Виктория Платова - Два билета в никогда

– Несколько лет назад моим пациентом был один из ее бывших личных помощников. Пришлось выводить его из состояния глубокой депрессии.

– Удалось?

– На тот момент – да.

– Очевидно, он многое рассказал о своей работодательнице?

– Ничего такого, о чем бы я не знала. Или хотя бы не догадывалась.

– Выходит, госпожа Добрашку была единственной, кто прошел испытание на прочность?

– Кто это? Госпожа Добрашку?

– Карина Габитовна. Нынешний ее секретарь.

– Да-да. Я поняла. Она подзадержалась, это правда. Мы имели счастье лицезреть ее второй год подряд.

– Как думаете, почему?

– Скорее всего, этому благоприятствовала болезнь Беллы. Она просто воспользовалась ситуацией, эта… Добрашку. Ужасная фамилия.

– Румынская.

– Час от часу не легче! Какая ирония, согласитесь. Третировать окружающих на протяжении десятков лет, чтобы потом полностью оказаться во власти какой-то румынки.

– Ну… Она еще искусствовед, не только румынка. Специалист по декоративно-прикладному искусству Южной Африки.

– Я впечатлена. Но прежде вы говорили, что она психолог.

– Училась какое-то время на психогическом… Так она утверждает, во всяком случае. Где у нас готовят психологов? В университете?

– Да где угодно! Масса факультетов распихана по самым разным ВУЗам…

– А где учились вы?

– В Санкт-Петербургском университете. Это имеет какое-то значение?

– Просто интересуюсь. Вы ведь примерно одного возраста с госпожой Добрашку… Могли оказаться в одной студенческой среде…

– Моей средой был Толя. Я довольно рано вышла замуж.

– И у вас сразу же начались нелады со свекровью?

– Она всегда считала наш брак мезальянсом.

– Э-э?..

– Смущает термин?

– Да нет. Я понимаю, что такое мезальянс. Но не могу понять, что конкретно не устраивало в вас Беллу Романовну.

– Сам факт моего существования.

– А если бы на вашем месте оказалась другая?

– Думаю, ее постигла бы та же участь.

– Ваш муж так сильно привязан к матери?

– Не могу сказать, что в этом есть что-то болезненное. Никакого Эдипова комплекса, поверьте. Он довольно ровно относится и к матери, и к брату… Братьям… И он слишком много работает, иногда – по двадцать часов в сутки. При таком режиме особо не порефлексируешь.

– Чем он занимается?

– Строительством жилых комплексов. Он подрядчик.

– А в бизнесе матери ваш муж никакого участия не принимал?

– Нет.

– Это было его решение?

– Решения обычно принимает Белла Романовна. Но не думаю, чтобы Толя так уж страдал оттого, что не вовлечен в экспорт и обработку древесины. Ему нравится его работа.

– А Виктор?

– Виктор – управляющий банка. Что-то небольшое, региональное…

– И, надо полагать, аффилированное со структурой матери?

– Возможно. Я никогда не интересовалась этим вопросом.

– А что скажете насчет Александра?

– Он не живет в России, последний раз я видела его десять лет назад. Накануне отъезда. Тогда он был совсем мальчишкой.

– Это был вынужденный отъезд, насколько я понимаю?

– Да. Старуха просто выжила его. Выкинула, как щенка. Взяла – и перерезала нить. И рука не дрогнула.

– Что произошло?

– Это не моя тайна. Есть такая вещь, как этика… Она распространяется не только на профессиональную среду…

– Слишком много слов, Софья Леонидовна, слишком много слов. Просто объясните мне…

– И диктофону?..

– Считайте, что его нет.

– Но он есть.

– Неужели так сложно ответить? Он что, цинично обокрал мать? Переметнулся на сторону конкурентов? Спустил в казино семейное состояние?

– Это не моя тайна.

– Другого ответа не будет?

– Нет.

– Вы так защищаете Александра, как будто он очень вам близок. Прямо родственные души!.. Надо полагать, все эти годы, несмотря на его отъезд, вы поддерживали отношения? Назло старухе? А, Софья Леонидовна?

– Мы не поддерживали отношений.

– Почему?

– Так получилось. Мне жаль, что так получилось.

– Десять лет солидаризировались с узурпаторшей, а теперь жалеете?.. Ну, хорошо. Вы, в общем, ему не родственница. Не кровная родственница. А ваш муж? Он тоже позабыл о существовании брата?

– У него свои резоны. Я относилась к ним с пониманием.

– А к Александру не относились с пониманием? У него были причины ненавидеть мать?

– Я бы на его месте возненавидела… Если бы не была на своем.

– Вы знали, что он приезжает?

– Нет. Я узнала об этом вчера. Как и о болезни Беллы.

– Когда конкретно?

– Сразу после того, как приехала в «Приятное знакомство» с детьми.

– А ваш муж?

– Он появился позже. Днем. В городе его задержали дела. Сдача объекта. Все как обычно – аврал и штурмовщина.

– Кто вам сообщил дурные вести о свекрови? Или это были радостные для вас вести?

– Сейчас это не имеет значения. Мне сказал об этом Виктор.

– Не удивились, что он не поставил вас в известность раньше? Все-таки болезнь Альцгеймера не случается с человеком в одночасье.

– Естественно, я была удивлена. Когда отошла от первого шока. Во-первых, я – психоаналитик и могла бы помочь на первых стадиях развития болезни… Во всяком случае, хоть ненадолго замедлить ее ход…

– Вы бы и впрямь это сделали? Учитывая ваше… столь нежное отношение к Белле Романовне?

– Да. Но правда заключается в том, что вылечить Альцгеймер нельзя. Слегка замедлить ее ход – да, продлить существование пациента – да. Хотя это будет именно существование, до тех пор, пока больной человек не забудет окончательно, как правильно дышать.

– И такое случается?

– Случается разное, но исход один. Полное разрушение личности и смерть. Вряд ли Белла хотела бы себе такой судьбы. Она и в страшном сне не могла себе этого представить. Вчера, когда я ее увидела… Я впервые пожелала ей скорой смерти. Искренне и от души.

– «Скоро ты сдохнешь, гадина». Это оно? Пожелание?

– Ах, господи… Мальчишка…

– Так он не соврал?

– Единственное, чего я не понимаю, – как он мог это услышать? Я была совсем одна… Стояла в зимнем саду, перед окном. Смотрела на поле для гольфа. Метель только начиналась. Я даже не уверена, что произнесла это вслух… И вокруг никого не было. Ровным счетом никого…

– Этот парень – тот еще геморрой, так?

– Я не была бы так категорична в оценках.

– Правда?

– Его жизни не позавидуешь.

– Честно говоря, я бы тоже так помучался. Под британским флагом.

– И согласились бы пережить то, что пережил он? Смерть матери, которая произошла на его глазах.

– Я не знал этого.