Виктория Платова - Два билета в никогда

Жаль, что доклад по Аргентине делал урод Старостин, а мне (из-за контров с географичкой) досталась ничего не значащий Суринам.

Аргентина – не только география.

Есть еще танго и фильм «Эвита», его очень любит Ма.

– И что ты будешь делать в Аргентине?

– Навещу китов. Давно хотела.

– Где же там киты, Из?

– Полуостров Вальдес. Запомни это название.

– Ни за что.

– Дуешься?

– Еще чего.

– Значит, дуешься.

Я не дуюсь, нет. Из меня как будто выкачали весь воздух и наполнили им большой шар или, лучше сказать, – кокон. И сунули туда Анечко-деточко, чтобы она не натворила глупостей. Не полезла на Изабо с кулаками, не стала швыряться в нее оскорбительными словами или рыдать, давя на жалость. Но такие дешевые фокусы с Из не проходят. Никакие не проходят. Даже Дэвид Копперфильд сломал бы зубы об нее.

Изабо напрочь лишена эмпатии (Ма бы это не понравилось), она эгоистка (Папито бы только руками развел); ей ничего не стоит оторвать человека от земли и унести его ввысь, к облакам из папье-маше и нарисованным птицам. А потом, когда человек поверил, что облака и птицы – настоящие, просто разжать руки.

Она и вниз не станет смотреть, как он там летит, кувыркаясь.

Ненавижу тебя, Изабо!..

– Давно ты решила уехать в свою Аргентину?

– Такие мысли меня посещали, чего уж. А теперь подвернулась реальная возможность. Вот и подумала – почему бы не воспользоваться?

– И надолго… ты едешь?

– Я дам тебе знать, когда вернусь.

– Через месяц?

– Возможно.

– Возможно, но не факт?

– Я дам знать, детёныш.

– Или через полгода? – продолжаю глупо настаивать я. – Или через сто лет?

Изабо целует меня в макушку. Такие вещи срабатывают безотказно, от моей злости не остается и следа. Я немного грущу, но мне больше не хочется закатить истерику и ударить ее. В конце концов, на китов нельзя смотреть вечно. Она вернется – и все будет по-прежнему. Изабо и раньше пропадала на несколько недель, а однажды не объявлялась целых полтора месяца.

Как-то же я существую в ее отсутствие?

Вполне сносно, напрягает только Ма со своей нетающей, как антарктические льды, эмпатией. Она никогда не решилась бы спросить напрямую, почему у меня такая кислая физиономия (это противоречило бы профессиональной этике), и вместо этого включает психоаналитика. В такие минуты я начинаю думать, что сволочизм Ба образовался не на пустом месте.

– Я провожу тебя, Из?

– Куда?

– В аэропорт.

– Не думаю, что это хорошая идея.

– Я просто спросила. Вдруг… Ладно, проехали.

Ненавижу тебя, Из!

Она высаживает меня в двух кварталах от дома, как это делала всегда. Но сегодня все по-другому. Я уже собираюсь приложить два пальца ко лбу, отдавая честь (именно так майор прощается со своим полковником); я даже успеваю сделать это, когда Изабо крепко прижимает меня к себе и весело шепчет на ухо:

– Будешь скучать, детёныш?

– Ни за что!

– И я тоже – ни за что.

Вынув из кармана небольшую коробочку, она протягивает ее мне.

– Что это?

– Дерьмовый подарок. Ты заслуживаешь большего, но ничего умнее в голову не пришло. Посмотришь дома, хорошо?

Я несколько раз киваю, держась за полы ее куртки. Никакая сила не могла бы сейчас оторвать меня от Изабо. Она улыбается. Как всегда – безмятежно:

– Нравится куртка?

Нравишься ты.

Ненавижу тебя, Из!

– Напишешь мне из Аргентины?

– Конечно.

– Тогда я пойду?

– Давай.

– Передавай привет китам.

– Само собой, детёныш.

Наконец-то я отпускаю её. Бреду по улице, сунув руки в карманы, и стараюсь держать спину. Я до последнего надеюсь, что она окликнет меня. Окликнет – и всё изменится. Кроме Аргентины и китов. Они никуда не денутся, но ведь и я не денусь тоже. Всё, что мне нужно сейчас, – одна-единственная фраза: «Детёныш, эй!» И ещё одна: «Я скоро вернусь, детёныш! На третий такт «Smalltown Boy» [21] . Ты и оглянуться не успеешь». И ещё – «Я буду скучать по тебе».

И чтобы Изабо произнесла это грустным голосом.

Я жду. Я всё еще жду. Но вместо оклика слышу, как рычит Локо. Грохот байка постепенно затихает, растворяется в других уличных шумах. Всё – можно наплевать на спину, хоть бы она и согнулась колесом. Можно рыдать в голос и придумывать для Из самые ужасные слова, а для китов – самую ужасную кару. Пусть они выбросятся на берег полуострова, название которого я ни за что не запомню. Пусть совершат массовое самоубийство.

Все до единого.

Они ведь любят самоубиваться.

Пусть они сделают это, а Изабо пусть бродит по берегу, среди китовых туш. Может быть, она отыщет там и мое сердце.

И всё поймет.

Уже подходя к дому, я вспоминаю о «дерьмовом подарке». Ничем не перевязанная коробочка бледно-лилового цвета, со слегка облупившимися краями – для подарка Из могла бы выбрать что-то более подходящее, не такое поюзанное, не такое оскорбительное! Коробочка легко открывается, и я нахожу там ключ на брелоке. Мне хорошо знаком этот ключ, он – от Локо!..

Ненавижу тебя, Из.

И ты права – дерьмовее этого подарка не придумаешь. Я даже не знаю, где Локо будет ждать свою хозяйку! Да ладно. Тут и к гадалке не ходи – в Коломягах, там они живут вместе с дядей Витей. То, что мы никогда не говорим о нём, еще не означает, что его не существует. Интересно, как он решился отпустить Изабо в Аргентину? Ведь он и дня без нее прожить не может: не так давно Ма и Папито в очередной раз пережевывали эту тему. Так как он решился? Или эта поездка – совместная? Дядя Витя и Изабо, дерево и птица. Или он стал небом, чтобы Изабо не покидала его никогда?

Я ржу в голос, такой нелепой кажется мне эта идея. Дядя Витя – ничто. Старик, ему сорок пять. И внешность у дяди Вити так себе. Был бы он похож на Тома Круза – тогда да, хотя мне и не нравится Том Круз. Но он не Том Круз и даже не Дэниэл Крэйг. Чтобы представить дядю Витю в своем воображении – нужно очень постараться. Пусть кто-то другой старается, я не буду. Еще я не буду ломать голову над тем, зачем Изабо сунула мне ключ от Локо. Первая реакция – запулить ключом в стену или в дверь подъезда. Вторая – написать Изабо эсэмэску с забойным текстом, чтобы она поняла: ее подарок – издевательство, которого я не заслужила.

Она не ответит.

Она никогда не отвечает на мои эсэмэски. Даже если бы я написала «Я умерла, Из» – никакой реакции не последовало бы.

Там еще что-то есть, под ключом.

Тонкая золотая цепочка с маленькой подвеской-китом. Ну, конечно.