Марина Серова - Милый монстр

Вот только как заполучить адрес той самой квартиры? Понятное дело, спросить его у вдовы не получится.

Налив себе еще одну чашку кофе, кажется, четвертую за последние полчаса, я поняла, что наступило время вновь спросить совета у высших сил. Решение, как всегда бывает, когда этого не ожидаешь, нашлось быстро и было правильным. В его определении мне, разумеется, помогли косточки, ну и мое умение верно растолковывать их сообщения. Я задала косточкам вопрос, каким образом мне лучше всего выяснить местоположение той квартиры, где Василовская встречалась в вечер убийства мужа со своим любовником, и в ответ получила такую комбинацию:

7+20+27 — «все ваши друзья — истинные».

Что ж, я и сама думала, что мне не обойтись без помощи друзей. Дело в том, что в нашей доблестной милиции имеется пара-тройка кадров, с которыми я связана дружескими отношениями, и потому время от времени я беззастенчиво пользуюсь их служебным положением, дабы раскопать ту или иную нужную мне информацию. Сейчас был как раз такой момент: я не особенно доверяла моей клиентке в плане достоверности сообщенных ею сведений и потому не могла в упор спросить ее адрес «конспиративного штаба» для любовных свиданий. Но в милиции… должны же они знать местоположение той квартиры, где вдова пребывала в момент преступления, ведь в показаниях она наверняка называла адрес. Значит, верные друзья помогут мне выяснить это.

Так, но к кому же обратиться за помощью? Может быть, к Кире? Володя Кирьянов был моим добрым, верным и наиболее используемым другом, поскольку занимал нехилое положение — был подполковником милиции. Он всегда выручал меня в сложных обстоятельствах, готов был бросить все и прийти мне на помощь, если она требовалась, и это — несмотря на свое семейное положение: Вовка был надежным женатиком и имел двоих детей — карапузов мужского пола. Нас с Кирей связывала глубокая и прочная дружба, которая никогда не переходила в другие формы.

Однако после тщательных раздумий кандидатуру Кири отбросила: совсем недавно я пользовалась его помощью, надо и честь знать. Нет, здесь нужен такой человек, который будет заинтересован в том, чтобы оказать мне услугу. Значит, это должен быть… Гарик!

Ох уж этот знойный армянин Папазян! К нему я обращалась тогда, когда мне требовался некий творческий всплеск, заставляющий мыслительный процесс бить ключом, а настроение превращающий в сплошную песню. Мой дорогой Гарик мечтал о том, чтобы добиться моего, так скажем, расположения, из скромности не буду продолжать дальше. Уже много лет он был готов исполнить по моей особой просьбе любые, даже самые замысловатые пируэты… в пределах своей служебной деятельности. Добыть самую тщательно охраняемую информацию было лишь одним из элементов его арсенала. А все для того, чтобы в очередной раз попробовать покорить меня. Но счастливая звезда Гарика всегда пряталась за тучу в тот момент, когда он торжественно преподносил мне результаты своего труда. Уже много раз я устраивала ему мастерские обломы, не чувствуя при этом никаких укоров совести. Да и какая может быть совесть у ветреной женщины, коей я время от времени себя считала?

Что же касается Гарика, то он с завидным, типично кавказским упрямством верил в то, что когда-нибудь я сломаюсь. Лично я не исключала такой возможности. Но, поскольку недостатка в поклонниках не испытывала, мне гораздо интереснее было держать Гарика на расстоянии и наблюдать за его нравственно-похотливыми страданиями. Можно сказать, в этом состоял один из моих немногочисленных капризов.

Итак, кандидатура Гарика была утверждена мной безоговорочно, а уже через несколько секунд я весело набирала его номер. Половина двенадцатого ночи — поздновато, конечно, для звонков, но куда денешься? Длинные гудки методично разбивали телефонную тишину, а трубку все не брали. Дома он, я знаю. Куда он денется? Небось дрыхнет после тяжелого трудового… Наконец хриплый прерывистый голос тяжело выдохнул в трубку:

— Алл-ло!

О-па, как неудобно, я, кажется, не вовремя! Сдерживая предательский смех, я пыталась представить себе злобное лицо Папазяна, который в этот неранний час был бесцеремонно оторван от очевидного и очень важного для молодого мужика занятия. И кем оторван — мною! Это Гарику будет трудно проглотить, и на сей раз он приложит все свои недюжинные силы, чтобы на месте его сегодняшней подружки оказалась наконец я. Удачи тебе и мне тоже, посмотрим, кто из нас победит! Мне сразу же стало весело, и появился тот интерес, который подобен допингу в обыденной жизни, который заставляет сердце чаще биться, а глаза радостно блестеть.

— Алло, черт подэри!

Когда Гарик злился или волновался, он вновь приобретал утраченный в результате долгой жизни на русской земле кавказский акцент. В такие моменты Папазян казался мне жуткой милашкой. Войдя в лирический настрой, я ласково пропела в трубку:

— Гарик, солнышко, здравствуй, это Татьяна.

Я могла бы поклясться, что из трубки донеслось тихое, но грозное рычание.

— Я случайно тебя не оторвала? — невинно поинтересовалась я елейным тоном, на что из трубки раздался какой-то хруст. Может, Гарик от избытка переполнявших его эмоций перекусил трубку?

— Нэт.

Наверное, это было единственное слово, на которое его хватило в настоящий момент. Больше ничего не было слышно, поэтому зачинщиком разговора продолжала оставаться я.

— А я хотела бы с тобой встретиться… — я говорила словно сомневающимся тоном, будто раздумывая, стоит ли. — Соскучилась…

В последнем слове явственно проглядывало обещание, и тонкий слух Гарика это уловил. Он прокашлялся в трубку, еще немного помолчал, а потом произнес:

— У тебя что-то случилось?

Надо отдать должное, несмотря на кавказское происхождение Гарика, к моим проблемам он всегда относился очень уважительно. Он не считал меня глупой женщиной, не способной на большие настоящие дела, не считал, что я занимаюсь не своим делом и что моя жизнь должна состоять из готовки-стирки-глаженья. По мере возможностей и сил — причем последних было значительно больше, чем первых, — Гарик помогал мне достойно решать возникающие затруднения, за что я его по-своему любила. Вот только это мое чувство было большей частью дружеским, но ему об этом не нужно было знать.

— Гарик, мне нужна твоя помощь, — совершенно честно ответила я, сообразив, что пора перестать валять ваньку.

В ответ раздался короткий хохот, и Гарик добродушно выразил свою характерную реакцию:

— Да кто б сомневался! Эх, если б ты знала, от чего меня отрываешь, то лучше бы поискала другого помощника…

Многозначительность данного высказывания была мне вполне ясна, однако я возрадовалась настоящему моменту и, в частности, тому, что Гарик сменил гнев на милость. Что будет потом — меня мало интересовало, но я оптимистично надеялась, что все, как всегда, обойдется.