Марина Серова - Между нами, девочками

— Еще чего! — всколыхнулась Виктория Борисовна. — Дашка, конечно, легка на передок, моему сыну не очень повезло с супругой… Но чтобы с Левкой? Быть такого не может!

— Тогда как же вы объясните тот факт, что… — продолжала я гнуть свою линию.

— Никак, — перебила меня Заварыкина. — Не должна я вам ничего объяснять. Не за этим шла.

Она повернула стакан чистой стороной к себе и сделала большой глоток, украсив стекло симметричным рисунком.

— У меня к вам есть предложение, — сказала она, облизнув губы. — Вот…

Виктория Борисовна полезла в сумочку и извлекла оттуда новенькую сберкнижку.

Небрежно бросив ее на стол рядом со стаканом, Заварыкина пояснила:

— Пятьдесят «лимонов» на предъявителя. Привилегированный вклад. Хотите — снимайте по двенадцать процентов в квартал, хотите — все сразу. На Канарах еще не приходилось бывать?

Я только успела открыть рот, но Виктория Борисовна не дала мне вымолвить и слова.

— И мне не приходилось, — грустно сказала она. — Больше чем на выходные эту громаду, которой я управляю, оставить без присмотра нельзя.

Очевидно, она имела в виду концерн, носящий ее имя.

— Да и Шуршиньку я не могу доверить чужим людям, — Заварыкина нагнулась к кошке и звучно поцеловала ее прямо в нос.

Животное слегка поморщилось.

— Боюсь, что мне не подходит ваше предложение. Уберите это, — я кивнула на сберкнижку.

— Вот как? А почему? Мало, что ли?

— Да нет, много, но… Деньги — это как-то слишком грубо.

— Н-ну, тогда я могу предложить вам место в своей фирме, — выдала очередной вариант подкупа Виктория Борисовна. — Скажем, место координатора моей службы безопасности. Работа непыльная, оклад высокий. Выплата своевременная. Что скажете?

— Я вынуждена отказаться.

Заварыкина тяжело вздохнула и поправила кошачью лапу, провалившуюся между ее колен.

— Тогда с вами будут говорить по-другому, — нежно проворковала она, пряча сберкнижку в сумку. — И совсем другие люди.

— Вы мне угрожаете?

— Что вы! Велика честь! — гортанно рассмеялась Виктория Борисовна. — Просто констатирую факт.

Она с трудом поднялась с кресла и, тяжело ступая, направилась в коридор.

— Не надейтесь, что я переменю свое решение, — обернулась она в дверях. — Когда вы позвоните в мою приемную и станете умолять о пощаде, я уже не буду помнить, как вас зовут.

— И вы не надейтесь, что я переменю свое решение, — мило улыбаясь, ответила я. — А мне что-то подсказывает, что вы очень на это надеетесь.

Заварыкина с силой захлопнула дверь.

Я подождала, пока лестница перестанет содрогаться от ее шагов и «ЗИЛ», урча мотором, укатит в ночь.

Мне очень понравился наш разговор.

Если такие важные лица начинают проявлять нетерпение, значит, дело действительно серьезное.

И исчезновение Левы Ильина связано с чем-то бо?льшим, нежели банальный адюльтер.

Только я вымыла голову и собралась высушить ее феном, как в дверь позвонили.

Неужели это те самые «другие люди», встречу с которыми мне предрекала Виктория Борисовна?

Что-то рановато.

Или госпожа Заварыкина не привыкла откладывать важные дела на потом?

В кружочке «глазка» смутно вырисовывалась темноволосая женщина.

На киллершу не похожа.

Рискнем открыть.

— Добрый вечер! — начала она прямо с порога. — Вы Татьяна Иванова? Я не ошиблась? Меня зовут Роза Захаровна, фамилия Бурякова. Можно просто Роза. Я могу с вами поговорить?

— Проходите, пожалуйста, — распахнула я дверь пошире. — Только я…

И тут я обомлела.

Передо мной стояла та самая брюнетка с темной помадой на губах, которую я до смерти напугала в дамской комнате ресторанного сортира.

Судя по изумленному виду моей гостьи, она тоже узнала меня.

— Ой! — поднесла я к губам полотенце и тряхнула мокрой головой.

Брызги с моих волос полетели прямехонько ей в лицо.

— Ну, знаете… — выдохнула она возмущенно, но тут же сумела справиться с собой.

Затем Бурякова выдавила из себя неестественную улыбку и протянула мне руку.

— Очень приятно с вами познакомиться. Я к вам по крайне важному делу.

— Я работаю в городской администрации, — со значением произнесла Роза Захаровна, усаживаясь в кресло.

— И что же? — поинтересовалась я, осторожно вытирая голову полотенцем.

— Наверное, вы не расслышали, — ласково до приторности повторила госпожа Бурякова. — Я работаю в городской администрации. Я могу почти все.

— Нашли чем удивить! Я знала одного человека, который тоже говорил, что он может все. К сожалению, сейчас он уже ничего не может. А что касается администрации, так там много народу работает. Референты, секретари, шоферы, уборщицы… Вы, случайно, не уборщица?

Роза Захаровна задохнулась от ярости, но забыла убрать с лица улыбку.

— Как вы смеете? А впрочем, я уже имела возможность убедиться, что вы за птица.

— Вы тоже так думаете? — обрадованно спросила я. — То-то третьего дня мне ярко привиделось, что в позапрошлой жизни я была ласточкой. Вы себе не представляете, как тяжело перелетать океан. Крылья болят, будто вагоны разгружала…

— Она еще и издевается надо мной, — прошипела Роза Захаровна. — Посмотрим, что вы запоете, когда у вас отнимут лицензию.

— А поют ли ласточки? — задумалась я. — Ей-богу, не припоминаю, чтобы в той далекой жизни я пела. Хотя, впрочем, какие-то звуки определенно издавала.

— Это уж слишком! — порывисто встала Бурякова. — Оставайтесь наедине со своими шизофреническими воспоминаниями, а мне пора.

— Значит, у вас ко мне вовсе не такое уж важное дело, — сделала я вывод.

— Гражданка Иванова, — веско проговорила Роза Бурякова. — Я советую вам заниматься своими прямыми обязанностями, а не досаждать уважаемым людям нашего города и не отнимать у них драгоценное время.

— Если вы имеете в виду Заварыкину, то это она мне досаждала. Я к ней на прием не записывалась, хотя не исключено, что мне вскоре захочется кое о чем с ней поговорить.

— Вы так самоуверенны, как будто у вас рука в администрации самого президента.

— Рука в администрации?.. Это как?

— Рука в смысле «крыша», — пояснила Роза Захаровна. — Вы вдобавок еще и туповаты. Наглость и тупость — это очень неприятное сочетание.

— Хм. А что это вы все так засуетились? — задала я резонный вопрос своей рассерженной гостье. — Пропал человек, я веду поиски, а вы настолько взволнованы, будто только что смыли кровь со своих рук. Не хотите ли как-нибудь объяснить ваше поведение?

— Боюсь, что мой визит к вам был напрасным, — произнесла Роза Захаровна, сочувственно глядя мне в глаза. — От всей души желаю вам как можно быстрее поумнеть.

— Рада была познакомиться.

Бурякова прошла в коридор и уже собиралась открыть дверь, как я задала ей на прощание еще один вопрос: