она сумрачно покачала головой. Я озабоченно нахмурился и тоже покачал головой — совсем как эта дама.

— Может, она решила пожить у какой-нибудь подруги, пока завершится все это нехорошее дело… А Королев не приезжал к Кристине в тот самый день? — Я постарался, чтобы мой голос звучал непринужденно. — В прессе пишут, он пропал, когда отправился к ней.

Моя собеседница внимательно посмотрела на меня, воинственно скрестив руки на груди:

— Ах вот как! Значит, вы все-таки думаете, что хрупкая Кристиночка его угрохала — так, что ли?

Я попытался было объяснить, что не имел в виду ничего подобного, но дама сурово прервала меня:

— Не было его тут! Сто раз это в полиции сказала, и журналистам всем повторяла, и вам скажу: не было тут Королева ни тринадцатого мая, ни четырнадцатого, ни в какой другой день! Мы его больше года здесь не видали, только по телефону он Кристине нервы трепал. Как говорится: за что боролись, на то и напоролись. Жалел копеечку на хорошую девочку да на ее добрые дела — так теперь все потерял, и саму жизнь свою бестолковую!

Стараясь благополучно завершить эту гневную тираду, а заодно и наш разговор, я пару раз хлопнул в ладоши.

— Браво! Хочу сказать — не знаю, как вас по имени-отчеству! — что я всецело на вашей стороне и стопроцентно согласен с вашими словами: за что боролся, на то и напоролся. Абсолютно точно!

Она слегка порозовела от моего пылкого комплимента и даже раскланялась. А потом неожиданно представилась:

— Меня зовут Клавдия Игоревна…

Я тоже раскланялся «Очень приятно!» и поспешил бросить деловитый взгляд на часы на своей руке:

— Что ж, уважаемая Клавдия Игоревна, нам только и остается, что надеяться на лучшее. От всей души надеюсь, что Кристина жива и здорова и вскоре вернется домой. Прошу извинить меня за беспокойство.

— Чего уж тут извиняться. — Клавдия Игоревна обеими руками скромно огладила свою и без того безупречную юбку. — Дай бог, все утрясется. Ну, бывайте! Приятно было познакомиться.

И она степенно удалилась по направлению к дому. Проводив ее взглядом, я с минуту гулял вдоль забора, поглядывая на фонтан и мрачные стены цитадели, пытаясь в очередной раз сложить в единую картину столь разные личности: нервная лысая гимнастка, воспитанница детдома; избалованная жизнью, влюбленная в саму себя Светлана Славицкая, общение с которой любому нормальному человеку очень трудно переносить более пятнадцати минут; моя добрая старая Соня — само собой, далеко не старая и не очень добрая, пишущая не слишком приятные взору картины…

Но пора было вернуться к своей машине и совершить вполне простые вещи: для начала отправиться в гипермаркет, закупить полный багажник продуктов, а потом… А уж потом будем думать, что делать потом…

И вот тут, едва я успел усесться за руль, собираясь отправиться дальше по своему заранее намеченному маршруту, меня ожидал очередной, не слишком приятный сюрприз — девушка под два метра ростом по имени Вера Бунина.

Недавно мне уже приходилось вспоминать о Вере Буниной, направляясь на встречу с Ольгой. Но то была почти что игра: мы с Ольгой оба в курсе матримониальных планов Веры, и для нас обоих это только лишний повод для шуток.

И вот беспечные шутки неожиданно обернулись суровой реальностью: как только я устроился за рулем, резко распахнулась дверца моего «Пежо», и на соседнее с водительским сиденье с царственным видом грохнулось это двухметровое недоразумение по имени Вера.

— Не ожидал, милый мой? — вместо приветствия произнесла она голосом прокурора. — Сочувствую, но ничем помочь не могу. Довожу до твоего сведения, что вчера совершенно случайно я стала свидетелем твоих гусарских похождений. Я все знаю!.. Что молчишь? Признавайся-кайся!

Прости меня, господи, но в тот момент я едва не расхохотался. Мало того что внезапно объявился еще один свидетель моих вчерашних приключений в доме Сони, так этот свидетель решил называть меня точно так же, как Светлана Славицкая — «милый мой»! Ко мне бросаются за помощью совершенно незнакомые девицы, мне улыбаются и исповедуются — может, я и в самом деле такой милый?

— Молчишь? Язык проглотил?

Интересно, как бы вы отреагировали на подобное обращение? Да уж, как ни крути, а нужно признать совершенно очевидный факт: Вера Бунина — это отрыжка природы, сплошное ходячее недоразумение. Я не удивлюсь, если однажды выяснится, что эта двухметровая фурия питается ртутью из градусников или что она родилась ногами вперед — как хотите, но Вера Бунина сделана далеко не по общей выкройке, и ждать от нее можно чего угодно.

Если изложить вкратце всю историю нашего с ней знакомства, то признаюсь: все началось с моей собственной глупости: однажды я пожалел нескладеху с красным дипломом, которая пришла работать в наш московский офис. Скажу больше: проявив непростительную недальновидность, я пригласил нескладеху в кафе. Посидев с ней за кофе в течение считаных минут, я наивно предположил, что на этом моя гуманитарная миссия завершена, сердечно распрощался с Верой и пожелал ей держаться молодцом. Да только это оказалось началом долгой истории: я разбудил в сердце девицы мечты о вечной любви.

Враз ожившая Вера, подхватив мою эстафету, на следующий день пригласила меня к себе домой, напоила водкой и возлюбила всей душой и телом, разбудив поутру классической фразой: «А вот здесь мы поставим шкафчик». Эта история стала для меня ужасным испытанием. В конце концов, чтобы не быть насильственно окольцованным, мне пришлось срочно сбежать из собственного дома к папе в Париж.

И вот теперь эта девица, которую я столь удачно избегал в течение почти целого года после благополучного возвращения в свой дом, вдруг без приглашения заваливается в мою машину и предлагает мне в чем-то там признаваться. Интересно, в чем и с какой стати?!.

Я улыбнулся, словно бывалый дипломат:

— Добрый день, Вера. Надеюсь, у тебя все благополучно? Головка не болит, геморрой не мучает?

Она попыталась улыбнуться мне в ответ, хотя щечки немедленно заалели — фурия Вера начинала злиться.

— Оставь мой геморрой в покое, разговор сейчас о тебе. Рассказывай, зачем тебе очередная глупейшая афера!

Это было что-то — Вера Бунина в чистом виде, женщина-пехота, наступательная и упертая.

— Мои аферы, девушка, вас совершенно не касаются — точно так же, как меня не касается ваш геморрой. Полагаю, вы вчера толпились в массовке на выставке Сони Дижон? А впрочем, меня это абсолютно не интересует. Прошу немедленно покинуть автомобиль, у меня масса дел.

Разумеется, она немедленно откинулась на спинку кресла, всем своим видом демонстрируя, что выкинуть ее из машины можно будет лишь усиленным нарядом полиции.