Марина Серова - Вранье высшей пробы

Спуск прошел нормально.

— Пойдешь впереди меня, — все так же продолжала командовать я, кивнув в сторону дороги и давая тем самым понять, что Скопцову пора передвигать ногами.

Засунув руки в карманы, он неторопливо зашагал впереди. Пройдя не более двадцати шагов, он вдруг резко остановился и, не оборачиваясь, произнес:

— Ты знаешь, а ведь я тебя люблю.

Что-то запершило у меня в горле, и я закашлялась. Опять возник вопрос: что это? Ловкий ход, чтобы меня умилить и разжалобить, или откровенное признание? И тут вдруг, передо мной как будто кто-то написал большими красными буквами два слова: «компьютерный гений». Статус, который я присвоила Скопцову. Как же я сразу не догадалась! Мой файл, носящий название «убийца», и мой недавний выход в Интернет!

— Ты хакнул мой файл, когда я выходила в Интернет! — выплеснула я свое возмущение совершенно неожиданно для Виталия. — Ты видел, что я вычеркнула большинство подозреваемых и добралась до тебя!

После этого я была готова уже на все. А ведь чуть ему не поверила!

— Да, я ознакомился с тем файлом, о котором ты говоришь, — спокойно произнес Виталий. — Но…

— И ты решил усыпить мою бдительность лживыми признаниями в любви, — бесцеремонно перебила я его.

— Неправда, они вовсе не лживые… — вяло защищался мой спутник, но мне теперь бесполезно было что-либо говорить, так как моя уверенность в его виновности достигла апогея.

Всю дорогу до машины я молчала, а Скопцов пытался внушить мне, как я не права. Но, наталкиваясь на мой холодный презрительный взгляд, он все больше сникал, пока его доводы совсем не иссякли.

После того как я села в машину, сказала ему напоследок:

— Очень скоро я за тобой приду. Уже с готовыми доказательствами твоей вины. Посмотрим, что ты тогда запоешь.

Резко стартанула с места и рванула на полной скорости вперед, оставив Скопцова, совершенно потерянного, стоять посреди дороги.

Насколько надежен Алексей Еременко как свидетель, мне оставалось только догадываться. Разумеется, существует множество способов для того, чтобы вывести человека на чистую воду в том случае, если он сильно завирается. В делах подобного рода я поднаторела, еще работая в прокуратуре. Умело поставленные, часто взаимоисключающие, вопросы, незаметное давление на психику и множество других рабочих приемов находились в полном моем распоряжении. В процессе общения, на уровне подсознания, я легко чувствовала, врет мне человек или нет. Внутри меня как будто переключался тумблер, срабатывало нечто, очень напоминающее рефлекс. И тогда я четко осознавала: мой собеседник говорит неправду, после чего стремилась поставить его на праведный путь.

Алексей Еременко оказался «вещью в себе». Я бы сказала — «человеком в футляре», только не чеховским, а вполне современным, адаптированным к двадцать первому веку. Передо мной предстал грузный, страдающий одышкой молодой человек, имеющий задумчивый вид. Целиком погруженный в себя, он откликался на окружающую действительность только после долгого и настойчивого требования со стороны.

Скопцова я сейчас в Интернет-кафе не наблюдала. И это несмотря на его уверения, будто он приходит на работу к восьми часам. Вполне возможно, что Виталя уже «сделал ноги», но я, к сожалению, ничего с этим поделать не могла. Пока нет хотя бы косвенных доказательств вины Скопцова, я не имела права его преследовать и тем более задерживать. А вот как только «расколю» его напарника — замороженного субъекта, сидящего напротив меня, то сразу же приступлю к поимке «любителя ночной романтики», то бишь гражданина Скопцова.

— Да, я действительно пришел в тот день на работу в половине девятого, — немигающим взглядом глядя на стойку бара, проговорил Еременко.

Когда я зашла, Алексей готовил для себя молочный коктейль. Поняв, что ожидается серьезный разговор, он благородно намешал того же коктейля и для нежданной посетительницы. Теперь мы не спеша потягивали из высоких бокалов белую жидкость, а я пыталась достучаться до непробиваемого Еременко, имевшего совершенно отсутствующий вид.

— И ты так точно помнишь время своего прибытия на работу? Ведь прошел не один день!

Еременко посмотрел на меня сочувствующе. Так смотрят на умственно неполноценных. Мне стало неуютно.

— У меня отличная память, — отчеканил он, захватывая соломинку губами и делая несколько глотков. — В тот день еще моросил дождь. Вообще погода была скверной.

— Кто находился в то время в кафе?

— Скопцов и Ромка Делун, его старый знакомый.

— С Делуном ты знаком?

— Он здесь часто бывает, поэтому, естественно, знаком.

Нелегко разговаривать с человеком, который, как казалось, недоволен абсолютно всем. Но мне не было никакого дела до его дурной наследственности, обусловившей тяжелый характер парня, а также до его левой ноги, с которой он, видимо, встал сегодня с постели.

— Во сколько Делун ушел? — Твердыми интонациями своего голоса я демонстрировала настойчивость. Пусть не рассчитывает от меня так просто отделаться.

— Около половины десятого. Он торопился в школу.

— Вспомни хорошенько, из них двоих никто не отлучался за это время? Я имею в виду промежуток времени с половины девятого до половины десятого.

Как-то странно прищелкнув языком, Алексей поднялся и бросил в мою сторону:

— Пошли со мной.

Я повиновалась и проследовала за Еременко в компьютерный зал, надеясь, что за этим последует рассказ о нетривиальном развитии сюжетной линии, произошедшей двадцать первого сентября.

— За этим компом сидел я, вот здесь — Делун, — водил пальцем в пространстве мой собеседник, указывая на рабочие места, в настоящий момент пустующие. — А вот здесь лазил в Интернете Скопцов. Он посетил сайт «Европы-плюс» и любовался фотографиями диджеев. Его сильно забавляло, что милые голоса радиоведущих не стыкуются с их весьма потертым и посредственным внешним видом.

— Этот момент вы почему-то тоже хорошо запомнили, — саркастически заметила я. Создавалось впечатление, что Еременко будто специально толкает подготовленную речь относительно безукоризненного алиби Скопцова. Хотя я не делала акцента на том, кто меня интересует больше — он или Делун. Тем не менее мой задумчивый визави с особой тщательностью разрисовывал предо мной в деталях, чем занимался в интересующий меня период времени Скопцов. У Алексея что, на самом деле такая незаурядная память?

— Запомнил, потому что Виталя своими постоянными выкриками и комментариями мешал нам с Ромкой работать. На одну фотографию — это был особо редкий экземпляр — я даже подошел посмотреть. Вместо очков — две лупы, на вид — не больше пятнадцати лет, а взгляд, как у перекормленного ежика, — осоловелый.