Лариса Соболева - Месть без права на ошибку

«Или» не будет. Никуда она не денется. Завтра, как миленькая, окажется на месте, притащив из дому пирожки или оладьи. Славку терпеть не может – на самом деле очень даже может. Бакшарову давно бы ее приголубить, но Сашка знает, в вопросах любви он полный профан. Не любит свое отражение в зеркале, думает, и другие не в состоянии найти в нем ничего симпатичного. Лада ему нравится, сама делает попытки сблизиться, а он… Короче, дурак набитый.

– Лада, твои пирожки совершенство, – начал Сашка дразнить шефа. – И ты совершенство. Я почти совершенство. Давай соединим наши совершенства? Лада, можно я женюсь на тебе?

– Ты еще маленький, – смягчилась Лада.

– Как маленький! Я выше тебя!

– В принципе, я согласна подумать. Тебя еще можно перевоспитать, а вот Бакшарова…

– Марш печатать фотки, – строго сказал нахохлившийся Бакшаров и первым направился к компьютеру.

За его спиной пересмеивались Лада и Сашка, последний сделал несколько обезьяньих движений, изображая радость, мол, достал-таки шефа. Повернувшись к ним, Слава застал в нелепой позе наглеца, скрестил руки на груди и с угрозой сказал:

– Та-ак. И это за спиной? В следующий раз буду учить уважать старших методом прабабушек, учти, мое воспитание основывается на применении физической силы. Восполню пробелы родителей вот этим.

Слава показал приличный по виду кулак, Сашка свел глаза в кучу, к переносице… Звонят. Лада легко убежала за дверь и почти сразу сообщила:

– Тулин Сергей пришел.

Сергей делал над собой невероятные усилия, превозмогая нежелание ехать на похороны Олега, и опоздал. Симич не успел стать значимой фигурой в управленческом аппарате, потому хоронили его из дому, а не устроили пышных проводов из ДК. Отца не было, он срочно укатил в командировку, на самом деле залег на даче, но об этом ни одна душа не знала.

Смерть Олега потрясла приближенных мэра, вокруг шептались, пожимали в недоумении плечами, не понимая причин ухода из жизни. Официальная версия – застрелился из-за тяжелого заболевания, но само заболевание хранилось в тайне, что дало повод для разных умозаключений. Но ни слова об убийстве. Цезари вне подозрений!

Через головы провожающих Олега Сергей видел у гроба Васкова, Тернова и Бельзина со скорбными лицами, к ним не присоединился. Принародно он держался в стороне от замов и отца, поэтому в городе мало кто знал его в лицо. Он отворачивался всякий раз, стоило кому-то отойти и открыть обзор на гроб. Смотреть на убитого из собственного ружья, задавать один и тот же вопрос и не находить ответ было выше сил. Среди толпы слонялся Бакшаров, сунув руки в карманы видавшей виды кожаной куртки. Он прислушивался к разговорам, вглядывался в лица, к Сергею не подходил. Вчера Сергей познакомился с ним.

– Давай на «ты», так проще, – предложил. – Меня зовут Слава. Выкладывай, что знаешь.

– Я ничего не знаю.

Коренастый, небольшого роста, пухлый Слава, примерно того же возраста, что и Сергей, на классного сыщика не тянул, доверия не внушал и, кажется, мало заботился об этом. Он резво ходил по кабинету, заваленному бумагами, книгами, фотографиями и газетами, рылся на столе, где черт не то что ногу сломит, но и рога. Из груды бумаг и папок он вытащил конверт, груда поползла и посыпалась на пол, Слава пытался остановить падающий поток руками.

– Извини за бардак… На, изучи пока.

В Сергея полетел конверт, а сыщик стал поднимать с пола бумажное хозяйство. В конверте лежали фотографии. Знакомая река, следы на берегу, Олег… Убитый Олег… Его лицо крупным планом, вся фигура на берегу, фотография раны, ружье… Дальше Сергей не стал смотреть, зрелище не из приятных. Он опустился на стул, хотя Слава не удосужился предложить присесть. Тот к тому времени все собрал, бросил в беспорядке на стол.

– Не нравится? – спросил он Сергея. – Мне тоже. Кофе хочешь?

После фотографий кофе не хотелось, Сергей отказался.

– А я выпью. – Слава поставил кофеварку, искоса наблюдая за Сергеем, взял стул, подсел к нему, оседлав верхом. – Зря не досмотрел до конца. Для наблюдательного человека они могут оказаться интересными.

– И что там может показаться интересным? Я пойму с твоих слов. – Сергей достал сигареты. – Можно?

– Кури, кури. Сам я не курю, но разрешаю дымить всем. Ты ребусы любишь?

– Не увлекаюсь.

– А я люблю. Развивают аналитическое мышление. Так вот. Фотки сделаны в подробностях, запечатлели буквально каждый сантиметр вокруг трупа. Наблюдательный человек, посмотрев их, определит однозначно: это ребус, в котором ни хрена не поймешь.

– Совсем? – разочарованно протянул Сергей, утвердившись в позиции, что Слава сыщик неважный.

– Будем искать ключ, – ответил тот.

Заиграл оркестр, раздался плач, люди умолкли. Бежать, бежать захотелось Сергею, и как можно дальше… Но процедуру похорон надо выдержать, хватит того, что сбежал отец. Гроб загрузили в катафалк, люди разместились в автобусах и легковушках, похоронная процессия двинулась к кладбищу за городом. По дороге он вспоминал вчерашний разговор с Бакшаровым…

– Есть несколько вопросов. Какими делишками занимался Симич? С кем он встречался на охоте? По логике он договорился о встрече, иначе какого рожна поперся к реке? Дальше. Что он мог нести, кроме твоего ружья? Что-то очень тяжелое. Вот смотри… (Слава разложил несколько фотографий, не говоривших Сергею ни о чем.) Сравни. Эти ведут в реку, эти из реки, вот они вместе. Видишь разницу? (Разницу Сергей не видел.) Повезло, что не было прилива. Вообще-то белиберда получается, принес ружье, отдал в руки убийце, на, дескать, стреляй в меня? Как мог забрать убийца ружье? Дальше. Что за лодка была? Откуда? Кто в ней находился? Один или еще кто-то? За что его могли пришить? Видишь, на сколько вопросов надо ответить? И нет ни одной зацепки. Такие преступления относятся к разряду нераскрываемых.

– И никакой надежды? – спросил Сергей.

– Надежда всегда есть, это ничего еще не значит. Может, ты что-то недоговариваешь? Подумай и лучше расскажи, иначе не сложим твою надежду. Говорю прямо: хочу, чтоб ты мне доверял. Боюсь, и Кагалин не все выложил. Знаешь, я ему всем обязан, подставить его никому не дам. Когда меня мать бросила, он единственный…

– Как бросила?

– Ты с луны свалился, не знаешь, как бросают? Мне лет девять было. Помню, мы с ней ездили по разным городам, натуральные бомжи. Приехали сюда, попрошайничали, потом она села в поезд, а я остался на перроне. Один, без документов, не помнил фамилию, безграмотный, голодный, до смерти напуганный. Я еще тогда решил: со своими детьми никогда так не поступлю, если они у меня будут. У тебя дети есть?

– Нет, – тихо сказал Сергей, вспомнив Веру.

– Что так? Ты уже дядя со стажем (дядя – так называла его Наташка), с достатком, мужик видный, кому, как не тебе, детей иметь? Ладно, твое дело. Так вот, однажды я украл в буфете вокзала булки с колбасой. А народ у нас… всякий. Бить начали. Мент Кагалин меня вырвал. Потом был приемник-распределитель, потом детдом. От Кагалина меня еле оторвали, я боялся, что без него опять бить начнут. Но он пообещал навещать меня и в обиду не дать. Навещал. Брал гулять, дома я у него бывал. Отчество у меня его. Потом определиться помог, выучился я благодаря ему. Ты понимаешь, к чему я? Он не должен пострадать.