Инна Бачинская - Конец земной истории

– Господи, чего вы от нас хотите? – закричала она.

«От нас»? Монах поднял руки, словно сдавался.

– Я устала и хочу домой, – сказала она, поднимаясь. – Не нужно меня провожать.

– Подождите, Лариса, мы недоговорили. Вы же понимаете, что ничего уже не исправишь? Вопрос стоит иначе – не допустить новых убийств.

Она снова опустилась в кресло, в ужасе глядя на Монаха…

…Резкий неприятный звук дверного звонка заставил его вздрогнуть. Он бросился в прихожую, распахнул дверь, втянул подругу внутрь.

– Что случилось? – выдохнул он. – Я чуть с ума не сошел! Почему ты не отвечала?

– Успокойся! – Она тихонько рассмеялась и прикоснулась пальцами к его губам. – Ты же сам понимаешь… ты же все понимаешь! Мне сейчас очень трудно. Спасибо! Мы выиграли! Понимаешь, мы выиграли! Теперь все будет по-другому.

– Я думал, ты меня бросила! – Он привлек ее к себе, впился ртом в ее губы. – Хотел бежать к тебе… я уже не знал, что думать!

– Дурачок! – Она отодвинулась, заглядывая ему в глаза.

– Я никому тебя не отдам! Слышишь? Я ни-ко-му тебя не отдам.

– Не отдавай! Теперь можно, теперь все будет по-другому. Хочешь, я останусь? Навсегда?

– Хочу!

Он помог ей раздеться. Обнявшись, вошли в единственную комнату, они расположились на диване.

– Я принесла шампанское, открой! – сказала она, смеясь и уворачиваясь от его рук. – За нашу новую жизнь!

Она достала бокалы. Пробка ударила рядом с люстрой. Мужчина рассмеялся. Она вскрикнула и подставила бокал. Поднесла к губам и с улыбкой смотрела, как он пьет. Он выпил залпом, отшвырнул бокал. Звякнуло стекло. Она с улыбкой наблюдала.

– Я люблю тебя!

– И я тебя. Ты мой герой. Смерть одна разлучит нас…

Он поднес руку ко лбу, закрыл глаза, откинулся на спинку дивана. Она сосредоточенно наблюдала. Ее нетронутый бокал стоял на журнальном столике. Пузырьки газа медленно всплывали наверх и лопались с едва слышным шелестящим звуком.

Странные и страшные сиплые звуки вырывались из горла мужчины, пальцы скребли обивку дивана. Он пытался произнести ее имя непослушными губами…

Через три минуты все было кончено. Мужчина тяжело соскользнул на край дивана, подмяв под себя подушки. Она все еще сидела рядом. Потом поднялась, выключила люстру, включила неяркий торшер. Взяла свой полный бокал и вышла на кухню. Открыла кран – звук льющейся воды показался ей оглушительным – она поежилась и оглянулась.

Упаковала свой бокал в пластиковый пакет и принялась неторопливо и деловито протирать дверные ручки, стол, посуду – все, чего касалась, – влажным кухонным полотенцем. Собрала безделушки с книжной полки – пару плюшевых зверушек, изящный серебряный подсвечник с толстой желтой, обвитой зеленой ленточкой свечой, крошечную фарфоровую Дюймовочку в шелковой юбочке – собственные подарки, – бросила их в сумочку. Та же участь постигла фотографию в блестящей рамочке – они, обнявшись, сидели на скамейке в парке, щелкнул их случайный прохожий. На мертвого человека на диване она старалась не смотреть. Он лежал с запрокинутой головой и оскаленным ртом и, казалось, улыбался иронически и страшно. Полуприкрытые глаза следили за ней, в них мерцала светлая точка, отражение светильника… Она взглянула раз, другой… Подошла, протянула руку, застыла на долгий миг, не решаясь закрыть ему глаза. Передумала или не посмела, и убрала руку…

Взяла с журнального столика его мобильник, сунула в карман жакета. Постояла на пороге, окидывая неспешным взглядом комнату в уютном красном свете абажура. Вздрогнула, увидев собственное отражение в черном экране окна – лица было не рассмотреть, только удлиненная тонкая фигура в темном жакете и красной шали. Она шевельнулась, помахала рукой, и отражение в черном окне ответило ей взмахом руки. Окинула взглядом мертвого человека на диване, кивнула ему. Ей показалось, что он кивнул в ответ…

Постояв в прихожей, рассмотрев в глазок пустую лестничную площадку, она осторожно открыла дверь…

Не торопясь, стала спускаться по лестнице. Вышла из подъезда, глубоко вдохнула холодный влажный воздух и зашагала прочь…

…Затрепыхался мобильный телефон Монаха. За окнами стыла ночь. Он пошлепал ладонью по тумбочке, хрипло произнес:

– Да?

Это была Лика. Соскучилась, нужно поговорить, папочка все время спрашивает, где Олег. Он совсем слабый, все время лежит, она читает ему детективы Диккенса…

– Детективы Диккенса? – удивился Монах. – Разве Диккенс писал детективы?

– Конечно! Во всех его романах тайны, убийства, младенцы-подкидыши. Сейчас мы читаем самый таинственный, про Эдвина Друда, правда, он не закончен. Я хотела что-нибудь повеселее, но папочка очень любит Диккенса – он его успокаивает, тем более добро всегда побеждает зло. Приходите к нам, Олег. Папочка передает вам привет и спрашивает, когда вы придете. Он в вас влюбился. Может, сегодня?

Часы показывали шесть пятнадцать утра…

…Вчера они с Ларисой засиделись в маленьком полутемном кафе допоздна. Она заплакала наконец – ей было стыдно выворачиваться наизнанку, но она устала сдерживаться. Рамки, в которые она загнала себя, трещали по швам. Монах подумал, что она никогда не простит ему своих слез.

– Лариса, зачем вы пригласили Виталия и Екатерину? – вдруг спросил он. – Воспитываете силу воли? Вам же неприятно их видеть.

Она немедленно взвилась:

– Не ваше дело! Что вы можете об этом знать?

– Я знаю, что вы встречались с Виталием, а потом он… то есть вы расстались, и он стал встречаться с вашей подругой. Два года вы не общались, и неожиданно вы приглашаете их на семейный праздник. Зачем?

– Лика? Дрянная девчонка! Что она еще сказала?

– Что вы можете запросто отравить Екатерину крысиным ядом.

– Что?! Она так сказала? Я не желаю с вами разговаривать! – Она вскочила с места, опрокинув чашку с кофе.

– Сядьте! – негромко приказал Монах. – Для дочери своего отца вам не хватает чувства юмора. Вы же сами сказали, что Лика играет роль этакого анфан террибль, пора привыкнуть. Она хотела сказать только то, что вы до сих пор питаете к Виталию нежные чувства. И нам обоим непонятно, зачем они вам понадобились. Лично мне по-человечески интересно, честное слово. – Он накрыл своей ручищей холодную руку молодой женщины.

– Эта девчонка невыносима! – вырвалось у Ларисы. – Все в прошлом. – Она выдернула руку из-под руки Монаха. – Что она еще сказала? Откуда она знает?

– Лика видела у вас фотографию Виталия. Зачем он вам? – настаивал Монах, с любопытством ее рассматривая. – Любовь?

Лариса побагровела.

– Я не привыкла болтать о себе с первым встречным! Да что вы в этом понимаете?! Вы многоженец! Вы… вы бросили трех жен! – Она даже заикаться стала от ярости.