Дэвид Моррелл - Изящное искусство смерти

«Художник» приоткрыл занавеску и уставился в непроглядную тьму за стеклом. Стук не прекращался. Он отодвинул щеколду, распахнул окно и выглянул наружу. Под газовым фонарем он разглядел частично скрытого туманом человека.

— Что вам нужно? — крикнул «художник».

— Вас призвали!

На улице Грейт-Скотленд-Ярд клубился туман. Торопясь оказаться в тепле, констебль открыл дверь с надписью «Управление полиции Лондона» и прошел в коридор, который освещали газовые лампы на стенах. Здесь он снял перчатки и потер озябшие руки.

Слева на скамье в неудобной позе сидела пожилая женщина, голова ее была откинута и упиралась затылком в стену. Глаза были закрыты, а рот, напротив, открыт. Констебль подошел ближе, предположив, что женщина, возможно, мертва. Но в следующую секунду заметил, что грудь слегка поднимается и опускается.

На левой щеке у нее виднелся старый шрам от ожога.

Вошедший повернулся к сидящему за конторкой полицейскому и спросил:

— Что она здесь делает?

— Явилась четыре часа назад. Сказала, что хочет говорить с инспектором Райаном. Дескать, у нее есть сведения об убийствах.

— О которых? Субботних или сегодняшних?

— Не угадал. Об убийствах, которые были совершены сорок три года назад.

— Сорок три года назад? Ха-ха. Вроде поздновато сообщать сведения о них.

— Она утверждает, будто знает про те убийства что-то такое, что поможет нам раскрыть нынешние.

— Бедняжка. Ты погляди на нее. Она уже слишком старая, чтобы ясно мыслить, и путает прошлое с настоящим.

— Я спрашивал, что же она хочет сообщить нам, а она все одно талдычила: что ей очень стыдно, что она не в силах повторять это несколько раз и вообще не уверена, что может все рассказать мужчине, а не женщине.

— Ну, поскольку женщин-полицейских у нас нет, ждать ей придется долго. Как думаешь, чего может стыдиться женщина в таком возрасте?

Поскольку на улице по-прежнему толпились возбужденные горожане и податься больше было некуда, инспектор Райан и констебль Беккер разместили меня и отца в комнате на втором этаже. Одеяла на кровати были смяты, отсюда следовало, что комната прежде была обитаема. Вероятно, здесь жил хозяин таверны. Впрочем, меня это мало беспокоило: я еще плоховато соображала из-за действия наркотика, к тому же накопившаяся усталость пересиливала отвращение от мысли, что придется спать в постели убитого человека. Из подушек мы соорудили на полу спальное место для отца. Райан и Беккер легли спать в другом месте. Не придавая значения тому, что внизу находятся несколько трупов, я провалилась в сон.

Внезапно я пробудилась от какого-то шума.

Стучали кулаками.

Стучали во входную дверь.

Одно из эссе отца называется «О стуке в ворота у Шекспира („Макбет“)». В нем уделяется подробное внимание эпизоду, когда Макбет и его жена вдруг осознают чудовищность совершенного ими преступления. Леди Макбет говорит, что «перестала быть женщиной», а «сам Макбет забыл, что рожден женщиной». Время, кажется, остановилось, так же как остановилось биение их сердец. Но внезапный стук в ворота выводит обоих из оцепенения. Пульс Вселенной вновь начинает биться, а Макбет и его жена неотвратимо двигаются навстречу своей судьбе.

Так вот, когда я проснулась от стука в дверь таверны, я испытывала подобные же ощущения. На короткий промежуток времени, пока я спала, мне удалось забыть обо всех ужасах трех последних дней, о тюрьме, об уснувших вечным сном людях внизу. Но неожиданный стук снова швырнул меня в безжалостную действительность. У меня появилось ужасное предчувствие, что последствия этого кошмара наяву совсем скоро настигнут нас.

— Кто там? — громко спросил инспектор Райан, сбегая вниз по лестнице.

Стук не прекращался, пока инспектор не открыл входную дверь.

Снизу послышались неразборчивые голоса.

Инспектор закрыл дверь и стал подниматься по лестнице — уже не так быстро, как спускался. Похоже было, что он вовсе не горит желанием сообщать нам новости.

Я распахнула дверь комнаты еще до того, как он постучался. Оба полицейских, небритые, с осунувшимися лицами, внимательно смотрели на меня.

— Что случилось? — спросил из-за спины отец.

— Лорд Палмерстон желает немедленно видеть нас всех.

Мы двигались сквозь сгущающийся туман к месту назначения. Все вокруг казалось нереальным, точно сон. На каждом перекрестке я видела неясные силуэты полицейских. Двое служителей закона остановили карету, которую прислал за нами лично лорд Палмерстон, но, заглянув внутрь и узнав инспектора Райана, они махнули кучеру, чтобы продолжал путь.

Впереди в темноте разгоралось все более яркое сияние. Оно меня тревожило. Каждое второе здание на улице было погружено в темноту, однако стена вокруг особняка лорда Палмерстона освещалась множеством ламп, также горел свет во всех окнах огромного трехэтажного строения.

Отец забрал у меня фляжку, наполнил обнаруженным в таверне лауданумом и теперь сидел и прихлебывал из нее.

Карета въехала в открытые ворота и продолжила путь по извилистой дорожке, которую охраняли несколько десятков полицейских. Затем мы прошли мимо стражников в гигантский вестибюль, в мраморном полу которого отражался свет множества свечей люстры. Поднявшись по широкой лестнице, мы оказались в бальном зале. Судя по большому числу бокалов на столах и отчетливому запаху шампанского, накануне здесь состоялся большой прием.

Вечеринка, похоже, была не особенно веселой, об этом свидетельствовал мрачный взгляд, которым приветствовал нас крупного сложения мужчина лет семидесяти с длинными и густыми бакенбардами, окрашенными в каштановый цвет. Взгляд выдавал в нем человека, привыкшего командовать. Одет он был в вечерний костюм и, казалось, со вчерашнего вечера так и не ложился спать.

Рядом с ним стоял высокий мужчина с очень прямой спиной. Суровые черты лица вкупе с явно армейской выправкой однозначно говорили о его военном прошлом.

Когда инспектор Райан почтительно снял кепку и обнажил рыжие волосы, оба мужчины посмотрели на него с неодобрением.

— Я должен очень быстро разобраться с этим делом. — Лорд Палмерстон указал на большую стопку газет. — Скоро об этом заговорят все и каждый. Не знаю, откуда газетчики раздобыли информацию о вчерашнем покушении на меня, но…

— Кто-то пытался вас убить, ваша светлость? — поразился инспектор.

Суровый взгляд лорда был красноречивее любых слов: «Не прерывайте меня!»

— В городе уже царит паника. Сообщение о том, что я чуть не погиб от руки наемного убийцы, погрузит Лондон в хаос. Восемь человек убито в таверне. Врач с женой лишены жизни в их собственном доме. Там же убит и констебль. Обезумевшие толпы бросаются на всех без разбору матросов и полицейских. Начальника тюрьмы «Колдбат филдз» убивают во время освобождения Любителя Опиума.