Валерий Воскобойников - Татуировка

Пока Ниночка объясняла, явилась записанная к ней клиентка, девочка лет шестнадцати. Нина усадила ее в кресло, отрегулировала свет и принялась, сверяясь с выбранным рисунком, трудиться над ее губками. Агния в это время перелистала несколько журналов. И поняла, что пришла не зря, потому что наткнулась на разворот, имеющий прямое отношение к Шолохову. Там были помещены две фотографии с татуировок, которые делал он лично. Агния мгновенно узнала его манеру: искривленное, выпуклое пространство и огромные лики каких-то святых. Такие работы составили бы славу любому музею.

Все же Ольга исполнила совет Михаила и отправилась домой, чтобы сразу составить список знакомых старшего сына. Дома ее встретил Павлуша.

— Мам, что, Петька еще не приходил? — спросил он беззаботным голосом.

— Ты же видишь, нет. — Неожиданно для себя она всхлипнула.

— Ну дает! — сказал сын неодобрительно. — Хотя бы позвонил!

Еще недавно Ольга с легким раздражением пыталась успокоить Еву Захарьянц, когда та растерянно лепетала что-то о своем сыне. А теперь она и сама вела себя точно так же. Ну что ей могут сказать бывшие одноклассники Пети, с которыми он не виделся года два?! Однако всех их она тоже внесла в список. И начала обзвон.

— Здравствуйте. Попросите, пожалуйста, Диму. Димочка, это говорит Ольга Васильевна, Петина мама. Скажи, пожалуйста, ты давно не видел Петрушу?

Она старалась говорить легким голосом, чтобы не испугать ребят. Менялись имена: Ваня, Боря, Лида, Семен. Кто-то из них видел Петю очень давно, кто-то месяц или неделю назад.

Но никаких полезных подробностей они ей не сообщили. Иногда вместо одноклассников она разговаривала с их родителями.

— Да бросьте переживать, — уговаривал ее один из отцов. — Они только этого и добиваются, чтобы мы за них переживали. Это называется «воспитание родителей методом доведения до инфаркта». Мой обалдуй, он же что устроил, когда я его отругал. Сел в поезд и уехал в деревню к бабушке. Я его три недели по всем моргам искал, поседел, а он у бабушки на блинах нежился! Представляете! И врал ей, что это мы его в деревню отправили.

Это было бы счастьем, если бы Петя поехал к кому из родственников в деревню, но только не было у них деревенских родственников.

Ночью Ольга Васильевна почувствовала, что сходит с ума. Например, она поставила включенную настольную лампу на подоконник: ей вдруг показалось, что Петя бродит вокруг по темным пустым улицам и не может найти дорогу домой. «Увидит свет в окне и поймет, что ему — сюда, — подумала она, ставя лампу. Потом стала лихорадочно искать большую фотографию сына, чтобы отнести ее завтра в церковь. — Буду молиться перед иконой и покажу ей эту фотографию».

На этой мысли она себя и перехватила. И в который уж раз набрала номер Михаила.

— Олечка! — Михаил отозвался сразу. Он уже не спрашивал о новостях, потому что понимал, что никаких новостей у нее быть не может.

— Миша, мне так плохо, я не знаю, что делать! — пожаловалась Ольга. — Поговори со мной, если можешь.

За эти часы они уже обсудили все варианты. Мишины знакомые из милицейско-адвокатского мира не смогли нигде обнаружить Петиных следов. По их уверениям, ни в каких милицейских сводках ее сын не значился. Но сидеть сложа руки и ждать было все равно невозможно.

— Олечка, я узнал, что нужно сделать в церкви. Я как раз недавно дозвонился до одного приятеля. Он артист, приходит домой поздно… У него брат учится в Лавре, в Духовной академии… — После разговора в кафе на Стрелке Михаил, похоже, отбросил свой скептический тон и больше не повторял, что нынешнюю православную церковь по причине ее застойного фундаментализма ждет превращение в этнографический заповедник. — Так этот брат говорит, что нужно заказать молебен. Он, конечно, стоит дорого, но это максимум того, что мы с тобой можем сделать в направлении церкви. Священнику надо объяснить ситуацию, и он найдет нужные молитвы. Хочешь, пойдем завтра утром вместе?

— Миша, спасибо! — Ольга сразу почувствовала себя легче. — Я все должна сделать сама. То есть мы пойдем в церковь с Павлушей.

— Мама, может, не надо, а? — убеждал Павлуша Ольгу Васильевну по дороге в церковь. — Давай еще подождем… Вдруг сегодня Петька найдется…

Сын выглядел испуганным. Он испугался сразу, как только Ольга сказала ему, что вместо школы он пойдет с ней в церковь заказывать молебен о возвращении домой Пети.

— Напишу записку, ты отнесешь ее в школу, — успокаивала Ольга Васильевна, накладывая ему в тарелку утреннюю кашу. — А Петю необходимо найти любыми средствами. Если для этого надо заказать молебен, значит, закажем. Ведь Петя сам ходил в церковь…

Только тут до Павла дошло, что со старшим братом случилась беда.

В церкви, как и день назад, было сумрачно, пусто и тихо. Видимо, час для богослужения еще не настал. Или уже прошел. Лишь кое-где перед иконами горели свечки, да несколько человек крестились в согбенных позах. Неумело перекрестившись, Ольга с Павликом подошли к той же старушке, которая справа от входа стояла за лотком с дешевыми иконками, брошюрами и набором свечей.

— Молебен? — переспросила старушка. — Это дорого, матушка. Денег-то у вас хватит?

— Мы заплатим, сколько бы это ни стоило, — уверенно ответила Ольга. — Вопрос жизни моего сына.

— Я просто предупредить хотела, — смутилась старушка. — Вон там, около алтаря, мужчина стоит, это диакон, отец Никодим. Поговорите с ним.

Отец Никодим был молодым человеком с редкой светлой порослью вместо бороды. Ольга ожидала, что он ответит ей на каком-нибудь малопонятном языке Кирилла и Мефодия. Но диакон заговорил, как самый обычный человек с улицы.

— Молебен у нас стоит сто пятьдесят долларов, — сообщил он. — Вам как, срочно нужно, или дело терпит? Если терпит, тогда можно договориться о скидке.

— Нам надо срочно, — ответила Ольга, придерживая младшего сына за руку.

— Тогда сейчас с отцом Василием и переговорим.

Он направился к сумеречной стене, на которой помещались несколько рядов икон. Как раз такую стену и называют иконостасом, вспомнила Ольга. Идя следом за молодым диаконом, она даже рассмотрела ряд икон с двенадцатью апостолами, похожими на тех, что Антон Шолохов вытатуировал на мальчиках.

— Вы куда, женщина? — неожиданно резко спросил ее диакон, остановившийся у небольшой двери в этой стене. — Там же алтарь, вы что, не знаете? Нельзя женщинам в алтарь!

Что-то такое Ольга однажды слышала.

— Простите, Бога ради! — смутилась она. — Вы нам сказали, что надо с отцом Василием переговорить, я и пошла. Чисто автоматически.

— Стойте здесь. Сейчас я отца Василия сюда приглашу.

Он скрылся за стеной, плотно прикрыв за собой дверь. Несколько минут Ольга вместе с Павлушей простояли в безмолвии. Потом поблизости от них остановилась пожилая женщина с мальчиком лет десяти, видимо внуком.