Валерий Воскобойников - Татуировка

— Да нет, — и командир улыбнулся невоенной улыбкой, — Кушать вас они не собирались. Им нужна была ваша кожа.

— Прокололись мы, — докладывал Дубинин своему шефу. — Опоздали часа на два. Взяли всякую шушеру, а главного упустили. Хорошо хоть парнишку спасли, студента.

На втором этаже в офисе как бы охранного предприятия «Эгида +» было пока малолюдно. Не сидела в приемной перед компьютером красавица-секретарша, да и другие сотрудники, не занятые в операции, еще только собирались на службу. Внизу тоже было непривычно свободно. Дубинин отпустил большую часть группы захвата на отдых, приказав явиться к одиннадцати.

— Кто его упредил? — продолжал Дубинин. — И еще: там есть одна смущающая подробность — блок на крыше, перепиленная решетка и разрезанное стекло.

— Не одна, а целых три, — шутливо уточнил Плещеев, а потом поинтересовался: — По Брамсу вы новенького ничего не получали?

— Если не считать, что в выходной я сам подвез человека, подходящего под его описание, ничего. Думаете, это его игра?

— Может быть, может быть, — задумчиво проговорил Плещеев. — Попробую уточнить по своим каналам. Отдыхайте, Осаф Александрович.

— Я только хотел спросить, — Дубинин уже встал, но задержался у кресла. — Приказ о его обязательном уничтожении еще действует?

— Да как вам сказать. Письменного приказа я не видел. Мы-то с вами читали только информацию о нем. Ходили слухи, что и устное распоряжение отменено. Так сказать, дела давно минувших дней, другая страна, другие руководители, ошибки прошлого. Первое-то его преступление ведь в чем заключалось: ему полагалось погибнуть, а он выжил, его к Герою собирались посмертно представить, а он — живой. Короче, насколько я знаю, до него сведения об отмене распоряжения были доведены и однажды он якобы получил задание. Скажем так, пресечь деятельность чересчур ретивого то ли физика, то ли биолога. Это был как раз момент пылкой любви с американской державой, и приказ исходил от обеих сторон. Чего-то этот умник такого наоткрывал, что грозило устроить большой непорядок в мире. И якобы тот, о ком мы говорим, приказ недовыполнил — скальпа физика не представил. То ли пожалел парня и отпустил, то ли сам куда упрятал. Но предупреждаю, это — сугубо неофициальная информация. Как говорят, за что купил, за то и продаю.

— То есть он остался вольным стрелком?

— Ну насколько вольным, а насколько — подневольным, мы не знаем, но — стрелком.

Когда Дубинин вышел, Плещеев набрал электронный адрес, в «Эгиде +» известный только ему одному. Этот адрес не был нигде записан и хранился лишь в памяти. Сообщение состояло из одного слова: «Позвони». Минут через двадцать он услышал сигнал сотового.

— Звал? — коротко спросил голос.

— Скажи, пожалуйста, Чеченца ты у нас увел? — поинтересовался Плещеев.

— Если да, так что?

— Несправедливо. За ним большой хвост, он нам тоже нужен.

— Справедливо. У вас он через год выкупится, а там, куда я его сплавил, будет сидеть пожизненно. Или скорчится. На электрическом стуле. За ним хвостов, как у нас с тобой пальцев. И все большие.

— Ну спасибо, что отозвался. Теперь хоть есть ясность. Будь.

— Ты тоже, будь, — и звонивший отключился.

К набережной Макарова там, где Васильевский остров изгибается в сторону реки Смолении, между Тучковым мостом и началом Малого проспекта пришвартовался на радость прохожим огромный океанский корабль. Он возвышался над городскими постройками, и солнце, отражаясь в окнах его кают и салонов, слепило глаза жильцов многих соседних зданий. Прохожие любовались его белизной, современными обводами. В районе верхней палубы, где-то на высоте крыши семиэтажного дома, вдоль фальшборта торжественно тянулась надпись, оповещающая о названии судна, которое на русский язык переводилось, как «Корона Карибов».

Санкт-Петербург был последним пунктом в тридцатидневном туристском маршруте корабля. Отсюда он прямым ходом отправлялся через Атлантику назад, к латиноамериканскому берегу, чтобы высадить богатых пожилых людей, уставших от долгого плавания и обилия впечатлений, в портах Бразилии, Аргентины, Колумбии и Мексики.

Порядок входа и выхода туристов был упрощенным. Лишь у трапа стоял круглосуточный пост — два сменяющихся пограничника, которые, проверив паспорта, осматривали строгим взглядом каждого, кто поднимался на судно или спускался на берег.

Вечером накануне отплытия судна в Мариинском дворце, где помещалось Законодательное собрание, был устроен прием в честь посетивших город почетных гостей. Туристов не стали утомлять долгими экскурсиями по дворцу и скучными речами. Довольно скоро торжественная часть перешла в фуршет. А потом желающим была дана последняя возможность прогуляться вдоль невских набережных. Ровно в двадцать три часа судно должно было отчалить.

В десять вечера вблизи угла Третьей линии и Малого проспекта остановилась серая «Нива». К ней подошли трое загорелых элегантно одетых мужчин и, перебросившись с водителем несколькими фразами, стали усаживаться в машину. На заднем сиденье за спиной водителя уже был один пассажир, который, судя по всему, находился в глубоком пьяном забытьи.

— Хо! — весело сказал один из тех, что сели с ним рядом, и, дружелюбно похлопав его по щекам, положил во внутренний карман его пиджака паспорт, а потом шутливо позвал: — Пс-пс-пс-пс-пс.

Но пьяный не отозвался.

«Нива» выехала на Малый проспект и через несколько минут затормозила невдалеке от корабля, на котором уже празднично светились разноцветные огни иллюминации. Пассажиры весело, громко переговариваясь по-испански, стали высаживаться из машины, а сойдя, заботливо спустили на землю и своего товарища. Только теперь стало заметно, что вся компания находится в легком подпитии.

Один из них, сунув несколько бумажек водителю, помахал ему рукой и послал воздушный поцелуй. Машина сразу отъехала, а недавние пассажиры, заботливо обняв своего товарища, по-прежнему смеясь, подошли к пограничному посту у трапа.

— Спасибо! До свидания! — выкрикнули они хором русские слова русским дежурным.

Тот, что расплачивался с водителем, собрал у всей компании паспорта. Для этого ему пришлось залезть в карман пиджака к приятелю, которого друзья обнимали с обеих сторон и чья голова лишь пьяно болталась.

— О-о-о! — объяснил он пограничникам, вручая все паспорта вместе. — Водка! Русска водка! О-о-о!

Пограничники тем не менее проявили бдительность и сверили каждую из фотографий с пьяным оригиналом. А еще через минуту два веселых пассажира уже потащили своего соотечественника и собутыльника по пружинящему трапу на борт, а третий, приплясывая, подталкивал их в спины.