Анна Князева - Наследница порочного графа

Артюхова повременила с ответом, только спросила:

– Чем обязана?

– Я следователь, – отрекомендовался Галуздин и сел напротив нее.

В гостиной стало тихо. Все, кто сидел у телевизора, играл в карты или читал, повернули к ним головы.

– Можете заниматься своими делами! – объявил следователь и положил свой блокнот поверх пасьянса артистки.

– Будете допрашивать? – Артюхова переложила блокнот. – Зачем же портить пасьянс…

Галуздин не возразил, просто сдвинулся в сторону:

– Где вы были вчера после ужина?

Артюхова взяла карту и стала прикидывать, куда ее положить:

– Здесь.

– Так и запишем: в гостиной.

– И не просто в гостиной, – артистка заменила несколько карт. – Я сидела здесь, а Тихон Иванович – на вашем месте. Вы сели на тот же стул.

– Во сколько Безруков подсел к вам? – уточнил следователь.

Она пожала плечами:

– Не помню.

– Постарайтесь припомнить.

– Как только вернулся с ужина.

– Значит, после семи?

– Где-то так… – Определив, наконец, карту на нужное место, Артюхова подняла глаза на Галуздина: – Скажите, нас обманывают или Безруков на самом деле остался жив?

– Жив, но пока не пришел в себя.

– Знаете, – сказала артистка, – здесь практикуют ложь во всеобщее благо. Когда кто-то из стариков умирает, нам говорят, что его увезли в больницу.

– Зачем? – не понял следователь.

– Чтобы никого не расстраивать. В пансионате все только и думают, что о смерти, – Артюхова взяла еще одну карту и тяжело вздохнула: – О чем еще думать старому человеку?

Дайнека между тем преодолела несколько метров и опустилась на диван с высокой спинкой, из-за которой ее не было видно. Отсюда она слышала каждое их слово.

– Мы все делаем вид, что заняты, – продолжила Артюхова. – При этом говорим всего на три темы: о смерти, о еде и о лекарствах. Возвышенное всегда рядом с обыденным. Такова жизнь.

– О чем вы говорили с Безруковым?

– Вчера?

– Вчера после ужина.

– О том же, о чем на ужине.

– Ну хорошо, – следователь не стал ее подгонять. – О чем вы говорили на ужине?

– О смерти, еде и лекарствах.

Галуздин откинулся на спинку стула. В ходе разговора его не оставляло странное чувство: какой бы темы они ни коснулись, она тут же была исчерпана. Вот и теперь все пошло не в то русло. Он уточнил:

– У меня есть информация, что Безруков за вами ухаживал.

– Скажем так: Тихон Иванович искал взаимности.

– А это как вам угодно. – Следователь что-то отметил в блокноте. – Ну так что? Между вами были какие-то отношения?

Артюхова снисходительно улыбнулась:

– Дорогой мой товарищ…

– Следователь, – подсказал ей Галуздин.

Она умиротворенно кивнула и повторила:

– Дорогой товарищ следователь… Старость – большое свинство. Поэтому я не позволяю себе забываться. У нас с Безруковым нет и не может быть никаких отношений, кроме соседских.

– Понял. Тогда расскажите, как он выглядел. Не был ли огорчен или испуган?

– Ничего такого я не заметила. – Артюхова убрала несколько карт, а потом смешала оставшиеся: – Так и думала.

– Что? – уточнил следователь.

– Его хотели убить.

– Безрукова?

– Да. Его хотели убить. Машина тут ни при чем.

– Не понимаю…

– Машина, на которой ехал наш бедный Квят, помешала убийце.

– Машина сбила Безрукова, – неприязненно уточнил Галуздин.

Артюхова кивнула:

– Согласна с вами, альтернатива не слишком завидная, но все лучше, чем смерть.

– Знаете что… – Помолчав, следователь все же продолжил: – Мне кажется, вам известно больше, чем вы рассказали. С чего вы взяли, что Безрукова намеревались убить?

Артюхова показала на карты:

– Разложила пасьянс.

– И что?

– Вы не знали, что пасьянс используют для гадания?

– Впервые слышу. К тому же это не относится к делу.

– А что относится?

– Факты, вещественные доказательства и чистосердечные признания.

– К сожалению, мне не в чем признаться, – вздохнула артистка.

– Во сколько в гостиной погас свет?

– Что погас – помню. Когда именно – нет. – Она собрала карты в колоду. – Боже мой, ну почему мы стареем?

– Что было после того, как здесь стало темно?

– Мы все разошлись по комнатам.

– Я спрашиваю, что делали Безруков и вы.

– У нас не было общих целей. Я ушла в свою комнату. Куда пошел он, не знаю.

– Кто в тот вечер находился в гостиной?

– Здесь всегда все одинаково. – Артюхова повела взглядом: – И вчера ничего не менялось.

– Давайте вспомним всех поименно, – сказал Галуздин. – Старуха в шали, та, что играет в карты, была?

– Ерохина? Куда же ей деться…

– Старик в очках?

– С кроссвордом? – уточнила она. – Бирюков Виталий Самойлович сидел там же.

На этом месте их разговора у Дайнеки зазвонил телефон. Она вскочила и вышла в коридор:

– Слушаю…

– Людмила Вячеславовна?

– Да, это я.

– Вы прислали нам свое резюме.

– Резюме? Ну, если вы говорите…

Звонившая уточнила:

– У вас уже есть работа?

– Нет, я не работаю, – соврала Дайнека.

– Тогда приходите на собеседование.

– Куда?

– Записывайте адрес.

– Говорите, я просто запомню.

После этого она поинтересовалась, во сколько ей нужно явиться на собеседование.

Как только разговор был окончен, за спиной раздался старушечий вздох, и кто-то сказал:

– Очень жаль…

Резко обернувшись, Дайнека увидела милую старушку в инвалидной коляске. На коленях у нее лежало вязание.

– Что вы сказали?

Та повторила:

– Я сказала: мне очень жаль.

– Чего?

– Уходите от нас?

Дайнека снова слукавила:

– С чего вы взяли?

– Вам не идет врать. Вы хорошая девочка.

Покраснев, Дайнека пробормотала:

– Это еще не точно.

– А мы так надеялись, что вы приработаетесь. – Старушка протянула маленькую сухую кисть: – Темьянова Лукерья Семеновна.

– Людмила. Если хотите, зовите меня Дайнекой, – сказала она и пожала Темьяновой руку.

– Не отвезете меня в гостиную? – попросила старушка.

– Конечно! – Дайнека взялась за спинку инвалидной коляски и, выкатив ее на середину гостиной, установила напротив телевизора.

– Людмила Вячеславовна! – окликнул ее следователь Галуздин.

Она подошла к нему:

– Вы закончили?

– На сегодня хватит. Теперь домой, отсыпаться.

– Когда вы снова приедете?

– Пока не знаю. Возможно, завтра, но не уверен.

– Что ж, до свидания.

– У нас уговор, – напомнил Галуздин. – Надеюсь, вы поговорите со стариками, узнаете про Безрукова. С кем дружил, кто его не любил, с кем случались конфликты.

– Я постараюсь.

Когда следователь ушел, Дайнека отправилась в свою комнату, надеясь отоспаться за два беспокойных дня.

Дайнека точно знала: в таком состоянии, между явью и сном, к ней являются самые важные решения и даже предвидения. Она то ли спала, то ли дремала, перебирая в голове воспоминания о дорогих ей людях и важных событиях.