Марина Серова - Вранье высшей пробы

Я передала Грише ключи от квартиры и попросила подождать меня там. Григорий не двинулся с места, всем своим видом давая понять, что, если мне не удастся разобраться с этим парнем, он выполнит эту миссию сам. И как, скажите, мне теперь все это разруливать? Кого из них начать убеждать первым?

Животные флюиды Геннадия, которые я буквально пару минут назад вспоминала, исходили из каждой его поры и опять пробудили во мне желание. Ну уж нет! Необходимо отделаться от этого наваждения раз и навсегда! Чувства должны — просто обязаны! — повиноваться разуму! Нельзя скатываться в доисторическое прошлое, где всем правили одни лишь инстинкты.

— Гриш, со мной все будет в порядке, уверяю тебя, — обернулась я к своему спутнику. — Мне нужно пять минут.

Мой просительный взгляд не оставил ему другого выбора.

— Хорошо, — согласился он, — через пять минут я выйду.

После того как за Гришей закрылась дверь моей квартиры, я выкатила из орбит глаза для большей острастки и принялась, наверное, не хуже, чем Инесса, шипеть на непрошеного гостя.

— Зачем ты сюда явился? Все, что я хотела знать о твоей причастности к убийству, я уже выяснила. Если что-нибудь понадобится еще, сама тебя найду. — Я старалась говорить отстраненным тоном, чтобы не сокращать дистанцию между нами.

— А твой бой-френд староват, — вдруг брякнул Геннадий, бросив недобрый взгляд в сторону скрывшегося за дверью Григория.

— Какое тебе дело? — возмутилась я. — Ты не мог бы оставить меня в покое?

— А ты уверена, что действительно этого хочешь? — испытующе глядя мне в глаза, произнес Геннадий. — Может, лучше попросим уйти перезревшего петуха, зашедшего в твою квартиру?

Шумно выдохнув, я потерла виски. Хамству этого парня, кажется, нет предела. Должен же быть какой-нибудь железный довод, после которого его отсюда ветром сдует!

— Как ты мне надоел! — пошла я на крайнюю меру. — Этих слов достаточно?

— Ладно… — Геннадий сплюнул сквозь зубы на ступеньку, и в его глазах появились колючки, холодные и злые. — Главное — потом не пожалеть.

Не говоря больше ни слова, он развернулся ко мне спиной и, вальяжно перебирая ногами, стал спускаться по лестнице.

В дверь просунулась голова Григория.

— Жива, как видишь, — грустно проговорила я, переступая порог. От Делуна отделалась, но радости мне это не прибавило.

Пока Гриша колдовал на кухне, я утопила свое тело в кресле, задрала ноги выше головы и включила на прослушивание автоответчик. Все сообщения, кроме последнего, были малозначительны и не относились к делу, которым я сейчас занималась. Одноклассники хотели видеть меня на очередную годовщину по случаю окончания школы, один бывший клиент просил дать ему консультацию, с телефонной станции напоминали о неоплаченных счетах. Последнее сообщение было от Анатолия Константиновича Делуна. Он просил зайти. Но я так уютно и комфортно устроилась в кресле, что предпочла вместо маршировки по лестнице просто набрать его телефонный номер.

Голос клиента был холодным, как могильная плита. Ну вот, после недавнего присутствия на похоронах мне на ум приходят сравнения, связанные с кладбищенской тематикой.

— Сегодня мне звонил мой брат, — начал Анатолий Константинович. — Евгений знает, что вы общались с его женой и младшим сыном. Объясните, зачем вы это сделали?

— Что именно? — спросила я, готовая к очередной атаке.

— Я просил вас вывести на чистую воду Генку, и ничего больше! — строго выговарил мне Анатолий Константинович, как учитель, который застал школьницу в туалете с сигаретой в зубах.

— У Геннадия Делуна алиби, — сообщила я официально, но моя новость не произвела ровным счетом никакого впечатления.

— У Генки не может быть алиби! — упрямо возразил заказчик, распаляясь все больше. — Я уверен, что именно он виноват в смерти моей матери!

— Послушайте, — собирая остатки хладнокровия, вклинилась я, — вам что нужно — чтобы я непременно доказала вину Геннадия или чтобы нашла настоящего убийцу?

Своим вопросом я поставила Делуна в тупик. Видимо, ему пришлось задуматься, чего он больше хочет. Но, так и не ответив напрямую, он продолжил:

— Вы испортили мои только что налаженные отношения с братом. Об этом я вас не просил.

Заведясь, как механическое пианино, я опустила ноги, встала и выдала такую тираду, что в тот миг клиент, вероятно, сильно пожалел, что связался со мной:

— Вы ничего не смыслите в моей работе! Почему же считаете себя вправе указывать, как мне поступать? А если вы думаете, что понимаете в розыскном деле больше меня, то и занимайтесь своим убийством сами!

В трубке повисло тягостное молчание, которое позволило мне надеяться, что до Делуна дошло кое-что из сказанного мною, поэтому закончила свою мысль:

— Я выполняю свою работу с одной целью: найти убийцу. Если вы так цепляетесь за ваши с братом налаженные отношения, могли бы меня предупредить об этом, и я отказалась бы от ведения дела. Только не рассчитывайте, что всю уже проделанную работу я произвела лишь с целью убить свободное время. Я пришлю вам счет. Потом мы посчитаем, что я вам осталась должна за ремонт квартиры, и разбежимся в разные стороны.

Швырнув трубку на стол, я вышла на кухню. На вопросительный взгляд Гриши ответила словами пирата из мультфильма:

— О, как я зол! Ух, как я зол!

— Если не можешь изменить обстоятельства, измени свое отношение к ним, — философски изрек Гриша-мудрец и не стал меня ни о чем расспрашивать. Пряный запах, который распространял томившийся на плите цыпленок, фаршированный по-трансильвански, вскоре произвел на меня расслабляющее и успокаивающее действие. Заглянув под крышку и убедившись, что цыпленок вовсе не похож на недоразвитый молодняк, а скорее смахивает на отъевшуюся курицу, я совсем успокоилась. Наемся до отвала. К черту всех Делунов с их покоробившимся паркетом и кобелями-ротвейлерами! Выплачу все, что осталась должна, и забуду эту историю как страшный сон!

Выклянчив у мага-кулинара бутерброд с грудинкой, я, как хомяк, запихала его за обе щеки и перевела разговор на Гришкину работу.

Поздно вечером, совершенно обессилевшие от объема безумно вкусной пищи, но чрезвычайно довольные, мы сидели за столом. Я начала сыто отдуваться, Гришка со смехом произнес:

— Вообще-то на ночь есть вредно.

На что я категорически возразила:

— Не согласна! Это даже необходимо для того, чтобы, как говорила моя бабушка, ночью нищие не снились.

В этот момент раздался телефонный звонок. Звонил Анатолий Константинович.

— Наверное, я погорячился, — не очень уверенно произнес он. — Думаю, вам следует делать все, что вы считаете нужным. Давайте забудем наш предыдущий разговор.

Что ж, меня вполне устроило его запоздалое раскаяние. Все же лучше поздно, чем никогда.