Питер Мейл - Приключение на миллион

Ладно, распакуемся позже. Сначала дело. Начнем с «мерседеса» — его срочно нужно объездить, да, еще найти неположенные для парковки места и набрать штрафов. Он спустился на лифте и несколько минут провел в машине По, прилаживая под себя сиденье и зеркала, вдыхая запах новой кожи, поглаживая сверкающую приборную доску. Дверца машины захлопнулась с тихим мелодичным хлопком, напоминающим звук закрывающегося банковского сейфа, и Беннетт вставил ключ в замок зажигания. Машина сыто заурчала. «Да, дружок, — сказал себе Беннетт, — это другой мир, здесь не место малышу „пежо“, и манера езды должна быть другая». Видимо, вместе с машиной он получил право первому трогаться с места у светофора, по крайней мере, Беннетт почувствовал непривычное уважение к себе со стороны других водителей. А может быть, дорожные разборки и грубость, подобно преступности, нищете и подоходному налогу, не допускаются в эту страну и не имеют права нарушать привычный, размеренный ритм, которому следуют жители княжества Монако?

По дороге Беннетт несколько раз останавливался, чтобы купить вина, хлеба, кофе, молока и подарок себе любимому — пару солнечных очков от Армани, — но так и не смог получить талон за неправильную парковку, хотя специально стремился к этому. Что, на владельцев «мерседеса» правила парковки не распространяются? Он решил хорошенько испытать терпение полиции и оставил машину прямо у ступеней казино, а сам пошел в «Кафе де Пари», купив по дороге новое издание «ресторанной библии» Монако. Он выбрал столик на террасе и заказал пиво. Официант, принявший заказ, улыбнулся ему весьма натурально. В конце сезона, к августу, официанты утратят способность улыбаться — вместо этого их уставшие губы будут демонстрировать лишь подобие тоскливого оскала.

Со своего места Беннетту была видна вся площадь. Налево от него возвышалась громадина казино, построенная в стиле рококо; когда-то неудачливые игроки прозвали ее «адским собором». Направо виднелись тенистые сады, разбитые при казино, — белоснежные мраморные статуи начищены, газоны выбриты, деревья политы, а между ними, как тени, бродили полчища садовников, готовых уничтожить любой сорняк, который будет настолько глуп, что полезет на свет в этом священном месте. Напротив стоял «Отель де Пари», здесь впервые в мире приготовили crêpe Suzette , [35] Популярный французский десерт, блинчик с апельсиновым соусом. сюда же первым делом направлялись вновь прибывшие туристы, желающие инвестировать свои честно заработанные деньги в рулетку и покер. Вот к парадной лестнице подъехал черный лимузин, из которого вышел чрезвычайно пожилой господин, держа на согнутом локте чрезвычайно белокурую девицу. Господин нахмурился и неодобрительно оглядел залитую солнцем площадь, затем повернулся к дверям. И тут же целый лес услужливых рук буквально поднял его и почтительно понес внутрь, в прохладу и полумрак игральных залов.

Принесли пиво, а вместе с ним и счет, из которого Беннетт узнал, что пиво в этом заведении стоит тридцать франков, ровно в три раза больше, чем в кафе Леона в Сен-Мартине. «Ну а мне-то что, в конце концов? — сказал себе Беннетт. — Сегодня я уже не плачу. Сегодня я только подписываю». И он раскрыл свою «ресторанную библию». Ему необходимо было вдохновение. Внимательно изучив все три ресторана, которые назвал ему Симо, он решил начать с самого верха и отведать стряпни знаменитого Алена Дюкасса, шеф-повара ресторана «Людовик XV». Французский справочник по ресторанам относил его к десятке лучших — ему был присвоен рейтинг девятнадцать из двадцати возможных баллов. Совершенно очевидно, что он также был самым дорогим из всех ресторанов, в которых Беннетт ужинал последние несколько лет. Теперь он был даже рад, что не перекусил по дороге.

При мысли об ужине Беннетт вспомнил о своей домашней работе — надо было хорошенько натренировать руку, чтобы изящно и точно повторять все взлеты и выверты причудливой росписи По. Он дал официанту на чай, получил в ответ усталый кивок и направился к своему «мерседесу». Там его наконец-то ждал штрафной талон, заткнутый за левый дворник. Со вздохом облегчения Беннетт сунул его в карман и поехал в свой новый дом (точнее, завернул за ближайший угол) с приятным чувством исполненного долга.

Вечернее солнце еще освещало террасу, и теплые отсветы играли на стенах гостиной. Беннетт порылся в музыкальном наследии По — фу, сплошная опера. Он мельком подумал, а не послушать ли для разнообразия оперу, вдруг он расслышит в коллективном звучании хора голос мамочки, передернул плечами и поставил сборник арий в исполнении Френи. Пусть прекрасная музыка сопровождает его творческий процесс. Интересно, а подделка подписи с согласия ее владельца — это преступление или как? Ладно, это вопрос чисто эмпирический, он тут ни при чем. Он живет здесь, в квартире По, и поэтому будет вести себя как По и подписываться как По. Беннетт устроился поудобнее на диване за кофейным столиком, разложил на стеклянной поверхности блокнот и вытащил образец подписи. Поначалу ему пришлось повернуть ее вверх ногами, как По и советовал. Этот процесс почему-то вызвал у него болезненные воспоминания о школьных годах: в наказание за разговоры на уроке его заставляли написать сто раз фразы типа: «я не буду болтать на уроках» или «болтун остается невеждой». Все же насколько проще переписывать всего четыре буквы, пусть хоть и сто раз. Через час его вариант подписи «Дж. По» был вполне похож на оригинал — достаточно для того, чтобы провести скучающего официанта.

Взгляд Беннетта упал на одну из книг, лежащих на столе, — квадратный томик небольшого формата, на обложке — фотография грязной натруженной руки, держащей бесформенный черный комок. Название, написанное белым шрифтом по черному фону, гласило: «Трюфель: загадка черного бриллианта». Он полистал книгу. Она была полна иллюстраций — фотографий роющих землю собак, грязных рук, сжимающих трюфели, или чистых рук, сжимающих пачки банкнот, десятков морщинистых, обветренных лиц. В начале главы под названием «Трюфельные мошенничества» Беннетт обнаружил несколько листков бумаги, исписанных летящим почерком По, — какие-то цифры и комментарии. Как забавно, подумал Беннетт и решил почитать заметки По за ужином.

Его собственные знания о самых дорогих в мире грибах, хоть их и нельзя было назвать энциклопедическими, все же выходили за рамки сведений простого обывателя, который пробует трюфели раз в жизни, и то во время неукротимого приступа экстравагантности. Но Беннетт долго жил во Франции, а там невозможно пробыть хоть сколько-нибудь длительное время, не почувствовав всей важности, нет, скорее священной силы, которой обладают эти удивительные природные феномены с их острым, пикантным вкусом. Да, французы преклоняются перед трюфелями, бесформенные черные комки считаются бриллиантами в короне La France gastronomique . [36] Гастрономическая Франция (фр.) . Колебания цен на трюфели становятся предметом обсуждения в газетах. Об их качестве, которое год от года меняется в зависимости от погодных условий, ведутся жаркие споры в барах и ресторанах по всей стране. Гурманы-патриоты от Лилля до Каркассона сходятся во мнении, что качество французских трюфелей многократно превышает вкусовые свойства белых итальянских — и горе тому, кто осмелится с ними спорить. Если в англосаксонских странах чистоту превозносят настолько, что порой путают ее с благочестием, то французы не такие. Они, по крайней мере, честны в том, что главное для них — желудок, и плевать им на мыло и кувшин с водой, поэтому, наверное, трюфели и стали иконой именно здесь. Кстати говоря, в некоторых деревнях до сих пор проводят «трюфельные службы» в честь окончания особенно удачного сезона. Другими словами, трюфели для французов — священный объект, а к этому добавляется трепет при мысли об их совершенно неприличной дороговизне. Если, конечно, вам надо самому платить за них, усмехаясь про себя, подумал Беннетт.