Марина Серова - Все о мужских грехах

— Какой ужас! — совершенно искренне сказала я.

Андреев покивал головой на мои слова и продолжил:

— Клавдя потом долго лечилась, благо деньги у нас кое-какие уже появились. Вот Ванька у нас и народился. Она с него пылинки сдувала! Надышаться не могла! Бывало, нашкодничает, паразит, и тут же к матери бежит! Я за ремень, а она в крик! Вот и выросло черт знает что! И кабы не Сандра эта!..

— Как вы эту девушку назвали? — встрепенулась я, потому что Семен Иванович невольно вернул меня к сути нашего разговора.

— Сандра, — повторил он.

— Редкое для наших мест имя, — заметила я.

— Это у нас редкое, а у нее мать грузинка, — ответил он, и я удивилась еще больше.

— Но девушка совсем не похожа на грузинку! Может, у нее отец русский?

— Вахтанговна она, — сказал Семенов и поднял на меня совершенно трезвые глаза. — А по фамилии — Нинуа.

— Не стыкуется имя с внешностью, — задумчиво проговорила я.

— Там много чего не стыкуется, — многозначительно произнес он и как бы между прочим добавил: — Например, то, что ее уже два раза убить пытались.

— Что? — воскликнула я.

— Да, Татьяна! — веско ответил он. — Когда на них с Ванькой первый раз напали, я решил, что это просто хулиганы были. Ну, мои ребятишки вовремя подоспели и накостыляли тем от души. А вот во второй раз они малость припозднились — на другой стороне улицы были! Пока через дорогу перебежали, один из тех, кто на мальцов напал, успел Сашку — это я так Сандру зову — ножом ударить. И заметь — ее! А не Ваньку, который ее изо всех сил защищал, да только куда ему? Маменькин сынок! — недовольно бросил он, но тут же поправился: — Хотя тех четверо было! Тут бы, может, и я не справился, хотя по молодости был здоров, как вол.

— Их задержали? — спросила я.

— Нет! — покачал головой Андреев. — Сбежали, когда моих увидели.

— А девушка серьезно ранена?

— В больнице лежит, проникающее ранение брюшной полости, но, как говорят врачи, опасности для жизни нет, — объяснил он. — Ее мать с Ванькой там круглые сутки дежурят. Я, конечно, и за операцию заплатил, и лекарства покупаю, какие скажут, но… — он вздохнул. — Дело в том, что Сашка, как после операции в сознание пришла, твердо Ваньке сказала, что, когда она поправится, они с матерью из города уедут. А он тут же нам с Клавдей заявил, что уедет вместе с ними хоть на край света. Вот я и стал затылок чесать, что делать!

— Какой же хвост за ними тянется? — задумчиво произнесла я, на что Андреев сразу же ответил:

— Не знаю! Я своих охламонов напряг, чтобы они разузнали насчет Сашки с матерью, откуда, мол, у этой истории ноги растут, а они только кулаками махать и горазды. Вот и стал я у людей интересоваться, кого мне для этого дела нанять. А Мишка Морозов — он ведь тоже деревенский, мы с ним частенько вечером соберемся и за рюмочкой былое вспоминаем — мне и сказал, что ты его из такого дерьма вытащила, откуда он сам никогда в жизни не выбрался бы. Вот я к тебе и обратился. Поможешь? В деньгах я тебя не ограничиваю! — с этими словами он достал из стола и протянул мне конверт. — Как все раскопаешь, еще заплачу! Ты пойми! — настойчиво сказал он. — Не могу я допустить, чтобы мой единственный сын черт знает куда уехал! А он ведь уедет! — уверенно произнес Андреев. — Он же без Сашки дышать не может!

— Сделаю все, что в моих силах! — твердо пообещала я.

— Ну, тогда держи, что ребятишки накопали — авось сгодится! — он протянул мне папку. — И еще! Если помощники нужны будут, то только свистни! Я тебе своих охламонов дам, а они у меня не стеснительные! Крови не боятся!

— Бог даст, этого не потребуется, — ответила я, поднимаясь из кресла, и попросила: — Я возьму две фотографии Сандры — вдруг пригодятся?

— Бери сколько надо! — махнул рукой Андреев.

Я выбрала два снимка девушки: один — в полный рост, а второй — там где крупно было сфотографировано ее лицо, и убрала их в сумку, а Андреев тем временем достал свою визитку и с нажимом произнес:

— Звони мне в любое время дня и ночи! Тут все мои телефоны есть, — и тоже встал из-за стола. — Ты уж постарайся, Татьяна! — попросил он. — Сын-то у меня один!

Вернувшись домой, я заварила себе кофе и, устроившись с ним и с сигаретой в кресле, начала просматривать бумаги в папке.

— Так! — начала вслух рассуждать я. — Что мы имеем? Сандра Нинуа родилась в Сухуми в 1989 году, и восемнадцать ей весной уже исполнилось. Мать Манана Георгиевна, пятидесяти лет, родилась в Кутаиси. Вдова, муж Вахтанг Анзорович умер в январе 1993-го в Сухуми. А это что у нас? А, копия личного дела Мананы Георгиевны! Так. Тбилисский мединститут, врач Сухумской детской больницы, а потом и главврач. В июне 93-го она переехала в Ростов-на-Дону — ну, понятно! Беженцы! Там она работала педиатром в заводской медсанчасти, а жили они скорее всего в заводском общежитии. Адреса нет, ну да ладно! Разберемся! Что у нас дальше? Ага! Почему-то в 2004-м они переехали в Волгоград, где жили… — я посмотрела на адрес, добытый людьми Андреева, — тоже в общежитии. Мать работала врачом в районной детской поликлинике, а дочь училась в школе… — я порылась в бумагах и нашла ее номер. — А вот в январе 2005-го они перебрались в Тарасов, причем мать сорвала дочь с занятий посередине учебного года. Здесь у нас Сандра закончила школу, поступила в мединститут, причем на коммерческое отделение — оно и понятно, чтобы поступить на бюджетное, надо дать на лапу столько и сразу, что проще платить каждый семестр. И почему же это им на одном месте-то не сидится? Ничего! Выясню! Живут мать с дочерью в Тарасове в рабочем общежитии, потому что Манана Георгиевна опять-таки работает в медсанчасти завода, которому это общежитие и принадлежит. А это что? А это андреевские работнички ножа и топора еще и с людьми поговорили! И что же они выяснили? А то, что мать с дочерью держатся особняком, ни с кем близко не общаются, а только в силу необходимости. А вот и копия милицейского протокола… Так-так-так… Напали неизвестные, которых Сандра не знает, и их внешность никто не запомнил… А о первом нападении, что примечательно, ни слова!

Исчерпав на этом все документы в папке, я отложила ее и задумалась: с чего начинать? Вероятно, начинать надо с разговора с Мананой Георгиевной — чем черт не шутит? Вдруг у меня получится вызвать ее на откровенность? Хотя… Если уж Сандра ничего не сказала Ивану, который за ней, как хвостик за собачкой, бегает, то и от ее матери я вряд ли добьюсь чего-нибудь путного. Но попробовать все равно нужно! «Интересно, а что мне гадальные кости подскажут?» — подумала я и бросила их. Увидев 8+18+27, я вздохнула, потому что это значило, что существует опасность обмануться в своих ожиданиях, и, буркнув:

— Типун вам на ребра! — пошла спать.

На следующий день я встала пораньше и отправилась прямиком в медсанчасть завода, где мне сообщили, что Нинуа взяла отпуск за свой счет, чтобы ухаживать за дочерью, которая там же в стационаре и лежала, так что мне нужно было всего лишь перейти в другое здание. Узнав у медсестры, где находится Сандра, я отправилась к ней в палату, по дороге ругнув себя за то, что ничего не купила — неудобно же приходить к больной с пустыми руками, но потом успокоила себя тем, что уж Иван-то точно натаскал туда столько и всего, что девочка ни в чем не нуждается. Около палаты я увидела черноволосую женщину в белом халате и молодого парня, в котором тут же узнала Ивана. Они тихо, но яростно о чем-то спорили, и я, радуясь, что им нет до меня никакого дела, подошла поближе и прислушалась.