Марина Серова - Вранье высшей пробы

Я остановилась неподалеку, и когда Скопцов выпрямился, наши взгляды встретились. По его лицу стало заметно, что Виталий растерялся. Попытался было изобразить беспечность, но плохо с этим справился. Вместо этого на его лице появилась жалкая гримаса. Неужели он был мной увлечен так серьезно, а я этого не заметила?

— Не могу поверить, — как-то потерянно проговорил он, совершенно не реагируя на очередную просьбу тинейджера. — Это ты?

В мою задачу сейчас входило не позволить ему удариться в сентиментальные воспоминания и сразу же отмести все заигрывания, если таковые появятся. Я была настроена решительно, поэтому сразу приступила к главному, заговорив коротко и слегка отстраненно:

— Привет. У меня мало времени, я к тебе по делу.

Скопцов буквально пожирал меня глазами, чего я старалась не замечать.

— Да, конечно, — покивал он головой и пригласил за стойку, где продавались напитки.

— Это правда, что Роман Делун двадцать первого сентября утром, то есть два дня назад, сидел здесь, в кафе?

— Дай-ка вспомнить, — произнес он. Кажется, я озадачила растерявшегося Виталия. — Ну как же, отлично помню. Кафе вообще-то открывается в девять, но он пришел минут двадцать девятого. Я тут часто с восьми часов бываю, поэтому на правах старого знакомого его и впустил.

— Сколько он просидел за компьютером?

— Ушел где-то в половине десятого.

— И на протяжении этого времени никуда не отлучались ни ты, ни он?

— Да нет.

— Вы были вдвоем?

— Нет. В половине девятого подошел мой напарник. Он тоже Ромку хорошо знает, только сегодня его нет, заболел. А что случилось?

— Ксению Даниловну убили.

— Как? — пришел Скопцов в крайнее изумление. — Кому такое могло понадобиться?

— Вот это я и пытаюсь выяснить. А ты же вроде ветеринарный институт закончил, — резко перевела я тему. — Если я и надеялась тебя где-нибудь встретить, так только в ветлечебнице.

— А ты надеялась? — сразу среагировал Виталий, свернув разговор на свое, как видно, наболевшее.

«Похоже, мне самое время удалиться», — подумала я, отхлебывая кока-колу, но не встала. Моя теория «подозревать всех» подмяла под себя и Скопцова. Хотел он того или нет, но оказался замешанным в эту историю, потому что был квартирантом Ксении Даниловны Делун и являлся свидетелем алиби Делуна Романа. Так что стоило прощупать и его тоже.

— Ну, хотелось, конечно, встретиться, поболтать на правах старых знакомых, — дипломатично ответила я, соврав, чтобы не обидеть Виталия. И почему в этом деле число подозреваемых выходит за разумные пределы?

Скопцов был несмел от природы. Перед женщинами вообще терялся и робел, хотя виду всячески старался не подавать. Как только он тогда решился предложить мне с ним «встречаться», до сих пор не пойму.

— Компьютерами я давно занимаюсь. А рогатно-копытный институт был мне нужен лишь для корочки. Сама понимаешь, без высшего образования сейчас никуда.

Виталий немного помялся, потом, покосившись в зал, произнес:

— Ты извини, я не могу уделить тебе много времени, мне нужно работать. Давай встретимся вечером. Я знаю хороший бар, где можно посидеть. Как ты на это смотришь?

Его просительный взгляд вызвал во мне жалость. Я соображала, нужна мне или нет еще одна встреча с ним. Допив до конца газированный напиток, утвердительно кивнула.

— Только не сегодня. Когда смогу — не знаю. Дай мне свой телефон, я позвоню.

Глаза Виталия потухли. Он расценил мои слова как вежливый отказ, но тем не менее достал из нагрудного кармана листок, ручку и начеркал два телефонных номера: рабочий и домашний.

— Ты уже кого-то подозреваешь в убийстве Ксении Даниловны? — спросил Скопцов, проводив меня до двери.

— Профессия у меня такая — подозревать. Поэтому подозреваю я практически всех, — открыто ответила я, улыбнувшись. — Вот и на тебя пало подозрение в том, что ты очень редко… стираешь свои сорочки.

Перехватив мой взгляд, брошенный на грязный ворот его рубашки, Скопцов смутился.

— Смотри, — предупредила его я, — как бы тебя за неопрятность с работы не выгнали.

Эту нетактичность я допустила только для того, чтобы сгладить остроту его последнего вопроса. Помахав Скопцову ручкой, я скрылась за дверью.

У двоих Делунов уже есть проверенное алиби, теперь на очереди Инесса. С ней разговор состоится вечером, а пока… прежде всего следовало положить в свой отощавший желудок что-нибудь съестное.

Невесть откуда взявшийся холодный ветер змеей заполз мне под свитер и пробрал насквозь. Сидеть в салоне я устала, поэтому продолжала ожидание стоя, облокотившись локтем на крышу своей «девятки». Наблюдать за тем, как бомжи, готовые от жадности набить друг другу морду, копались в мусорных баках, было неприятно, но больше ничего на глаза не попадалось.

Наконец я ее увидела. Инесса Делун несуразной походкой вышагивала на высоких каблуках, раскачиваясь из стороны в сторону, словно лодка в шторм. Меня всегда удивляло стремление некоторых женщин, совершенно не умеющих плавно и грациозно двигаться, напяливать на ноги туфли с высокими каблуками. От этого они смотрелись еще более неуклюжими.

Увидев перед собой знакомое лицо, Инесса смерила меня долгим взглядом и уже готова была пройти мимо, но я преградила ей дорогу.

— Уделите мне немного времени, — довольно вежливо обратилась я к ней, разглядывая ее растрепавшуюся на ветру прическу.

Инесса остановилась, и ее лицо тут же приняло выражение неприступного высокомерия.

— Я вас слушаю, — холодно произнесла она. — Только побыстрее, если можно.

На лавочке перед подъездом, несмотря на пронизывающий ветер, отдыхали местные бабушки-старушки, поэтому нам пришлось отойти в сторону.

— Где вы были в девять часов утра двадцать первого сентября? — не стала я подготавливать почву, а задала вопрос сразу, так же, как поступила и с ее сыном.

Мне показалось, что мои слова оказались равносильными красной тряпке, которой тореадор размахивает перед носом разъяренного быка. Инесса завелась с пол-оборота.

— Кто вы такая, чтобы задавать мне подобные вопросы? — Она злобно сузила глазки и зачем-то оголила свои некрасивые желтые зубы.

— Я — детектив, расследую дело об убийстве вашей свекрови.

— Убийство? — скривила она лицо. — Первый раз слышу. Это Толе пришла в голову такая замечательная мысль? Вы ведь с ним на похоронах тусовались.

Последнее слово покоробило мой слух. В устах этой женщины оно прозвучало как матерное ругательство. Разве можно «тусоваться» на похоронах?

— Так что вы мне скажете? — настаивала я.

— Отвяжитесь от меня! — потребовала Инесса таким резким тоном, что головы всех сидящих на скамейке разом обратились в нашу сторону. — Будете еще приставать, скажу мужу, и он по-другому с вами разберется!