Наталья Солнцева - Селфи с римским фонтаном

– Видите ли… ее так звали – Вера. А фамилия досталась ей от мужа. Он… дайте вспомнить… журналист, кажется. Пишет статьи в газеты! Да, точно.

– Вы знаете, что его убили?

– Убили?

Господин Бубенцов, по-видимому, тоже не интересовался новостями. Он вытаращил на меня глаза и спрятал руки за спину, как провинившийся школьник.

– Так вы… из полиции? Бедная Верочка… Теперь она вдова. Какая трагедия!

Он принял меня за полицейского – тем лучше. Главное, не попросил показать удостоверение. Творческие люди рассеянны.

– Что вы можете сказать о ней?

– Ее… подозревают? Чушь! Полная ерунда! Верочка и мухи не обидит. Она… чудное, добрейшее существо. Ни разу ни на кого голоса не повысила. Ей давали никчемные роли, а она безропотно соглашалась. Лишь бы играть, выходить на сцену… видеть огни рампы и чувствовать дыхание зрителей. С ее красотой и талантом она была достойна лучшего.

– Чего, например?

Бубенцов не сразу нашелся.

– Роли в кино, – выдавил он. – Сейчас в сериалах снимаются бездарные куколки, у которых… впрочем, я не то хотел сказать. Я давно не хожу в кинотеатры, не смотрю телевизор. Профессия артиста тяжела и ненадежна. Кумиров забывают, и те доживают свои дни в одиночестве, на мизерную пенсию. На Олимпе всем места не хватает. А Верочка заслуживает счастья! Она бескорыстна и чиста сердцем, что сейчас редкость. У нас сложились дружеские доверительные отношения. Я ей намекал, чтобы она не искушала судьбу, называясь Верой Холодной. Та купалась во всенародной любви, достигла вершин славы, стала знаменитой… но рано ушла из жизни. Вы знаете?

– Читал кое-что…

– Верочка обожала свою великую и загадочную тезку. Настоящая Вера Холодная тоже взяла фамилию мужа, – юриста Владимира Холодного. Она рано вышла замуж – в семнадцать лет, через два года родила ребенка. Однако истинной ее страстью был театр. В те годы в Москве блистали Ермолова, Коонен, Москвин, а на Садовой открылся синематограф. Изобретение братьев Люмьер покорило юную Верочку. На российских экранах шла картина «Бездна» с Астой Нильсен [22]. Холодный пугался той одержимости, с которой его юная жена смотрела спектакли и фильмы. Дома она часами стояла перед зеркалом, любуясь своим отражением. Так не могло продолжаться долго, эти грезы наяву приводили к нервному истощению. Семейный врач бил тревогу…

Он говорил о том, что я уже успел прочитать в доступных мне источниках. Вероятно, именно эта чрезмерная впечатлительность, это неуемное воображение и сыграло роковую роль в судьбе настоящей Веры Холодной. Она существовала в большей степени на экране, чем в жизни.

«Хоть мужей у них звали по-разному, – думал я. – Сходится многое, да не все!»

– А как ее девичья фамилия? Надеюсь, не Левченко?

– Нет, что вы? – успокоил меня Бубенцов. – Это настоящая Вера Холодная родилась в Полтаве, в семье учителя словесности Василия Левченко. А наша Верочка – коренная москвичка. Кто ее родители, не скажу, а фамилия до брака у нее была Звонарева. Она надо мной подшучивала, предлагала выступать дуэтом: Бубенцов и Звонарева. Музыкально звучит!

– А почему она ушла из театра?

Бывший актер пожал плечами:

– Кому охота без конца играть горничных и официанток? Пара реплик, несколько минут на сцене и никакой перспективы. Терпение Верочки оказалось не безграничным. Она решила поставить крест на театральной карьере.

– Кто-нибудь из ваших коллег… ухаживал за ней? Она нравилась мужчинам?

– Нравилась, и ухаживали. Режиссер, и тот глаз положил на Верочку. Но она гордая, всем давала от ворот поворот.

– Правда, что в театре и кино стоящие роли получают через постель?

– Вы меня поражаете, – смутился Бубенцов. – Чай, не с луны свалились. Сами должны понимать. Всякое бывает…

– Какие отношения складывались у Веры с мужем?

– Вроде бы хорошие. Во всяком случае, она не жаловалась.

– У нее мог быть любовник?

Бывший актер поднял на меня умные глаза. В них сквозило недоумение.

– За кого вы меня принимаете? Я не следил за Верочкой… Разумеется, у нее были поклонники. Она хороша собой, с ней есть о чем поговорить. Но утверждать что-либо у меня нет оснований.

– А у той Веры Холодной… были любовники?

Мы оба запутались в двух Верах. Бубенцов смахнул со лба капельки пота. В помещении склада пахло химикатами, краской и строительной пылью. Грузчики закончили обедать и лениво перекидывали мешки с электрокара на деревянный настил. Кладовщик курил, поглядывая в нашу сторону.

– Давайте выйдем на воздух, – предложил Бубенцов. – Душно что-то. Сердечко пошаливает.

Мы вышли из склада на залитую асфальтом площадку. По ее краям зеленела трава, росли чахлые кусты шиповника.

– Ту Веру я не имел чести знать лично, – объяснил он, отдышавшись. – Как вам известно, она умерла задолго до моего рождения. Однако по свидетельству современников, истинные чувства она переживала на экране, а в жизни ценила предвкушение любви и романтические мечты больше, нежели саму любовь. Хотя… женская душа – не просто потемки, это бездонная чаша страданий, наслаждений и неистовых страстей! – с жаром закончил он.

Не исключено, что последняя фраза была из спектакля, в котором приходилось играть Бубенцову.

Я действовал по наитию, не осознавая, зачем мне подробности чужой жизни. Я никогда не был чрезмерно любопытен и не стремился узнать всю подноготную женщин, с которыми встречался. Меня это не интересовало. А с вдовой журналиста я даже не успел познакомиться. Кто она мне? Соседка по дому…

Мысль о том, что завтра я увижу ее, молнией обожгла сердце…

Сегодня я осмелился подойти к ней и заговорить. Ничего глупее я в жизни не делал! Она шарахнулась от меня, как от прокаженного:

– Что вам надо? Не приближайтесь… Я закричу!

Я подстерег ее у могилы Артура Холодного. Мы были одни среди деревьев и мраморных плит. Начни она кричать, никто бы не услышал.

– Вера… – сухими от волнения губами произнес я. – Вас ведь так зовут? Не бойтесь, я не сделаю вам ничего плохого.

Мы стояли по разные стороны ограды. Она внутри – я снаружи. Ее позиция была более уязвима. Вряд ли ей удалось бы перелезть через кованые прутья, а я мог сделать это без труда. К тому же я контролировал калитку. Мне ничего не стоило помешать ей выйти на аллею. Не знаю, понимала ли она это…

– Оставьте меня! – выкрикнула Вера. – Я не хочу никого видеть! Не хочу ни с кем разговаривать!

У нее начиналась истерика.

Она была готова убежать, но почему-то стояла и смотрела на меня расширенными от страха глазами. Неужели я такой нефотогеничный?

– Мы живем в одном доме, – зачем-то сказал я. – Это произошло не случайно.

– Еще бы! Вы нарочно поселились рядом, выследили меня. Вы – один из этих наглых беспардонных ищеек, от которых нет спасения. Что вам надо от несчастной женщины, потерявшей мужа? Какой сенсации вы ждете? Ее нет и не будет. Слышите, вы? Убирайтесь…