Марина Серова - Выбор Клеопатры

Я боролась с огнем в одиночку почти полчаса. И мне удалось-таки потушить пожар. Вележев все это время лежал без сознания в стороне. Пока он не очухался, я подняла с пола наручники и надела их на запястья учителя.

— Мразь! — с чувством бросила я ему в лицо, выпрямилась и отошла в сторону.

Наконец Вележев очнулся и сел на пол в углу кухни. Он беспомощно плакал. Я выключила свет, приоткрыла окно, потому что от гари было трудно дышать, и села на табурет.

— Ну что, Александр Ильич, поговорим?

— Я не буду с тобой разговаривать, — выдавил из себя мой пленник. — Я больной человек, и мне нужен врач.

— Не надо косить под шизика!

— Я больной человек, я больной человек… — Вележев с упорством дятла долбил одно и то же.

— Я тебя сейчас вылечу. Здесь где-то должен быть кухонный нож. — Я выдвинула из шкафчика ящик и нашла нож. — Хорошая штучка, не правда ли?

— Ты не посмеешь. — Шурик в отчаянье замотал головой.

— Ну ты же посмел! Ты убил Галину Максимовну, маму Андрея, ты убил Лену…

— Я… я… я никого не убивал. Я понятия не имею, кто такая Галина Андреевна и кто такой Максим, — Вележев стал очень натуралистично врать. — А Лена… она уехала. Мы поругались, и она уехала в Тарасов.

— На чем?

— Не знаю. Может, на поезде, а может, и на попутке, я ее не провожал.

— Да, а я подумала, что на метро. Козел! — Я замахнулась на Вележева ножом. — Ты напоил мою подругу какой-то гадостью и бросил ее, бесчувственную, в погреб…

— Не бросил, а положил, — признался Шурик, когда лезвие ножа было уже в нескольких сантиметрах от шеи. — Разве она умерла? Не может быть! Она проснется…

— Я тоже так думала, но ее сердце не выдержало… Тебе придется ответить за два убийства, — сказала я.

Я думала, что моя ложь поможет быстрее разговорить Вележева, но, похоже, произошел перебор — Шурик замкнулся. Мне пришлось придумывать что-то другое. Все время размахивать перед ним ножом было глупо, я ведь не собиралась его убивать.

— Значит, они уже на том свете, — с чувством удовлетворения вдруг изрек учитель. — Выходит, я что-то могу.

Я достала из сумки диктофон и положила его на стол.

— Да, ты можешь очень многое. — Я нажала на кнопку. — Расскажи, как ты все это провернул и начни с трупа на лесной поляне.

— Все случилось намного раньше. Я дал себе слово, что отомщу за смерть сестры…

Вележев замолчал, потому что на улице раздался звук тормозов. Я отодвинула шторку и увидела «УАЗ», а потом двух мужчин, направляющихся к дому. Вероятно, кто-то из соседей увидел огонь и позвонил в милицию. Я включила свет и стала ждать гостей.

Уже знакомый мне младший лейтенант Сосняк и незнакомый пока капитан ворвались на кухню с пистолетами наготове. Я встретила их своим оружием — самой широкой улыбкой, на которую только была способна. И это сработало; подержав меня на мушке несколько секунд, парни опустили свои «игрушки».

— Шурка, ты? — Сосняк бросился к своему приятелю. — Почему так гарью пахнет?

— Она хотела поджечь дом, — тут же нашелся Вележев. — Она ненормальная, она мою невесту убила.

— Кого убила? — удивился участковый.

— У меня невеста была, мы с ней в одной школе работали, она французский язык преподавала… А эта чокнутая приехала сюда, напоила ее какой-то дрянью, — нагло уклоняясь от истины, плел учитель географии, — а у Лены больное сердце…

— Шур, ты что? Она жива, в больнице…

— Как жива? А Галина? — выпалил Вележев с неожиданной горячечностью и осекся.

— А десять минут назад ты говорил, что не знаешь никакой Галины, — не преминула напомнить я.

— Шур, я не знаю, виновен ты в чем или нет, но мой тебе совет — молчи, пока не встретишься с адвокатом. — Дав такие смелые рекомендации своему приятелю, Сосняк обратился ко мне: — А вы как могли сюда зайти? И зачем?

— Я знала, что он вернется, и он вернулся. Решил тут все поджечь…

— Но я же запретил сюда заходить! — возмутился участковый.

— Погоди, Петро, не кипятись, — сказал капитан. — Сейчас мы во всем разберемся. Девушка, вы бы умылись, что ли… А то все лицо в копоти.

Я взглянула на свое отражение в дверце посудного шкафа — такие лица являются только в кошмарах. Когда же провела рукой по щеке, а потом посмотрела на пальцы, то обомлела — они были черными. Представляю, как ужасно я выглядела, особенно в тот момент, когда встречала ментов широкой улыбкой. А джинсы, мои новые джинсы!.. Они были местами подпалены, их осталось только выбросить.

Капитан Холкин оказался толковым парнем. И что немаловажно, он знал Кирьянова, на которого мне пришлось сослаться. Поэтому моя версия убедила его больше, чем вымысел Вележева. Учителя забрали в КПЗ, а меня отпустили на все четыре стороны.

На улице уже занимался рассвет. Куда я могла податься в своих обгоревших джинсах? Конечно, только к Агнессе Новинской. В шесть утра я позвонила в ее дом, и она, как и обещала, впустила меня, накормила, а потом и спать уложила.

Агнесса разбудила меня в десять ноль-ноль, как я ее и просила. Рядом с моей кроватью лежали чьи-то старенькие, но чистые джинсы. Оказалось, что они принадлежали внучке моей благодетельницы и одновременно секретарше Силина-Крестоносцева. Я примерила их, джинсы были чуть коротки, но выбирать не приходилось.

Новинская накормила меня вкусным завтраком, после чего я ее спросила:

— Скажите, у вас есть телефон?

— Конечно. Вам надо позвонить в Тарасов?

— Да, если позволите, а то у моего мобильника сел аккумулятор.

— Конечно, звоните. — Агнесса показала мне, где находится аппарат, и деликатно вышла из столовой.

Я стала звонить Владимиру Сергеевичу в горуправу.

— Подполковник Кирьянов, — официальным тоном сказал мой хороший знакомый.

— Привет, Володя, это я.

— Таня, ты куда пропала? — возмутился Киря. — Дома тебя нет, мобильник не отвечает.

— Я сейчас в Турищеве.

— А что ты там делаешь?

— Поехала за учителями, — чистосердечно призналась я.

— Значит, все-таки они покушались на Иконцеву?

Я вкратце рассказала Кире о том, что произошло.

— Понятно. Как Лена?

— Пока не знаю, сейчас пойду к ней в больницу. А как Галина Максимовна, пришла в себя?

— Да, вчера вечером она пришла в сознание, нам даже разрешили с ней поговорить, но она не видела того, кто ударил ее по голове, более того, теперь она даже сомневается в том, что ей звонила ты.

— Но как же она тогда могла поверить?

— Говорит, что с утра накушалась транквилизаторов, потом на поминках выпила две рюмки водки… В общем, была сама не своя. А Игорь ее не хотел отпускать, но она воспользовалась моментом, когда он был, извини меня, в туалете, и вышла из квартиры. Еще она продолжает утверждать, что покушение спланировала Дарья. Иконцева призналась, что ее сноха была любовницей ее последнего мужа.