Марина Серова - Долгое путешествие

— При одном условии, — зловеще продолжал Герман Петрович, — если от нас не будут скрывать правду. Нам нужна правда. Мы хотим получить информацию. Надеюсь, что препятствий к этому не будет.

Я молчала.

— Поэтому мы и пригласили вас, — продолжал шеф. — Я хочу найти Настю.

— Мне тоже необходимо найти Настю. Чтобы вернуть ее родителям.

Герман Петрович нетерпеливо перебирал пальцами.

— Похвальное желание. Родители должны получить то, что хотят. Свою дочку. Мне же Настя нужна совсем по другому поводу. У меня к ней крупный разговор.

— Можно узнать детали?

— Детали вам ни к чему. Скажу только, что за этим делом кроется чудовищный обман, и жертвой этого обмана стал я. Человек, который заботился о девочке не хуже родителей. Не обижал. Старался сделать то, что не сделает никто другой.

— Мне трудно судить об этом. Я не знаю подробностей.

— Подробности вам тоже ни к чему. Мне нужна Настя, и я хочу, чтобы вы сказали мне, где она сейчас.

— Я не знаю. У меня нет ни одной ниточки.

— Охотно верю. Расследование — дело неопределенное. Но я хотел бы знать некоторые детали. Что именно вам удалось выяснить:

Мне стало скучно.

— Герман Петрович, почему я должна посвящать вас в подробности моего расследования? Вы мне ничего не сказали о том, что натворила Настя. От меня требуете рассказа, а мне помочь не хотите. Так нельзя. К тому же я работаю на клиента и не имею права разглашать информацию.

Шеф сердито смотрел на меня.

— Меня не интересуют ваши доводы. Вы у меня в руках, а я собираюсь добиться своей цели.

— Поверьте мне, я ничем не могу вам помочь. Я нахожусь в тупике. И пока не вижу выхода. — Хорошо. Я вам верю. Тогда давайте пойдем по другому пути. О том, куда уехала Настя, может знать ее подруга Алла. Где мне найти Аллу?

По моей спине побежал холодок.

— Вы требуете от меня невозможного. Алла до того напугана вашими ребятами, которые наставили ей ужасных синяков, что она тоже могла уехать в неизвестном направлении. Лишь бы не встречаться больше с ними.

Герман Петрович продолжал зловеще улыбаться.

— Теперь не верю. Алла здесь, в городе, и вы помогли ей скрыться. Я правильно говорю?

Заныл желудок. Надо было выкручиваться, врать дальше, сделать все возможное, чтобы поверили.

— Нет, неправильно. Я здесь ни при чем.

— Она исчезла после того, как вы с ней встречались.

— Неплохая осведомленность.

— Вы правы. Я стараюсь быть в курсе событий. По возможности, конечно. Это касается меня.

— Герман Петрович, я хочу спросить у вас…

— Пожалуйста.

— Это вы сдали меня милиции?

— Зачем так грубо — сдали. Мы просто помогли правоохранительным органам. Это наш гражданский долг.

— Ваш гражданский долг состоит не в этом.

— А в чем же?

— В том, чтобы соблюдать законы.

— Я законы соблюдаю. У меня честное производство. Налоги я выплачиваю исправно. Точно в срок.

— И кое-что утаиваете. Верно?

— Не буду лукавить перед красивой девушкой. Утаиваю. Самую малость. Хотите сказать, что я веду себя не совсем честно по отношению к государству? Государство тоже ведет себя не совсем корректно по отношению к производителю.

Я не стала спорить.

— Вы тоже предприниматель своего рода, насколько я знаю. «Новая русская»? Или вы называете себя по-другому?

— По-другому.

— И правильно. Только непонятно, почему такая девушка, как вы, решила стать частным детективом? Вы такая хрупкая и беззащитная.

— Не такая хрупкая, как вам кажется.

— Все женщины таковы. Я знаю женщин.

Старый козел.

— Однако вернемся к нашему разговору. Я хочу знать, где скрывается Алла.

— Я не знаю.

— Это неправда. Мне нужна информация. Не ждите неприятностей.

— Я понятия не имею, где ваша Алла.

— Почему моя? Она — наша общая знакомая. Вы скажете мне, где находится Алла. Алла скажет, где найти Настю, и все встанет на свои места. Что вы на это скажете?

— Скажу то, что говорила и раньше. Я не знаю, где находится Алла.

— Ну хорошо, — зловеще проговорил Герман Петрович.

Он кивнул своим гориллам.

Серж подскочил ко мне и вновь примотал веревкой к спинке стула.

— Что вы собираетесь делать? — встревоженно воскликнула я.

— Добывать информацию.

— Каким образом?

— Простите, Таня, но вы нас вынуждаете использовать нежелательные приемы.

Я принялась ерзать на сиденье стула.

— Я говорю вам, что не знаю, где находится Алла! Не знаю! Развяжите меня.

Где-то снаружи послышались какие-то скрипящие звуки, затем хлопок и звук, похожий одновременно на гудение и жужжание.

Алеша появился в гараже с паяльной лампой в руках. Сине-желтое пламя со зловещим гулом вырывалось наружу.

Я похолодела от ужаса.

— Вы с ума сошли! Что вы собираетесь делать? Я не знаю, где скрывается Алла! Не знаю! Слышите?

— Слышу, — спокойно сказал Герман Петрович. — Но не верю.

Может, сказать им? Очень не хочется превращаться из частного детектива в поджаренный бекон. Пусть сами разбираются. Что мне, больше всех надо?

— Расстегните ей джинсы.

Я попыталась орать, но Серж заклеил мне рот клейкой лентой. Другой подручный прикрыл ворота гаража.

— Быстрее, Сергей!

Бандит нагнулся. Я вертелась на стуле и не давала возможности ему захватить замочек молнии.

— Сиди спокойно! — заорал Серж.

Герман Петрович усмехнулся:

— Как же она может сидеть спокойно, когда через минуту для нее начнутся муки ада.

Серж не мог справиться со мной, он даже ударил меня в живот, но это не остановило мои судорожные движения.

— Ах, ты…

Серж распрямился, ухватился за мою блузку и разорвал ее пополам. Затем вцепился рукой в бюстгальтер и стал дергать его, больно защемив пальцем кожу на груди.

Я могла только мычать, мотая головой и вращая глазами.

Лопнули застежки, и я предстала перед негодяями с обнаженной грудью.

— Классные титьки! — восхищенно причмокнул Серж.

Герман Петрович насмешливо смотрел на меня.

Чертов импотент.

— Вот и поджарьте ей одну, — кивнул шеф.

Патерсон двинулся ко мне. Теперь Алеша превратился для меня в Патерсона, зловещего монстра из американского боевика, который не останавливается ни перед чем.

Если бы мой рот не был заклеен, то крик мой достиг бы другого конца города.

Бандит делал круги паяльной лампой, не собираясь так сразу приступать к жуткой экзекуции.

Я умоляюще смотрела на Германа Петровича.

Тот не шевелился. А затем произнес:

— Скажешь, где Алла?

Он незаметно перешел на «ты».

Глазами я подавала знаки, что ничего не знаю. Все-таки ничего.

— Алеша, вперед, — только и проговорил шеф.

Горячее пламя опалило мне живот. Вопль боли проник в мое нутро, потому что другого выхода у него не было.

Я сильно дернулась на стуле. Стул опрокинулся, мои ноги взметнулись кверху, выбив лампу из рук Патерсона. Она упала на грязный пол, содержимое вытекло наружу, и вокруг вспыхнуло пламя.