Алексей Макеев - Тайна золотого обоза

Как сама она много раз слышала от своей лешакинской родни, те места исстари считались, говоря современным языком, аномальными. Собственно, именно поэтому столь необычно называлось это село. По старому преданию, первые его поселенцы купили право жить на этом месте у самого лешего, отдав ему пригоршню серебра. Хотя краеведы вполне обоснованно утверждали, что никакого лешего там и в помине не было, а верховодил в тех лесах разбойник по кличке Леший. И откупились от него не только серебром, но и самой красивой девушкой, которую он пожелал взять в жены.

– …Это, конечно, больше походит на правду, – улыбнувшись, отметила Вероника. – В Пятницком до сих пор живут три семьи с фамилией Лешакины. И, что интересно, все такие крупные, все такие буйные. Чуть где драка – Лешакины обязательно там. Разбойничья порода – она и через триста лет себя даст знать.

Ну а о самом графе Замолотском, по ее словам, в тамошних окрестных селах и поныне «знает каждая собака». Сама Вероника еще в детстве и юности, не раз приезжая в Лешакино в гости, чего только не слышала про таинственного и страшного графа!

Местные старожилы рассказывали, что тот по ночам занимался колдовством, вызывая к себе всевозможную нечисть. Однажды к графу приехал сын одного местного купца и попросился к нему в ученики. Тот охотно согласился и предложил разделить с ним трапезу. Стол Замолотского ломился от всяческих яств. Но перед тем как приступить к еде, граф взял из рук своего единственного слуги (все прочие разбежались еще в год отмены крепостного права) золотую чашу с каким-то напитком и сделал из нее несколько глотков. Затем протянул ее гостю. Приняв из рук Замолотского, молодой купчик заглянул в чашу, и по его спине пробежал мороз: вместо вина в ней колыхалась свежая, еще отдающая парком непонятно чья кровь, на поверхности которой плавал клок человеческих волос.

С диким воплем выронив чашу, гость графа выскочил на улицу и, запрыгнув в пролетку, голосом, преисполненным ужаса, истошно заорал кучеру:

– Гони!!

Домой он вернулся уже будучи в горячечном бреду, после чего долго болел. Когда же злосчастный купеческий отпрыск наконец-то поднялся с постели, то обнаружилось, что его рассудок серьезно повредился и своему отцу он уже не помощник. Дни молодого купца закончились в монастырском доме призрения душевнобольных.

– Прямо Дракула какой-то, тем более что тоже – граф! – зорко следя за дорогой, рассмеялся Володька.

– Старики рассказывали, что при графе ночами, во время полнолуния, над Лешакином летал огромный черный ворон, который заглядывал в окна домов. И не дай бог, если кто-то с ним встретится взглядом. К следующему полнолунию тот человек обязательно умирал, – при этих словах Вероника сокрушенно вздохнула. – В Лешакине и поныне непослушных детей пугают графом. Если кто капризничает и спать не ложится, предупреждают: смотри, придет граф – заберет в свои подземелья. И – все, делается как шелковый!..

– А что, где-то там есть подземелья? – снова оглянулся Гуров.

– Да, говорили, что их вырыли еще во времена старого графа. Он для этого откуда-то привез иноземных мастеров, двадцать или тридцать человек, скорее всего поляков – говорили они как-то так: «бже», «пше»… Они года три копались под землей и уносили туда неведомо сколько кирпича для обкладки ходов. Люди говорят, что его лабиринты по всей округе тянутся. В них он и спрятал свои сокровища, вроде бы возов десять золота и всяких украшений. Ходили слухи, что граф во время войны с Наполеоном – он там командовал драгунским полком – нашел его обоз и забрал себе.

Как дальше поведала рассказчица, когда иноземцы работу закончили, граф с ними щедро расплатился и в честь завершения работ устроил богатый пир. Никто даже не догадался, что яства и вина были отравлены. Под утро граф вместе со своим самым верным слугой перетаскал трупы в разные концы подземелья, где они их и захоронили.

– Занятно! Уж не из этого ли клада вынырнула та золотая ложечка? – Взглянув на Льва, Крячко вопросительно мотнул головой.

– Да-а… Вопрос, конечно, интересный… – согласился тот. – Если и подземелья, и сокровища существуют на самом деле, то – очень даже может быть. Скажите, Вероника, но если всем известно и про клад, и про подземелья, неужели их никто не пытался найти?

Женщина собралась было ответить, но в этот момент раздался голос сержанта:

– Лев Иванович, указатель на Угомоновку! Вон дорога, которая уходит вправо. До села три километра. Какие будут распоряжения?

Взглянув на часы, Гуров распорядился:

– Едем к Угомоновке, доставим нашу пассажирку прямо до места назначения. Но только ты давай не гони – у меня к Веронике есть еще несколько вопросов. Вы не слишком спешите? Честно говоря, слушать вас не надоедает – очень образно и интересно рассказываете.

Смущенно порозовев, женщина скромно улыбнулась.

– Ну, наверное, потому, что в школе преподаю литературу. А если вам и в самом деле интересно, то – хорошо, расскажу все, что знаю. Да, про подземелья и сокровища здесь знают все. Но не всякий рискнул бы их искать.

По мнению Вероники, в пределах руин графского дворца мало кто из лешакинских рискнул бы копаться даже днем, не говоря уже ночью. Да и из других мест всяких сорвиголов приезжало не слишком-то много. Ну а те, кто рискнул заняться поисками и раскопками, почему-то очень скоро к этому остывали и давали деру уже на второй или третий день. Вот кладокопатель Макс – тот долго там лазил. Но говорили, что у него есть какой-то очень сильный оберег, отгоняющий любую нечисть. Хотя, если судить по тому, что он бесследно исчез, и оберег ему не помог.

Был случай, сразу после войны местные мальчишки как-то заспорили, кто из них самый смелый. Один из пацанов стащил у отца привезенный тем с фронта трофейный бинокль и объявил, что тот, кто вечерней порой сходит к руинам и пробудет там не меньше часа, получит эту вещь в качестве приза. Дядя Вероники, которому в ту пору было лет четырнадцать, решил сходить.

Как рассказывали потом его компаньоны, соискатель бинокля не пробыл у руин и пяти минут. Бледный и трясущийся, он вылетел из чащобы, как камень из пращи, и, не задерживаясь, промчался мимо них к деревне. Все прочие ринулись следом за ним. В суматохе зачинщик похода к руинам потерял бинокль, который потом найти уже не удалось. Все тут же решили, что бинокль забрал себе граф.

– Но он же к той поре, я так понял, давно был уже мертв? – уточнил Станислав.

– Конечно! – Рассказчица тихо рассмеялась. – Он умер летом восемнадцатого года, когда началась Гражданская война.

И именно в ту пору, по словам Вероники, граф встретился со своим сыном. Случилось это так. Июльским днем в дом графа Замолотского пришли пятеро чекистов. Все, как и положено, в кожанках, с «маузером» на поясе. Все – пламенные революционеры, все – атеисты, все – классово непримиримые борцы с аристократией. Пройдя по пустому дворцу, где к той поре уже не осталось ни души, кроме самого хозяина, в тот момент лежавшего на смертном одре, чекисты вошли к нему в спальню. Но едва они собрались задать ему дежурные вопросы о наличии оружия и драгоценностей, столь необходимых для победы мировой революции, как произошло нечто невероятное.