Хачик Хутлубян - Реверанс с того света

– Емельянов – большой выдумщик по части делать гадости, – подал голос Шура, до сих пор хранивший молчание. – Это ведь он определил меня в психушку.

– Он? Вы что, служили вместе? – удивился Андрей.

– Будет время, расскажу.

– Я знаю, что делать. – Петров встал и обвел всех взглядом. – Я обследовал дом и подвал. Здесь имеется подземный ход, по которому можно незаметно уйти. Шура прав, Емельянов – большой выдумщик.

– Подземный ход? – опять удивился Андрей.

– Да. Один ход ведет к особняку, другой, если не ошибаюсь, куда-то за территорию дачи. Ну что, идем?

– Идем, – ответил за всех Капитан. – Там разберемся…

– Ты что такой грустный, Дема? – глядя на задумчиво-озабоченный вид Лобкова, усмехнулся Емельянов. – Гляжу, к коньяку без меня не притронулся…

– Я не пьянствовать пришел. Надо что-то решать, Володя, тебе не кажется?

«Что ты можешь вообще решать? Ты даже не можешь самостоятельно решить, какое блюдо в ресторане заказать», – подумал про Лобкова Емельянов и с командирским гонорком в голосе пожурил полицейского:

– Ладно, расслабься, подполковник. Ничего от тебя не требуется, кроме как поддержать компанию. Я все уже решил. Ситуация разрулится сама собой. Бери бутылку, рюмки и валяй на второй этаж. Посидим, попьем коньяку с кофеечком, полюбуемся на природу. Вид из окна тут открывается, скажу тебе, прямо замечательный.

Расположившись в лоджии, собутыльники открыли окно, глотнули свежего воздуха и махнули по рюмашке.

– Прекрасное место. В последнее время все больше сюда тянет. Душой, понимаешь, отдыхаю. – Владимир вытянулся на стуле с подлокотниками и на минутку прикрыл глаза.

– Да, хорошо тут, – попытался в тон ему подыграть Лобков, но получилось не ахти. Он был напряжен. Беспечно-высокомерный вид Емельянова, как подсказывал многолетний опыт дружбы с ним, ничего хорошего не сулил. Тот явно задумал очередную авантюру, которая редко когда завершалась соответственно изначальной задумке. Но деваться было некуда. И Лобков налил еще по одной. Снова выпили.

– Вот это другой разговор, – растянул в улыбке губы Владимир. – Помнишь, как пацанами тут с горок летали… на велосипедах, а зимой – сколько тут снега наваливало, помнишь? Под Новый год, кажется, было, я привел тебя сюда в первый раз, ты трусил на санках спуститься по крутому спуску с трамплинчиком. А когда решился, то, вместо того чтобы скатиться сидя, лег на живот. И когда санки подпрыгнули, слетел с них и пропахал носом сугроб. Помнишь?

Лобков почесал указательным пальцем нос и налил еще по одной. Было видно, что он это помнил.

– Вечно мне из-за тебя доставалось, – буркнул он себе под нос, взял за горло бутылку, разлил очередную порцию, а когда, возвращая ее на место, коснулся донышком стола… раздался сильный взрыв! Столб пламени вырвался из оврага, метров за пятьсот от емельяновского особняка, зловеще полыхнул, потянув за собой густой шлейф черного дыма…

Лобков от неожиданности вздрогнул и побледнел:

– Это что там долбануло?

– Все, Дема. Финита ля комедия.

– Что значит – финита ля?..

– А то и значит, что этим взрывом унесло все наши с тобой проблемы, – ответил Емельянов и, усмехнувшись, добавил: – Молодцы, хватило ума использовать фору, которую я дал…

– Ты их что, взорвал?!

– Зачем же так? Произошел несчастный случай.

– Несчастный случай? Ты можешь толком объяснить, что произошло?

Емельянов взял мобильник, повертел в руках и нажал на зеленую клавишу:

– Ну что?.. Получилось?.. Хорошо. Проверь. Перезвонишь… – Затем подошел к столику, отпил из чашечки кофе и произнес: – Наливай, не сомневайся. С нашими беглецами произошло то, что должно было произойти. Доигрались… Впрочем, сами виноваты. Зачем сопротивлялись властям? Нельзя, понимаешь, идти против силы…

Петров уверенно толкнул дверь, завел всех в подвал и, подойдя, открыл потайную дверь.

– Андрей, захвати одну коробку. Там армейская тушенка. Пригодится. – Щелкнув выключателем, он со знанием дела шагнул в подземный ход.

– Ничего себе, – уже в который раз удивился Андрей, – он что, к атомной войне готовился? Там – гора тушенки… Здесь – бетонированная шахта… И куда она ведет, интересно? Наверняка тут где-то должен быть бункер.

– Все может быть. Но на поиски бункера у нас времени нет. А вот убраться отсюда – самое оно.

Метров через тридцать дошли до развилки и свернули в сторону от центрального особняка. Здесь освещение было намного тускнее, чем в начале пути, едва пробивающий тьму желтый свет был в явном дефиците. Говорить уже никому ничего не хотелось. Никто, включая Петрова, не знал, что их ждет впереди…

Четверо шли друг за другом, стараясь ступать бесшумно. Прежде всего, им надо было выйти отсюда, чтобы выжить и доказать свою невиновность. Но чем дальше четверка продвигалась вперед, тем безвыходней складывалась ситуация. Они становились зловещими мишенями для преследователей, потому что не давали себя взять. Уходили от тех, кого натравили по их следу трусоватый Лобков и бахвалистый Емельянов, а уходя, все больше противоправных действий приходилось совершать. Дело дошло до того, что спецназу дали команду живыми преступников не брать. Но это – если верить Емельянову. А ему веры нет. Так размышлял Шура, идя замыкающим колонны. Будучи спецназовцем по сути, он больше других понимал, что, если обученных парней правильно сориентировать, они выполнят любой приказ в точности. Но он также понимал, что обложенный зверь, в отличие от загонщиков, всегда обладает большим потенциалом, ибо он спасает свою шкуру, а охотниками движет лишь азарт. Надо уметь упереться, терпеть и ждать удобного момента. Не думать о том, сколько перед тобой воздвигнуто преград, и, если придется, пройти сквозь огонь и воду. Когда ты теряешь страх, его находят твои враги.

Шура почувствовал, как идущие впереди стали замедлять шаг и вскоре остановились. Перед ними нарисовалась массивная железная дверь, преграждающая дальнейший путь. Петров оглянулся и тихо произнес:

– Если нам не удастся ее открыть, то нас накроют как цыплят. Обратного хода нам нет. – Было видно, что об этом же думали и остальные.

– Похоже на мышеловку, – не сдержал эмоций Андрей и, подойдя к Петрову, добавил: – Кажется, «приплыли»…

Капитан молчал, глядя, как Шура направляется к «преграде». Подойдя ближе, тот понял причину пессимизма своих товарищей. На двери не было ни ручки, ни места, куда можно было вставить ключ или отмычку… Поверхность ее была абсолютно гладкая. Он постучал по ней пальцами, вслушался в звук и стал внимательно осматривать, стараясь найти хоть малейшую зацепку там, где ее просто не было. Андрей тоже, в свою очередь, погладил дверь, толкнул ее плечом, хотел, было, пнуть ногой, но раздумал.