Николай Леонов - Стальной десерт (сборник)

– Мне надо было звонить! – сорвался на него Щербаков.

– Я хотел, но Илья Павлович запретил, – начал оправдываться Смирнов. – Вы же знаете, как он всегда стесняется своими проблемами кого-нибудь обременять.

– Зато сейчас все проблемы сами собой разрешились! – язвительно произнес Владимир Николаевич. – Что дальше было?

– Так мы в сопровождении этой «девятки» к Куликовым и приехали, – понурившись, продолжил Геннадий. – А когда от них вышли, ее уже не было. Я даже подумал, что у меня мания преследования началась. Оказалось, что нет. Место «девятки» серебристая «Тойота» заняла и тоже как приклеенная за нами ехала. Я на обратной дороге несколько раз проверялся, на заправку заскочил, так она за мной туда свернула. Я-то заправился, а вот из нее никто даже не вышел. Я поехал дальше, и эта тачка за нами. Тогда я решил по старой дороге двинуть. Джипу на ней ничего не будет, а вот «Тойоте» придется несладко. Так она и туда за мной поперлась. Отстала только на подъезде к поселку.

– Ты мне говорил, что за вами следили четыре раза. Эти случаи за два считаешь или за один? – уточнил Лев Иванович.

– За два, – ответил Смирнов.

– Теперь рассказывай, кто за вами в третий раз ехал, – предложил Гуров.

Мужик заерзал на стуле и потупился. Сыщик понял, что с этой третьей машиной было что-то не то.

– Так, – протянул Гуров. – Гена! Судя по твоему поведению, «не вынесла душа поэта». Говори, что настряпали, все равно ведь узнаем.

– Позвонил я ребятам, – по-прежнему глядя в пол, сказал Смирнов. – Предупреждаю сразу, никаких имен не назову. Когда мы восьмого в Москву выехали, за нами потрепанный «Форд» пристроился. Я убедился, что за нами точно следят, и дал ребятам отмашку. Там место одно такое удобное есть. Они его хотели в клещи взять, чтобы поинтересоваться потом, чего от Ильи Павловича надо. Водила решил вырваться. В общем, у него не получилось.

Щербаков, тяжело дыша, с каменным лицом поднялся, подошел к Смирнову, взял его за грудки, рывком поднял и несколько раз встряхнул так, что голова у Геннадия болталась, как у тряпичного, а потом бросил героя обратно на стул.

Некоторое время Владимир Николаевич стоял, отвернувшись, и раскачивался с носка на пятку, а потом, не оборачиваясь, спросил:

– Где это случилось? И что именно?

– Это уже в Красногорском районе было, – тихо ответил Геннадий. – Водитель «Форда» не справился с управлением и с дороги вылетел. Пока наши подъехали, затормозили, там уже все полыхало, а потом взорвалось. Вот наши и уехали.

Некоторое время все молчали. Геннадий смотрел в пол, Гуров с Крячко – на него, с явной укоризной.

Щербаков покрутил головой так, словно воротничок рубашки был ему тесен, откашлялся и сказал:

– Ладно, запросим район, заберем дело себе. Пусть эксперты попытаются выяснить, кто же был в машине. – Он повернулся и в упор посмотрел на Смирнова. – С этой минуты ты захлопнешь рот и открывать его будешь только тогда, когда тебя о чем-то спросят Гуров или Крячко. Еще я, разумеется. Больше ты никому ничего говорить не будешь и не отойдешь от них дальше двух метров.

– Владимир Николаевич, за что? – возмущенно завопил Стас. – Мы же вам еще ничего плохого сделать не успели!

– Не за что, а для чего! – проигнорировав шутку, веско поправил его Щербаков. – Потому что этот раздолбай – единственный человек, который может ответить на любой вопрос об Илье Павловиче. Иначе я с огромным удовольствием на все время следствия запер бы его в одиночке, свиданий не давал и адвоката к нему не пускал! Это не человек, а какой-то бешеный огурец! Никогда не знаешь, в какой момент он взорвется и куда брызги полетят.

Тут зазвонил телефон Гурова. Это оказался сам Потапов.

– Тебе чего от моих надо? – не утруждаясь обращением, спросил он.

– Шестого сентября Осипов звонил кому-то с твоего домашнего телефона. После этого за ним стали следить, а потом попытались убить. Мне надо знать, может, кто-то из твоих хотя бы краем уха слышал, о чем говорил Илья Павлович, как он обращался к своему собеседнику и так далее.

– Понял. Приезжай завтра к девяти, они тебе на все вопросы как на духу ответят, – пообещал Потапов. – И вот еще что. – Он несколько замялся. – Ты не говори никому, что у меня с сыном.

– Успокойся, я даже в детском саду не ябедничал. – Лев Иванович усмехнулся, отключил телефон и сказал: – Завтра в девять, бог даст, будем знать, о чем шел разговор. А ты, Гена, продолжай! С тобой как в сказке, чем дальше, тем страшнее. Даже думать боюсь, что ты еще нам приготовил.

– Да ничего я не приготовил! – огрызнулся Смирнов. – Мне и сказать-то больше толком нечего. Восьмого мы домой вернулись и начали к приезду наших американцев готовиться. Мы с мамой убирались, Ирина Дмитриевна составляла список покупок. Чем занимался в своем кабинете Илья Павлович, я не знаю. Девятого мы с мамой за продуктами поехали, а когда вернулись, убираться продолжили. Дом-то большой, комнаты всем приготовить надо было. Десятого, в субботу, с утра на кухне – ведь восемь человек должны были приехать. Вечером я отправился американцев наших встречать на джипе Ильи Павловича и еще такси прямо в аэропорт заказал. Приехали мы домой. Как Пашка и говорил, все просто с ног валились, поели и спать пошли. А вот в воскресенье, одиннадцатого, Илья Павлович прямо за завтраком объявил, что свой день рождения именно сегодня отмечать будет. По-настоящему он у него восемнадцатого сентября. Поэтому Пашка с Ленкой и планировали две недели у родителей пожить, чтобы помочь к юбилею подготовиться и провести его достойно. Когда Илье Павловичу шестьдесят пять лет исполнилось, его день рождения в Москве в ресторане отмечали, и гостей было море. А тут юбилей! Семьдесят! Ирина Дмитриевна ничего не сказала, видимо, заранее знала, а мы с мамой просто обалдели. Ведь уже и «Прагу» заказали, и меню составили, и пригласительные разослали, и оплатили все. Пашка с Ленкой сначала дар речи потеряли, а потом к отцу с расспросами кинулись. Он им на это: «Не портите мне день рождения!» Ирина Дмитриевна и Ленка с моей мамой стали праздничный ужин готовить, я с горя пошел машину мыть и чистить, Пашка за мной увязался, а мелкие по саду носились. А вечером за столом Илья Павлович сказал, что на следующий день американцы должны вернуться домой. Ирина Дмитриевна полетит с ними. Что тут началось! – Геннадий горестно махнул рукой. – А Илья Павлович был непробиваемо спокоен, никому ничего объяснять не стал, просто заявил, что так надо. Конечно, после этого настроение у всех скисло. А что они могли поделать? С Ильей Павловичем спорить бесполезно, вот они и забронировали себе билеты. Утром двенадцатого, в понедельник, Илья Павлович деньги Пашке с Ленкой с собой дал. Потом проговорился, что почти все, какие в доме были. Я и такси, что с вечера заказали, отвезли всех в аэропорт.