Марина Серова - За что боролись…

— Да, наверное, — подтвердил Светлов, все так же не поднимая глаз.

— Так вот. А тут он стал капитаном команды — чемпиона «Брейн-ринга». Откуда что взялось?!

— Что еще сказал отец Влада? — глухо спросил Светлов.

— Он подозревает, что уже несколько месяцев его сын принимал какой-то сильнейший психостимулятор, форсировавший деятельность мозга.

— Какой же?

— Он говорит, что какой-то новый сложный синтетический и, по-видимому, неизвестный широким кругам.

Светлов покачал головой и тяжело вздохнул. Мне было тягостно смотреть на его беспомощное, ставшее почти детским лицо. Глаза бессмысленно уставились в одну точку на стене, светлые волосы слиплись на лбу от выступившего пота — я сразу поняла, что его что-то гнетет.

— А еще у Влада сильно возросло влечение к женщинам. Конечно, тут отец не мог говорить определенно, но все-таки он заметил. Ты его друг и должен знать… Это так, у Влада действительно?..

— Да, — поспешно перебил меня Светлов, — а ты не заметила тогда, когда мы ночевали у тебя?

Я нахмурилась, чувствуя, как во мне закипает гнев при виде этого полудетского глуповатого лица с потупленными глазами.

— Что вы мне, кстати, тогда подмешали? — резко спросила я.

— Догадалась наконец, — устало выдохнул он. — Да «винт» обычный в рюмку добавили немного. Первитин.

— Так я и думала, козлы! Ладно, я все сказала, теперь будешь говорить ты.

Светлов молчал.

— Я же вижу, что-то тут не то. Откуда Влад брал этот синтетик? Что это за препарат? Ты должен знать.

Светлов все так же молча покачал головой.

— Ах ты гад! — не сдержавшись, прошипела я. — Убили твоего друга, а ты молчишь, опасаясь за свою поганую шкуру!

— Нет, — криво улыбнувшись, ответил Светлов, — я не могу. И знаю я очень немного. Да и то — догадки.

— Ну!

— Эти догадки могут сильно повредить и тебе.

— Да что ты! Ну же, я слушаю, говори.

— Влад действительно принимал психостимулятор, — медленно начал Светлов, очевидно, с трудом выдавливая из себя слова, — я забыл название, он как-то говорил…

— Перцептин?

Даже в полумраке было видно, как смертельно побледнел Светлов.

— Да… — пробормотал он. — Вроде бы так…

— Да не молчи ты! Ну же, — я пыталась растормошить этого туповатого болвана.

— Да, Влад принимал перцептин. Это новейший синтетик, вроде бы расширяющий возможности восприятия памяти… Лучше соображаешь, в общем. Влад говорил, что мозги как бы просветляются… поэтому сидящих на перцептине называют «светлячками».

— Кто же распространяет этот наркотик? — спросила я.

— Не знаю… Вроде человек, синтезировавший его, живет в нашем городе и работает на мафию. Они сбывают его… хотя связи, каналы сбыта еще не… не налажены… недавно его изобрели, этот перцептин.

— И как можно вычислить человека, принимающего перцептин?

— Побочные эффекты — повышенное половое влечение и седеющие волосы… при отходняке ничего не соображаешь. Если колоться регулярно — слабоумие и смерть.

— Кстати, о седеющих волосах! — вдруг вспомнила я. — У Влада вся голова была белая. Он поседел, как восьмидесятилетний старик.

— Я боюсь, — сказал Светлов, — у меня есть подозрения, что в этой истории замешан «Атлант-Росс».

— Ага! Ведь Анкутдинов организовал команду четыре месяца назад. И Влад начал принимать перцептин именно четыре-пять месяцев назад. — Я возбужденно потерла ладони. — Неужели в этом замешан Тимур?

— Скорее Лейсман, — слабым голосом произнес Светлов, — он занимался этими делами.

— А ты не принимал перцептин? — вдруг спросила я. — Ведь принимал! Помнишь кроссворды у меня дома, ты еще там шприц использованный оставил.

Светлов отвернулся и нервно закусил губы, лицо приняло бессмысленное, животное выражение.

«Дебил, — подумала я, — неудивительно, что его в команду не взяли. Соображает только после лошадиной дозы перцептина».

— У тебя есть адреса Кузнецова, Романовского, Бессоновой, Казакова и Дементьева?

— Вон записная книжка, посмотри там…

«Перцептин, команда „Брейн-ринга“, „Атлант-Росс“, Лейсман, человек, изобретший перцептин… Какой-нибудь нищий гений из НИИ. Все один к одному. Надо звонить Лейсману и Анкутдинову и встретиться с этими „светлячками“ из команды».

— Кстати, у этого человека… ну, что синтезировал препарат… кликуха «Светлячок». Еще поэтому перцептиновых нарков зовут «светлячками», — вдруг произнес Светлов.

— А ты к этому отношения не имеешь? — иронически поинтересовалась я. — Все-таки фамилия Светлов, а?

Тот пожал плечами с таким идиотским видом, что я поняла: этому человеку не поможет и перцептин. Хотя не знаю — если вспомнить кроссворды.

— Алло, Тимур? Это Таня Иванова говорит. Мне нужно с тобой сегодня встретиться. У тебя как со временем, очень занят?

— Приходи в половине третьего. Это что, действительно так важно?

— Да, очень важно. Так я приду?

— Буду ждать, — вежливо ответил Анкутдинов.

Перед выходом я в очередной раз меланхолично вытряхнула на пол кости.

28+8+19.

«Вас ожидает тихая и спокойная старость».

— Какое счастье! — растягивая гласные, сказала я. — Значит, я до нее все-таки доживу. Это очень важно уяснить себе, когда отправляешься в офис господина Анкутдинова и его милых и законопослушных подручных.

Фирма «Атлант-Росс» была, вероятно, самым крупным коммерческим предприятием в городе. Занималась она всем, на чем можно делать деньги, но упор делался на торговлю нефтепродуктами и стройматериалами. Название ее представляло собой аббревиатуру из имен основателей концерна: АТ — Анкутдинов Тимур, президент фирмы; ЛА — Лейсман Аркадий, финансовый директор; НТ — Новаченко Тимофей, начальник охраны.

Пышное словечко «концерн» пристроил к названию фирмы Лейсман (конечно, «Атлант-Росс» до концерна не дотягивал), он же предложил второе наименование «Росс», чтобы придать фирме хоть какой-то русский налет. Особенно если учесть, что в трио основателей и отцов фирмы не было ни одного русского: Анкутдинов — татарин, Новаченко — украинец, Лейсман — сами понимаете, еврей.

Двухэтажный центральный офис находился на пересечении двух главных улиц города.

Когда я вошла в приемную президента фирмы, то первое, что бросилось в глаза, была огромная фигура главы секьюрити господина Новаченко. Его оперный бас грохотал прямо в ухо хорошенькой длинноногой секретарше в мини-юбке, которая мелодично смеялась, то и дело страдальчески морщась, — наверно, когда децибелы новаченковского баса зашкаливали за все пределы возможного.

Увидя меня, Новаченко крякнул и обратился со следующим приветствием:

— Здоровеньки булы, Танюха! Як живешь, якими витрами занесло?