Николай Леонов - Стальной десерт (сборник)

– Оставьте меня. Я не хочу больше жить.

Однако Крячко принял совсем другое решение. Он выхватил лезвие из пальцев Галины, отшвырнул его в сторону, затем склонился и взял женщину на руки. Ширококостное мускулистое тело Галины весило никак не меньше восьмидесяти килограммов. А то и все сто.

Станислав с трудом дотащил женщину до смежной комнаты и опустил на кровать. Он сорвал с себя пиджак, затем, секунду поколебавшись, избавился от наплечной кобуры и рубашки. Полковник одним быстрым движением оторвал от нее лоскут и сноровисто, словно всю жизнь только этим и занимался, перевязал рану на запястье женщины.

– Прекратите. – У Галины не было сил сопротивляться.

В противном случае Крячко мог и проиграть рукопашную схватку с ней.

– Не нужно меня спасать. Зачем вы это делаете, полковник?

– Да уж точно не потому, что вы мне нравитесь, Галина. Так что не стоит обольщаться.

Вода капала с рук Станислава на пол. Он насухо вытер ладони остатками собственной рубашки, после этого выудил мобильник из правого кармана брюк и набрал номер «Скорой помощи». Полковник представился по всей форме, назвал адрес и сделал вызов.

Он приблизился к Галине и коснулся пальцами ее шеи. Пульс был тонким, но стабильным. Крячко удовлетворенно качнул головой, надел на голое тело кобуру, набросил на плечи пиджак и устало опустился на пол рядом с кроватью Галины.

– Опять я! – произнес он в пространство, запрокидывая голову. – Почему не Гуров?

– Вам не нужно меня спасать, – глухо повторила Галина. – Почему вы здесь? Как узнали, что я?..

– Я видел записку.

– Ах, записку. – Рука, перетянутая лоскутом рубашки, соскользнула с кровати и приземлилась Станиславу на плечо, но он вернул ее на прежнее место. – Стало быть, теперь вы все знаете. Про клофелин.

– Знаю, – сказал Крячко. – Это, между прочим, срок, Галина. Вы убили человека.

– Да. Убила. Но не того, которого хотела. Бедный Олег. Я и предположить не могла, что все так случится. Зачем он только взял эту проклятую бутылку?

– Откуда у вас клофелин?

– Мне прописывали.

– А почему сами не отравились? Зачем полезли в ванну резать себе вены? С клофелином было бы не так энергозатратно и куда более эффективно.

Галина слабо засмеялась.

– Клофелина больше не было, – призналась она. – Закончился. Весь ушел на коньяк. Но Кирилла я не убивала, полковник. Ножом. Это не я. Клянусь вам.

– Верю, – проговорил Станислав. – Судя по тому, что я видел там, в ванной, резать по живому вы не умеете. Обращение с колющими и режущими предметами – точно не по вашей части. Вы даже вены себе вскрыли неправильно.

– А как нужно?

Крячко хмыкнул:

– Я не собираюсь вам подсказывать. Лучше скажите, зачем вы это сделали? Из чувства вины? Из-за того, что непреднамеренно отравили Олега? Или таким вот образом хотели обелить Антона?

– Из-за этого тоже.

По голосу женщины Крячко понял, что она снова плачет, но головы в ее сторону так и не повернул.

– Но не только. Я, знаете, вроде как из-за всего, что ли. Вся моя жизнь – полное дерьмо. Я совершенно никому не нужна. Мне пятьдесят, полковник, а оглянусь – и вспомнить-то нечего. Зачем такая жизнь?

– Она у всех не сахарная, – мрачно откликнулся сыщик. – А у вас хотя бы сын есть.

– Который не знает, что он мне сын. И не говорите ему, пожалуйста. Пусть и дальше не ведает.

– Не скажу.

Они погрузились в молчание. Тишину, царившую в комнате, нарушало только монотонное тиканье настенных часов и едва различимый шум дождя за окном.

– Я хотела жить как все, полковник, – проговорила Галина спустя какое-то время. – Выйти замуж, любить и быть любимой. Мне ведь для счастья много не надо.

– Любить и быть любимой – это не мало, – философски изрек Крячко. – Редко кому удается найти в жизни и то и другое. По отдельности – это пожалуйста. Сколько угодно. А так, чтобы вместе, большая редкость, Галина.

– Вы так думаете?

– Уверен. Хотите дружеский совет?

– Давайте.

– Начните следить за собой. Внешне и внутренне. Отпустите свое прошлое. Не оглядывайтесь на него. Не пытайтесь обвинить кого-то в том, что ваша жизнь такая, какая она есть.

– Как же я могу не винить, если…

Но Крячко перебил женщину:

– А вот так. Не вините, и все. Жизнь, Галина, она такая, какой мы ее сами видим. Стакан наполовину пуст либо наполовину полон. Слышали об этом?

– Слышала. А если он пуст совсем?

– Значит, его надо наполнить, – спокойно изрек сыщик. – Как это сделать, зависит исключительно от вас. Я хочу сказать, что никто другой такого не сделает. Вам же решать, чем именно вы будете наполнять свой стакан.

– Помогите мне, полковник.

– Почему всегда я? Может, попросите Гурова?

– Я не умею просить, – искренне призналась Галина, не уловив иронии в словах Станислава.

– А вот этому, кстати, тоже стоит научиться, – посоветовал Крячко. – В просьбах нет ничего зазорного, унизительного. Одним словом, вам нужно полностью пересмотреть свою жизнь, Галина, начать ее с чистого листа.

– Но я же убийца, – напомнила женщина. – Меня посадят.

– Вряд ли. Учитывая ваше психическое состояние, вас, скорее всего, признают невменяемой. Все обойдется очередным визитом в клинику. На годик или два. А потом вы сможете смело открывать для себя новые горизонты.

В дверь постучали. Крячко поднялся с пола. Пиджак скатился с его плеч и упал на пол. Он не стал его поднимать, прошел к двери и открыл ее.

На пороге стоял полковник Гуров. При виде наполовину голого Крячко и Галины, лежащей на смятой постели в одной мужской рубашке, брови сыщика удивленно поползли вверх.

– Лихо! – прокомментировал он. – Не удержался все-таки? Победил свой страх перед неизведанным?

Крячко ничего не ответил. Вместо этого он просто захлопнул дверь перед носом напарника. Потом Станислав вернулся к кровати, подобрал свой пиджак, взял со стола записку Галины.

– Нам придется приобщить это к делу, – сухо проинформировал он женщину.

– Я понимаю. – Она лежала на спине, уткнувшись взглядом в потолок.

Крячко сверился с наручными часами. «Скорая» должна была подъехать с минуты на минуту. До ее прибытия он не собирался оставлять Галину без присмотра. Это было бы слишком рискованно.

16 часов 29 минут

Адвокат слащавого вида, весьма смахивающий на представителя секс-меньшинств, с характерной фамилией Борзов, продолжал демонстрировать окружающим свою белозубую улыбку. Он захлопнул дипломат и снисходительно взглянул на сыщиков.

– Полагаю, на данном этапе вопрос можно считать закрытым, – констатировал этот субъект и машинально стряхнул с пиджака несуществующие пылинки. – Не так ли?

– Но только на данном этапе, – мрачно проговорил Гуров.