Тимоти Уилльямз - Черный август

– У нее здесь есть свой врач, комиссар. Я не слишком часто вхожу в прямой контакт с паци… с нашими гостями. Мне нужно поговорить с доктором Ривистой.

– Поговорите сейчас же.

– Боюсь, это невозможно.

– Поговорите сейчас же, Карнечине, и сразу же перезвоните мне… через полчаса.

– Комиссар Тротти…

– Через полчаса – если вы не хотите лишиться лицензии. Если не хотите, чтобы еще до ленча к вам заявились финансовая полиция и «Антисофистикацьоне» [25] Организация, контролирующая качество пищевых продуктов. и прикрыли ваше заведение – Тротти хлопнул трубкой об аппарат.

Почти сразу же телефон замигал красным светом. Тротти, поглощенный развертыванием очередного леденца, снова потянулся к трубке.

– А ты для старика слишком проворен, Тротти.

Тротти усмехнулся:

– Может, я и не так стар, как тебе кажется, Майокки.

– Не заглянешь?

– А что ты мне хочешь предложить?

– Тебе все еще кажется, что между утонувшей Снупи и делом Беллони может быть связь?

– Мне пока не удалось найти младшую сестру. В санатории ее нет, и, может быть, транквилизаторы она не принимала.

– Ты по-прежнему занимаешься делом Беллони, Тротти?

– Начальник квестуры меня отстранил. Я тебе говорил вчера.

Майокки по-юношески хохотнул. Тротти отчетливо представил его на другом конце провода: больше похож на студента, чем на комиссара уголовной полиции, в зубах – потухшая трубка, рука запущена в длинные густые волосы. Досадно, что Майокки собрался разводиться с женой.

– Тротти, я знаю человека, с кем тебе следовало бы повидаться.

– Кто это?

– Лука.

– Какой Лука?

– Тот самый. Парень, которого так любила наша Снупи. Говорят, что у него есть кое-какие фотографии.

– Фотографии этой женщины?

– Тротти, через полчаса я еду с ним в Брони.

Тротти прищелкнул языком.

– Спасибо тебе, Майокки. И я тебе очень признателен. Я ценю сотрудничество. Но сегодня утром мне нужно быть на вскрытии. Думаю, что… – Он поднял голову. – Я тебе перезвоню, Майокки.

Тротти медленно положил грязную телефонную трубку на место. Он встал и улыбнулся с искренностью подопытного с отработанным павловским условным рефлексом.

– Buongiorno, господин начальник квестуры.

Несмотря на зной очередного сухого августовского дня, несмотря на то что город почти обезлюдел, а квестура работала вхолостую, начальник квестуры был в полотняном пиджаке, галстуке и мягкой хлопковой рубашке. Лицо было тщательно выбрито. Терпкий запах одеколона разливался вокруг.

– Какого черта, Тротти.

– Какого черта? – повторил захваченный врасплох Тротти.

С исказившимся от гнева лицом начальник квестуры бросил на стол Тротти утреннюю газету. Один из целлофановых пакетиков из-под леденцов, целую неделю пролежавший приклеенным к поверхности стола, слетел наконец-то на пол.

– Поменьше шума, Тротти. – Злобное сопение.

Действительно ли загадочная Снупи покончила жизнь самоубийством, бросившись в По? По-видимому, сегодня водолазные работы возобновятся. В исчезновении молодой женщины из Милана много странного, и вообще нельзя исключать возможность искусной мистификации.

Попробуем восстановить ход событий с самого начала.

Вчера на рассвете по телефону 113 позвонила неизвестная женщина. Она сообщила, что в Борго-Дженовезе, на берегу реки возле памятника прачкам она видела груду одежды.

Немедленно выехавшие в указанное место полицейские ничего не обнаружили.

Спустя несколько часов, около 7.30 утра, раздался второй анонимный звонок. Тот же самый женский голос сообщил, что «на плавучем понтоне, недалеко от Крытого моста, лежит какой-то сверток». Полицейские из оперативного отдела, руководствуясь указаниями загадочного абонента, на сей раз действительно нашли вельветовый пояс, черную полиэтиленовую сумку и двух игрушечных Снупи из меха. Кроме того, обнаружена записка: «Лука, я люблю тебя». В сумке найдено письмо, в котором говорится о самоубийстве на почве безответной любви. Оно начинается следующими словами: «Чувства – не старые надоевшие игрушки, их не выбросить…»

Письмо не подписано.

По адресу на конверте детективы, возглавляемые одним из лучших следователей нашего города, комиссаром Густаво Майокки, смогли установить личность молодого человека, кому было адресовано трагическое письмо. Им оказался двадцатипятилетний житель Брони, который был буквально потрясен известием, что женщина, с которой он познакомился в ночном клубе «Редавалле», а затем имел небольшое приключение, могла покушаться на собственную жизнь и броситься в воды нашей реки.

События, о которых Лука рассказал представителям уголовной полиции, странным образом напоминают голливудский фильм «Роковое влечение», совсем недавно демонстрировавшийся на экранах наших кинотеатров.

«Как-то вечером в конце июля мы с приятелем познакомились с женщиной, назвавшейся Беатриче. Она сказала, что живет в Милане и ей тридцать один год. Потом она призналась, что старше. Она сообщила также, что ушла от мужа, потому что он импотент и она не может иметь от него детей».

История настоящей любви или тривиальное приключение в разгар лета?

Протанцевав весь вечер, Лука везет Беатриче в Брони, на виллу своих родителей, где наилучшим образом и пользуется их отсутствием.

На следующее утро он отвозит молодую женщину в Гарласко, откуда она на поезде намеревается уехать в Милан. Короткий поцелуй в щеку, маленький презент в двадцать тысяч лир – и, казалось бы, приключению конец. Сам Лука едет из Брони к своим родителям на Адриатическое побережье. Между тем Беатриче ежедневно пишет ему длинные письма с признанием в пламенной любви. Разумеется, Лука, помолвленный с другой девушкой, ни на одно из них не отвечает.

«Дней десять тому назад по причинам личного характера мне нужно было вернуться на виллу. На пороге неожиданно появилась Беатриче. Она рыдала, но сквозь слезы все-таки сообщила мне, что отравилась. Конечно, я ей не поверил. Я провел ее в дом и кое-как успокоил. Потом вызвал такси и оплатил обратную дорогу до Милана».

На следующий день Беатриче вновь попытается связаться с Лукой – на сей раз по телефону. Она говорит, что должна обязательно с ним встретиться и кое-что отдать. Свидание назначается на вокзале нашего города. Беатриче приходит с большой сумкой через плечо. Она очень бледна и сильно нервничает. Лука недвусмысленно объясняет, что не может больше с ней встречаться и что она должна оставить его в покое. Прежде чем уйти, Беатриче бормочет сквозь зубы: «Скоро ты обо мне услышишь, Лука».

Сегодня водолазы намерены продолжить подводные поиски.

Судя по всему, комиссару Майокки в расследовании этого дела будет помогать комиссар Тротти – тот самый комиссар Тротти, который несколько лет тому назад снискал себе национальную и международную славу, распутав дело о похищении Анны Эрманьи, а позднее – раскрыв в нашем городе масонскую ложу. Комиссар Тротти, кроме того, координирует расследование трагического убийства синьорины Розанны Беллони – бывшей директрисы начальной школы Джероламо Кардано (об этом см. стр. 3).