Марина Серова - Взрывное лето

— Послушайте, вы отвлекаете меня от работы. Я, разумеется, готова оказать помощь следствию, но ваши бессмысленные и бестактные вопросы… — она поняла, что уже кричит и, сделав над собой усилие, заговорила более спокойно: — Что вы, собственно, хотите, найти убийц или опорочить имя Павла Артемьевича? Имейте в виду, от меня вы ничего плохого о нем не узнаете! Да я просто отказываюсь с вами говорить! Слава богу, вы не официальное лицо и я не обязана отвечать вам, так что попрошу больше не мешать мне. Всего хорошего.

— Да-да, конечно, — примирительно улыбнулась я, — вы имеете полное право выставить меня вон.

— Вот именно. Прощайте!

— До свидания, — я мягко закрыла за собой дверь, одновременно нажимая в кармане кнопку включения миниатюрного магнитофона. Не все люди имеют привычку говорить сами с собой, но некоторые, да еще если их разозлить… Кроме того, Косачева может позвонить по телефону. Записывающее устройство у меня не самой последней модели, но достаточно современное. Так что, пока я нахожусь в радиусе четырехсот метров, никаких секретов от меня у главного бухгалтера фирмы «Орбита» не будет.

Секретарша встретила мое появление в холле с доброжелательностью, явно для нее привычной:

— Вы уже закончили? А Николай Георгиевич вернулся, я его предупредила, заходите, он вас ждет!

Директор фирмы Николай Георгиевич Лемешев внимательно осмотрел меня и одарил приторной улыбкой — очевидно, мой внешний вид произвел на него самое благоприятное впечатление. Я, в свою очередь, не менее внимательно осмотрела хозяина кабинета: директор как директор, все они одинаковые. Маленькие глазки, розовые щеки и блестящую полулысину я отметила в качестве особых примет. А одет он был в очень черный костюм из какого-то дорогого материала и очень белую рубашку, на фоне которой совершенно терялся светлый-светлый галстук. Прямо пингвин какой-то…

Лемешев тут же вышел из-за стола, усадил меня в кресло, успев попутно потрепать по плечу, погладить по коленке и слегка, совершенно случайно, разумеется, задеть грудь. Все эти активные действия явно доставили ему немалое удовольствие. Что касается меня, должна честно признать, полулысые пингвины лет под пятьдесят, лапающие незнакомых дам, восторга у меня не вызывают. А он тем временем продолжал ворковать надо мной, восхищаясь красотой представителей нашей родной милиции.

Когда меня принимают за работника милиции, грех не воспользоваться. Но выдавать себя за должностное лицо — мошенничество. Особенно при данных обстоятельствах, после разговора с главбухшей. Так что пришлось представиться и вручить визитку. Николай Георгиевич артистично изобразил разочарование.

— Такая милая дама, и частный сыщик! Зачем вам это надо? Танечка, я вас умоляю, бросьте вы эту гнусную работу, неужели же вы, с вашим-то умом и талантом, не сможете устроиться приличней?

Интересно, что он имел в виду под умом и талантом? Или за сорок секунд знакомства сумел проникнуть в потаенные глубины моего подсознания? Боюсь, все здесь было гораздо примитивнее.

С трудом остановив поток пошлых комплиментов, я попыталась втолковать ему, что интересуюсь не его мужскими достоинствами, а неожиданной смертью его коммерческого директора вообще и финансовыми документами в частности. Удавалось мне это слабо. Ну никак не укладывалось в плешивой его голове, что молодая женщина может предпочесть его ухаживаниям разговоры про какие-то скучные документы. Господи, да кто же его директором в фирму взял, ему же только в зоопарке сторожем при павлинах работать! Чтобы они не зазнавались слишком.

Впрочем, наш тет-а-тет длился недолго. Шарахнулась о стенку распахнутая дверь, и в кабинет влетела разъяренная Елена Викторовна.

— Послушайте, вы! Я же вам ясно сказала, чтобы вы покинули офис! — орать она начала без предварительной подготовки и сразу во всю мощь своего голоса, а он оказался нехилым. Очень ей это не шло, весь лоск слетел, и теперь главный бухгалтер выглядела довольно рыхлой, вульгарной и визгливой бабой. — Вы что, думаете, на вас управы нет? Да один мой звонок — и вас лицензии в течение часа лишат! Посадят! Можете не сомневаться, влиятельных друзей у нас достаточно!

— Ну-ну-ну, Елена Викторовна, зачем вы так, — довольно безуспешно попытался утихомирить ее шеф. — Танечка ничего плохого в виду не имела…

— Она не имела? — возмущенно всплеснула руками Елена Викторовна. — Да она клеветница! Да, да, моя милая, то, что вы мне сейчас говорили, это все клевета! Вы что думаете, вы будете Павла Артемьевича черт знает в чем обвинять, а я буду молчать? Не пройдет, не надейтесь! — ругаться, соблюдая грамматические правила обращения к малознакомым людям, показалось ей слишком сложным и малоэффективным, и она перешла на «ты»: — Есть, есть люди! Они тебя в бараний рог скрутят, ты еще пожалеешь, что в это дело ввязалась!

Мне надоели ее вопли, тем более что ничего интересного, кроме бессвязных угроз, я не слышала. Перебивать человека, конечно, невежливо, но не ждать же, пока она выдохнется. Судя по габаритам, пару в этой даме было еще минут на двадцать.

— Не сомневаюсь, — вежливо, но решительно вступила я в разговор, — что у вас достаточно знакомых, которым захочется скрутить меня. Но вы забываете, что я тоже не новичок в своем деле и у меня тоже знакомые имеются. И у них могут появиться вопросы. Их наверняка заинтересует, почему это мое появление вас так разволновало. Почему принимаются столь серьезные меры, чтобы от меня избавиться? Не пытаетесь ли вы таким образом что-то скрыть от следствия? И если пытаетесь, то что именно? А мои знакомые очень не любят оставлять подобные вопросы без ответов. Они приложат все силы, чтобы эти ответы получить. И получат, можете не сомневаться.

— Убирайтесь! — Елена Викторовна смотрела на меня с ненавистью.

— Всего хорошего, — ответила я ей нежной улыбкой и поднялась из кресла.

— Девочки, ну что же вы так, ну зачем вы ссоритесь, ах как нехорошо, — расстроенный Лемешев бестолково метался между нами. Пришлось улыбнуться и ему. — Не сомневаюсь, что мы еще встретимся.

Я вышла из офиса, неторопливо подошла к машине. Уехать или подежурить немного здесь? Собственно, особо срочных дел нет, а тут может произойти что-нибудь интересное. Посижу, пожалуй, в машине, покурю и спокойно подумаю. Итак, что мы имеем от визита в «Орбиту»?

Косачева явно разнервничалась, когда я стала спрашивать о доходах Кондратова. Кроме того, обмолвилась, назвала его «Барином». Это, конечно, ничего не значит, так его могли называть многие. Странно то, что она при этом смутилась. А потом и вовсе распсиховалась. Из-за финансовых документов фирмы она такого шума поднимать не стала. Чувствовала себя увереннее? Имею право не показывать, и точка. А отказываться отвечать на вопросы про Кондратова у нее никаких оснований нет, вот нервы и сдали. Где тонко, там и рвется? Или это все было разыграно только для того, чтобы выставить меня из офиса, не дать поговорить… С кем? С Николаем Георгиевичем? Или еще с кем-то? Хотя злилась она, похоже, по-настоящему, аж пар из ноздрей шел. О, не зря я, оказывается, задержалась!