Петр Кожевников - Год Людоеда

Если не попадутся менты, тогда пусть случится какая-нибудь авария: столкновение с другой машиной или неполадки с двигателем, да пусть хоть шина лопнет! Лишь бы выпутаться из этой передряги! И что этому черту от него надо?

Кольке вдруг показалось, что на переднем сиденье, рядом с этим бугаем, кто-то сидит, и он вроде бы даже заметил плечо, которое высовывалось из-за спинки сиденья во время крутых маневров безбашенного водилы. К своей досаде, мальчик не решался пошевелиться, чтобы постараться заглянуть вперед и проверить свои догадки.

— Старуху в парке ты грохнул? — как бы между прочим спросил качок. — Бич, место!

Ротвейлер безразлично вернулся под сиденье. Мальчик с усилием сглотнул слюну, глубоко вздохнул и стал быстро соображать, как ему лучше отвертеться: может быть, заложить пацанов и тогда с него все спишется?

— Отвечай, а то у меня собака не ужинала. — Мужчина сказал это без улыбки, и тут Колька вспомнил: да это же тот самый Трейлер из клоповцев, который со своими корифанами Олежку с родителями на хату кинул. Ревень как-то показывал ему компанию этих бандюков, часто балдевших в баре на пиратском корабле. Вот так попал за бесплатно и, главное, в хорошие руки!

— Да я там один что ли был?! — начал пленник жалобно и просительно. — Я им говорил: не надо, не грабьте бабку — она свою пенсию и медаль заслужила!

— Ладно, глохни! Надо было раньше мозгами шевелить. — Трейлер достал из кармана рацию и нажал на кнопку. Из прибора раздался бессвязный шум. Когда эфир прочистился, мужчина сказал: — Болт — Гайке. Мясо взял, встречайте.

— Болт принял, — пробился из динамика, словно вода из дуршлага, гнусавый голос.

— За все в жизни нужно отвечать, согласен? — больше утвердил, чем спросил, Трейлер и лихо, с колесным визгом, свернул в неосвещенный переулок, отходящий от широкого шоссе, названия которого мальчик не знал, да и не бывал здесь ни разу.

Если его обзывают «мясом», то дела, видать, совсем поганые. Богу хоть помолиться, да только он ни одной молитвы не знает, только помнит, как в церкви начинают «Отче наш», да этого для такого дела, наверное, маловато будет. А если просто попросить: Бог, спаси меня из этой передряги, чтобы я хоть сегодня жив и здоров остался, — такое поможет?

Машина остановилась, осветив фарами черные металлические ворота. Сверху, из прожектора, укрепленного на сторожевой башне, на машину изливался яркий свет. Там, в застекленной будке, мутнела плечистая, как и у всех клоповцев, фигура. Ворота, подергиваясь, уехали за бетонные плиты ограды. Трейлер газанул и влетел на территорию. В это время с соседнего сиденья на него действительно что-то рухнуло: это было человеческое тело, обмотанное тряпками и скотчем.

«Вот тварь, ничего не боится! — подумал Махлаткин. — Жмурика на переднем сиденье таскает и думает, что все ему нипочем!»

Трейлер отпихнул упакованное тело, и оно вновь исчезло с поля зрения мальчика. Отовсюду слышался лай, а из окна были видны забранные сеткой загоны, в которых бесновались собаки. Во дворе бандюган подрулил к ангару. Тут тоже высилась сторожевая будка, а за стеклами виднелся очередной охранник. Он показался Кольке знакомым, и, вглядевшись, он опознал в нем придурка Парамона Синевола.

Ворота ангара, за которыми присматривал Парамошка и под которые вели железнодорожные рельсы, послушно разошлись в разные стороны, но как только бандюган закатил внутрь, они со зловещим грохотом сомкнулись.

Мальчик огляделся и различил продолжение искрящихся в свете прожекторов и фар рельсов и расставленные с двух сторон автомобили различных марок. Здесь были целые и частично разобранные машины, некоторые — мятые, видать после крутой аварии, другие — закопченные, значит, побывавшие в пожаре. Впереди он увидел ярко освещенное пространство и фигуры людей. Не доехав до них нескольких шагов, «мерс» замер.

«Если я сегодня выживу, — поклялся Махлаткин, — то никогда больше сниматься не стану. В школу вернусь — Данилыч сколько раз говорил: учись, а то из тебя ничего путного не получится».

— Выходи! — Колька услышал голос своего похитителя и постарался оценить его интонацию: ненависть или жалость, усмешка или безразличие. Нет, у него ничего не получалось. Голос был никакой.

Лохматка нехотя покинул салон и замер рядом с автомобилем. Стараясь не выдать своего тревожного любопытства, он испуганно косился на мускулистых бандюков, стоявших с сигаретами и баночным пивом в свете ламп, закрепленных над их головами.

— Иди сюда! — скомандовал сквозь общий мат и хохот один из качков, и Махлаткин тотчас вспомнил — это был Весло, лепший кореш Трейлера, который тоже участвовал в афере с квартирой Олега.

Колька без всякой надежды, но все же оглянулся на Трейлера. Тот выволок из кабины закованного в наручники и чем-то знакомого Махлаткину человека, пристегнул на массивную серебристую цепь своего пса и при этом, кажется, совершенно не замечал отчаянного взгляда перепуганного мальчика. Впрочем, Трейлер сам и завез его сюда, поэтому нечего ждать от него защиты — надо искать другой выход.

Мальчик двинулся к толпе, где заметил паренька, с которым где-то уже явно встречался, — да это же Петька Бросов по кличке «Желтый», полученной за темный цвет кожи и узкие черные глаза. Желтый — младший брат Любки Проводницы, который уже года три как ушел из дому и пропал. А он, чмо, вон где закумарился: с клоповцами работает. Петруха был почти на год моложе Кольки, но всегда выглядел наравне, а внешность такую имел, потому что его отец, очередной «муж» Зойки, как говорили, был не русский, а какой-то азиат.

Коля еще раз оглянулся на Трейлера и увидел, что тот разлепил лицо своей жертвы, и это — Никита Мертвец! Лицо Бросова было так избито, что походило на загнившее яблоко-падалицу. Отморозок потащил Никиту куда-то к стене ангара, где уже бесились в охотничьем азарте два чертообразных ризеншнауцера.

«Так вот откуда Трейлер все знает про эту чертову старуху! Ну да, этот мудила двухметровый хотел медаль продать: вот и продал! — Махлаткин почувствовал, что ему нечем дышать. — А еще паспорт! Вот почему Дениска-то обгорел! Да это же я его и подставил!»

— Распрягайтесь догола! — с улыбкой приказал Весло Лохматке и Желтому.

Только тут Колька понял, что Петруха по виду тоже крепко бздит и, видать, также привезен сюда кем-то из клоповцев. Махлаткин увидел, что Бросов начал было капризничать, но тотчас получил от Весла такую оплеуху, что отлетел метра на три и грохнулся на пол. После этого он, плача, стал быстро стягивать с себя одежду. Теперь Колька уже и не думал вставать в позу, а тут же начал освобождаться от своей одежонки. Стоя в одних трусах и дрожа всем телом, Лохматка постарался представить себе, какое же наказание уготовили им эти гады? В этот момент из перламутровой «ауди», стоящей среди других машин, вылезла молодая баба с саблезубой барбосиной на плетеном кожаном поводке в левой руке и с видеокамерой — в правой. Колька узнал в ней знаменитую певицу Лялю Фенькину и подумал: не попросить ли у нее защиты от этих людоедов?