Марина Серова - Милый монстр

— Гарик… — просительно протянула я, когда он взял трубку.

Вот опять я беззастенчиво пользуюсь его добротой, и это после того, что случилось недавно. Но что же делать, если догадку следовало непременно проверить?

Но пора уже рассказать о том, что же привлекло мое внимание и стало ядром разгадки. По словам Эльмиры, выходило, что Никита стрелял в своего отца с очень близкого расстояния: когда тот наказывал его поркой, мальчик якобы схватил пистолет со стола и выстрелил… в упор. Но все было не так! Судя по характеру раны — кстати, именно об этом я пыталась получить информацию у Гарика, и мне это довольно легко удалось, — в Василовского стреляли со значительного расстояния, так, словно преступник находился почти у самого входа в библиотеку. Собственно говоря, об этом же мне говорила и Василовская в момент нашей первой встречи.

Допустить мысль о том, что Эльмира ошиблась, я не могла: слишком большая погрешность существовала между ее рассказом и реальными фактами. Очевидно, девушка не видела разницы между раной, нанесенной с некоторого расстояния, и — практически в упор, а в ее версии главным было то обстоятельство, что Никита выстрелил от боли и обиды, не успев понять, что делает. Конечно, в этом случае он не стал бы отбегать к двери. К тому же с такого расстояния восьмилетний ребенок наверняка бы промахнулся. Зато тот, кто способен подбить камешком лягушку чуть ли не на середине пруда, непременно попал бы в цель, даже особенно не метя.

По проселочной дороге я гнала с бессовестной скоростью, что позволяло мне в полной мере испытывать на себе последствия этой гонки. На каждой кочке, из которых, казалось, и состояла дорога, я высоко подпрыгивала на сиденье и чуть ли не ударялась макушкой в потолок. Осознание потерянного времени подстегивало меня и заставляло гнать во всю мочь. А может быть, к этому примешивалось еще и интуитивное ощущение — что-то может произойти. Как бы там ни было, но до нужной мне глухой деревеньки я добралась в рекордно короткие сроки. «Только бы она еще не уехала…» — думала я.

Ближе к вечеру в деревнях обычно начинается оживление, но к тому селу, где я сейчас находилась, это, очевидно, не относилось. По крайней мере, проехав все семь дворов, я не заметила ни в одном из них никакой жизни и уже начала всерьез подозревать, что данный Восход давно пора переименовать в Закат. А то название села слабо соотносится с самим селом. Толкнув ветхую калитку нужного мне дома, я пробежала по дорожке, вымощенной неровными камнями, и, взбежав на крыльцо, с силой стукнула в дверь. От удара она раскрылась.

В доме было пусто. Об этом свидетельствовала плотная тишина, которую, казалось, можно было резать ножом. Для проформы я обошла комнаты, но ни в одной из них не увидела ни Эльмиры, ни ее престарелых родственников. Может быть, они вообще находились в отъезде, а девушка решила воспользоваться их домом, чтобы отсидеться. Немного странно, что она вообще дала мне верный адрес в момент нашей первой беседы. Могла ведь скрыться в неизвестном направлении и спокойно сидеть, зная, что найти ее будет сложно. Хотя нет, Эльмира — девушка умная, она понимала, что в этом случае могла вызвать подозрения у следствия. Ведь в милиции ее местонахождение тоже было записано. Вдруг следователь захотел бы с ней пообщаться, а по указанному адресу никакой Эльмиры и в помине бы не было? Подозрительно! А так — пожалуйста, вот она я, никуда не скрываюсь, если нужна — найдете. К тому же она наверняка заранее заготовила свою экстраординарную версию относительно убийства отца ребенком…

Осмотрев все крошечные комнатки в доме, а их оказалось целых пять, я вышла в сени. В полумраке мелькнул белый листочек, прикрепленный к крючкообразной вешалке: это, по-видимому, была записка. Лаконичное послание должно было успокоить хозяев дома на предмет отсутствия их родственницы: «Я уехала, спасибо», — ничего не скажешь, поистине великолепно…

Как много времени прошло с тех пор, как Эльмира уехала? Я лихорадочно соображала, куда она могла отправиться. Определенно, ближайшая станция находится в мало-мальски крупной деревне, но их тут десятки. Черт, становится ясно, что мне не обойтись без помощи какого-нибудь местного старожила.

В сильном возбуждении, навеянном внезапным исчезновением Эльмиры, я выскочила на улицу, где по-прежнему никого не было… Но ведь когда-нибудь местные жители покидают свои дома? Сейчас у них, судя по всему, тихий час. Мне пришлось рысью пробежать вдоль домов, пока в одном дворе мною не был замечен один старенький мужичок, который сидел на низенькой скамеечке и выдергивал травку из грядки с зеленым луком.

— Эй, здравствуйте! Можно вас спросить? — громко крикнула я, опасаясь, как бы дедок не оказался глухим. Как выяснилось, я напрасно подозревала это.

— Гонятся за тобой, что ли? Чего взмыленная вся и орешь как ненормальная?

— Фух, слава богу! — не удержалась я, выказывая свой восторг. — Скажите, дедушка, вы случайно не знаете, где здесь ближайшая деревня, где ходят электрички?

— Красный Ярус ближайшая, — подумав, ответил дед. — Хотя и до Гарасовкина недалеко. А на северном направлении Морзгинка располагается, так оттуда автобусы ходят. А еще недалеко…

— Ладно, дедушка, спасибо, — прервала я виртуальные географические путешествия местного жителя. Действительно, глупо было спрашивать, ведь я все равно не знаю, куда именно отправилась Эльмира. Может быть, она решила отбыть вовсе не из ближайшего села.

— Потеряла, что ль, кого? — вопросил дед при виде моей задумчивости и, получив согласие, продолжил: — Случайно не к подружке приехала?

— Ага, — ответила я с грустью.

— Опоздала ты, красавица. Уехала подружка твоя часа полтора назад.

— Куда?! А вообще откуда вы знаете, какая у меня подружка?

— Ну ты даешь! — крякнул дед, поражаясь моей невразумительности. — Или думаешь, что в нашем стариковском селе каждый день молодые появляются? Ясный месяц, что ты к внучке Михеича и Агриппины пожаловала. Вернее, она им не совсем-таки внучка, а внучатая племянница… — разошелся словоохотливый дед, но я уже и так поняла, что он говорит об Эльмире.

— Дедушка! А куда она уехала, не знаете?

— В Медюкино она направлялась, — дед несколько сконфузился от того, что не удалось договорить. — Там электрички останавливаются. Правда, редко, не раньше, чем через три часа после того, как первая отойдет, вторая подходит.

— Я могу успеть? — с замиранием сердца проговорила я, на что дед критически окинул взглядом мое телосложение и с сомнением произнес:

— Ну, не знаю… можешь, конечно, коли быстро бегать умеешь, но вообще-то туда далековато будет…

Давясь невольным хохотом, я помчалась к своей «девятке», невероятно радуясь тому, что мне не придется совершать забег, как о том подумал дедушка.