Марина Серова - Живем только раз

И тут появились они: мама с дочкой, мои старые знакомые. Я их узнала раньше, чем они меня, поскольку я стояла далеко от фонаря. Они только увидели силуэт одиноко стоявшей женщины и, конечно, не могли разглядеть лица.

— Дэвющка, нэ знаещь Саща? Он на «Вольга» трапкой торгует.

Язык у девчушки уже заплетался. Теперь ее вообще трудно было понять. Я вышла на свет. И тогда мамашка затараторила… Беки-меки-кукареки!

— Мама сказал: вас сам бог послал. Ныкто не памагайт. Мы не нашел Саща.

Вы догадываетесь, дорогой читатель, как я им «обрадовалась»? Если они сочли, что меня им послал сам бог, то я в них видела посланцев самого черта. Так, по крайней мере, я считала в тот момент. Но я совсем забыла одну важную деталь: ведь славные косточки пообещали мне решительные перемены в жизни. Шестое чувство помогло мне принять внезапное решение — помочь беднягам.

— Ладно. Считайте, что уговорили. Попробую отыскать вашего Сашу. — Ведь детективу это сделать гораздо проще. — Идемте. Есть у меня теперь тут знакомые, спросим у них. — Девчонка перевела сказанное мной. Мамаша опять закивала, заулыбалась. Только улыбка теперь была совсем другая — усталая.

Немного поразмыслив, я повела их к Нине Ивановне. Других знакомых в Антоновке у меня не было. Не считая, конечно, Ирины Анатольевны. Но той надо было побыть одной и проанализировать свое мерзкое поведение.

Мать с сыном в это время употребляли гречку с молоком. Мои спутницы с таким вожделением уставились на тарелки, что мне стало жаль их — проголодались, лягушки-путешественницы. И одновременно неловко за них. Хотя я, в общем-то, и сама была не прочь перекусить. Нина Ивановна сразу это заметила и предложила присоединиться к ним.

— Ни в коем случае. Спасибо, конечно. Вы лучше помогите нам. Эти вот дамочки ищут Сашу, у которого… — И так далее, нудно, со всеми подробностями по тексту записки. Нина Ивановна пожала плечами:

— Что-то я таких не знаю. Может, там на отшибе? В тех домах какие-то нерусские живут. Я никого из них не знаю.

— Мам, — вмешался юный отпрыск, — так это же Ляпины. Мы с Димкой Ляпиным в одном классе учимся, — пояснил он, уже обращаясь ко мне. — С ним в одном доме живут двоюродные брат с сестрой. Они не русские.

Уже удача! Вот кого спрашивать-то надо! Дети, они всегда все знают. Особенно пацаны. Может, хоть своих назойливых попутчиц пристрою. Я ведь и сама уже порядком устала.

— Мам, давай я их провожу, — предложил мальчуган.

Мамаша, конечно же, набросилась на пацана:

— Ишь чего удумал! На дворе ночь-полночь, а он бог знает куда идти собрался. Не смей даже думать! Вы уж простите, Татьяна Александровна. Не могу я его отпустить так поздно. Он мне объяснит, а я уж лучше сама.

— Не волнуйтесь, Нина Ивановна, нас не надо провожать. Пусть ваш сын только выйдет за калитку и укажет, в какую сторону идти.

Домик оказался нехилым. Тарасовские обыватели окрестили бы его особняком. Садик, площадью этак соток в тридцать, и домик в два этажа, с двумя входами. Справа от калитки — гараж. Заборчик, правда, деревянный. Но калитка основательная, сваренная из арматуры. И, как водится, закрыта на засов. И колокол чуть ли не соборный. Звоночек такой. «Дерни за веревочку — дверь и откроется». Я и дернула. Трезвон по всей округе!

В усадьбе залаяла собака. Хлопнула дверь, зажегся свет во дворе, и раздался мужской голос:

— Кто там?

— Гости, — громко ответила я.

Послышалось неясное ворчание и собачье рычание. Но калитку нам все же открыли. Перед нами, дамами, стоял некто в семейных трусах.

— Вы кого ищете, гражданочки?

— Наверное, вас, — позволила себе предположить я. — Вы — Саша?

— Вообще-то да. А что?

— И у вас, надо думать, жена — Инна, у нее… — далее соответственно записке.

А он кивал, соглашаясь:

— Да, да! А что стряслось?

— Ничего. Я же сказала, что гостей привела. Принимайте.

Скромно молчавшие за моей спиной дамочки шагнули к таинственному Саше.

— Саща, это ми с мамой. Я — Манана. Я писма вам писал… — Потом уже все знакомое вам, дорогой читатель, а мне уже поднадоевшее «беки-меки-кукареки». Саша, по-моему, тоже плохо понял, что они ему толковали. Но священное слово «гость» тут действовало магически. Калитку он распахнул во всю ширь.

— Проходите-проходите! Щас я всех подыму! Они уже спят и не знают, что у нас такие гости! — И завопил что есть мочи: — Люди! К нам такие гости! Вам и не снилось! Подъем! Кто спит, того убьем! — И народ высыпал…

— Манана, дэвочка, откуда ты взялась?

— Мы с мамой адрес потеряли — она помогал, — при этом Манана указала на меня пальцем.

И вот тут-то я поняла, что судьба ко мне благоволит. Я, честно говоря, глазам своим не поверила.

Кого бы, вы думали, я увидела, дорогой мой читатель? Ну, конечно же, Жорика! Он с энтузиазмом целовал драгоценную Манану, лопоча по-своему. Радость его была неописуемой. Даже омрачать ее как-то не хотелось. Ну уж это пардон. За все в этой жизни надо платить!

Я тихо ждала своего выхода в темном уголочке и скромно помалкивала. Этакая славная девочка. И эта самая девочка едва сдерживалась от коварного нападения на ничего не ведавшего Жорика. А это нападение могло плохо кончиться. Для Жорика, разумеется. Но про меня все же вспомнили:

— Дэвущка, ми все нащел! Вай, спасыбо!

И тут я шагнула из тьмы.

Жорик фиксировал в эту минуту страстный поцелуй на Мананиной щеке. Он так и завис в этой позе. Бедная Манана даже засмущалась:

— Дядя Гоща, эта тетя нам много помогал. Очен хорощий женщин.

Это меня-то тетей назвали! Наглеж, однако. Но по сравнению с тем, что я сейчас почувствовала (а это был запах денег, моих, собственных!), остальное просто не имело никакого значения: тетя так тетя. Страдалец Гоша, поняв, что общения со мной уже не избежать, часто закивал головой:

— Да-да, я понял, малышка. — И, отстранив ее, подошел ко мне: — Здравствуйте, Таня.

— Бон суар, — выпалила я. — Как жизнь молодая? Кого еще кинули, кроме меня?

— Танэчка, — он раскрыл объятия, обхватил меня за плечи и отвел в сторонку.

— Простите, бес попутал, — зашептал он мне на ухо. — Я вам все верну. Только не говорите при них. Отэц мне этого никогда не простит. У нас в семье к такому очень сурово относятся.

Мне до их дел было как до лампочки. Главное, мои кровные он собирался вернуть. Я пообещала молчать о дорожной истории.

Нас провели в дом, усадили в кресла и препоручили пока Инне. Все остальные занялись приготовлением стола.

Инна достала альбом с фотографиями, пододвинула к нам поближе стул, уселась на него и стала просвещать своих новоявленных родственников (и меня за компанию) на тему «кто есть кто».

Самым впечатляющим в этой ситуации было то, что собеседники понимали друг друга приблизительно так же, как лебедь и рак. И тем не менее все были довольны друг другом. Комплименты так и сыпались, и смех не умолкал.