Лариса Соболева - Месть без права на ошибку

– Девчонки, погуляйте, нам по секрету надо, – обратился Слава к девушкам, те без возражений удалились, болтая о какой-то ерунде.

– Слав, скажи ей, пусть уйдет, – заявил Сашка.

– Почему это?

– Я тут лежу… Она ухаживает… Скажи, пусть уйдет.

– Не понимаю.

– Ты совсем того? Я же, блин, вставать не могу. Опять не доходит? Она выносит… Представляешь?

– Ах, вон ты про что! – рассмеялся Слава. – Ну, ей, наверное, нравится ухаживать за доходягой, в особенности за тобой.

– Да иди ты!.. Думаешь, приятно, когда красивая девчонка судно подставляет? Просил ведь уйти, не уходит. Скажи теперь ты, тебя послушает.

– Не могу. Не имею права. А вдруг она без ума от твоих достоинств, которые рассмотрела под одеялом. Не могу я лишить девушку…

– Слава! – Сашка закатил глаза к потолку, запыхтел, потом безнадежным тоном сказал: – С тобой разговаривать невозможно. Все пользуются моим положением, игрушку нашли. Она мне мешает. Нервы и все такое…

– Какое? Конкретно.

– Представь, недавно вечером думала, что я сплю. Принялась переодеваться в ночное платье у меня прямо под носом. Я всю ночь и не спал. Как выздоравливать в такой обстановке?

Бакшаров закатился от смеха:

– Ну, Сашка, ну, даешь… Ты не влюблен в нее? Вот это дает тяжело раненный…

– Ерунду ты, Слава, плетешь. Я ведь мужчина. Реакция нормального мужика… И вообще, она старше меня на год и три месяца. И две недели. Мне в конце декабря будет двадцать два, а ей уже двадцать три.

– Возраст нам не помеха. А слабо ради такой классной девушки прыгнуть с Ниагарского водопада? – подловил его Бакшаров.

– Не слабо. Но она же не захочет моей смерти! Когда мама придет?

– Никогда. Я сообщил ей, что командировку продлили, теперь ты проходишь стажировку. Забрал вещи с обещанием отвезти тебе, чтобы выглядело правдоподобно. Можешь накатать письмо, я передам.

– Ты не сказал?!

– И не скажу. Она меня убьет. А своя рубашка, как известно, ближе к телу, так что коротай дни и ночи с Зосей.

– Вот ты гад, шеф, – вздохнул Сашка, задумался. – В следующий раз принеси сигареты, понял?

– Никогда. Что я, враг себе? Зося меня убьет.

– Ты, шеф, теряешь в моих глазах авторитет, всех боишься.

Помолчали, глядя друг на друга, Сашка сжал руку Бакшарова:

– А здорово мы поработали? Что дальше?

– Не знаю. Кагалин зовет к себе… Сложно.

– Закроешь контору? – испугался Сашка.

– Да нет. Но, понимаешь, я сейчас не один, появится третий, я должен думать о них. Там стабильность, а у нас – сегодня есть клиенты, завтра их нет. Не волнуйся. Выплывем. В учебку тебя решили сдать, чтобы научился под пули не прыгать.

– Иди ты! Ну, я подумаю, – делано ломался Сашка.

– Думай, вдруг получится.

– Шеф, ты никогда за словом в карман не лезешь. Как собираешься стать в строй? Ты же привык к независимости. Придется наступать на горло собственной песне.

– Да не решил я еще. Если бы все было по правилам…

«А жить здорово!» – думал Бакшаров, глядя на Сашку, который, как ни странно, думал о том же.

Перестановки в администрации озадачили, особенно назначение на пост первого зама мэра Вадима Остина. Люди годами карабкаются по служебной лестнице, вырывают себе места, а этот без году неделя в аппарате – и такой головокружительный скачок. Павел Сергеевич мотивировал тем, что Вадим молодой и перспективный, с новыми идеями, мол, хватит подавать надежды до старости, пора молодым делать дело.

– Кто такой, откуда взялся? – спрашивали друг друга белодомовцы.

Но даже партия противников Павла Сергеевича не посмела открыто выступить с разгромом, ибо не понимали расклада.

Декабрьским утром Вадим Остин, бывший помощник Сергея, осторожный и осмотрительный, скромный и услужливый, ехал в трамвае – это же очень демократично, открывая новую страницу в своей карьере. Сегодня ему предстояло вступить в должность, познакомиться с подчиненными, он был полон сил и планов. Смотрел он в окно, а внутри поднималось горячей волной ликование: «Я возьмусь за дело по-новому, обставлю всех этих тупых зомби. Это все мое! Мое! Это все будет принадлежать мне!»