Тимоти Уилльямз - Черный август

– Ждать?

– Из-за трупного окоченения. Но прибраться в квартире Розанны они успели. Боялись оставить отпечатки пальцев на тот случай, если все пойдет вкривь и вкось. И ведь пошло. Объявляется Боатти.

– Думаю, пора послушать и вас, синьор Карнечине. Не так ли? – подал голос Пизанелли.

Карнечине сник. Он перестал улыбаться и начал потеть.

– Мы живем в отсталой стране. В отсталой стране, где тем не менее процветают все претензии, свойственные Западу и передовому западному мышлению. Италия. А между тем у нас нет даже психиатрических лечебниц. Потому что психиатрическая лечебница – если ею управлять с толком – требует кучи денег.

Пизанелли шлепнул его по щеке тыльной стороной ладони. Шлепнул не сильно, но движение было резким и неожиданным. Маленькие темные глазки изумленно открылись.

– Вам бы лучше все нам рассказать.

– Не так-то просто…

Едва успел Пизанелли замахнуться, как отворилась дверь. На пороге стоял комиссар Габбиани, походивший больше на удачливого журналиста, чем на полицейского.

– Лейтенант Пизанелли, оставьте-ка синьора Карнечине в покое. – Улыбнувшись, он покачал головой. – Правду можно узнать гораздо проще.

– Почти вовремя – будет дождь.

– Откуда вы узнали, что я в Гарласко?

– Догадался, Тротти.

– Вы знаете Карнечине?

– Да.

– И знали, что Карнечине убил Марию-Кристину?

– Да.

– Знали, что он ее убил?

– Умножать два на два я пока не разучился.

– И ничего мне не сказали, Габбиани?

– Когда мы с вами виделись, Тротти, я еще не знал, что убили младшую сестру. – Габбиани рассмеялся. – А знаете, вам и впрямь нужно отдохнуть. – Он бросил на Тротти быстрый насмешливый взгляд, в котором раздражение смешалось с симпатией. – Надеюсь, прямо сейчас вы и отправитесь в отпуск. Навестите в Болонье дочь. – Он пошлепал ладонью по стоявшему между сиденьями телефонному аппарату. – Родился у нее ребенок?

Большой БМВ катился по проселочной дороге почти бесшумно, слышалось лишь шуршание его колес по асфальту. Пизанелли и Майокки ехали следом на «ланче». О лобовое стекло разбивались комары.

Из-за холмов, со Средиземного моря, юго-западный ветер пригнал облака; не пройдет и часа, как на пересохшую землю прольется дождь.

– Я ведь тоже считаюсь в отпуске. – На Габбиани были зеленые вельветовые брюки и клетчатая рубашка без галстука.

Кожа на лице была гладкой, как будто он только что побрился.

– Последуйте моему примеру. Убийцу нашли, чего торчать в городе?

В водительском зеркальце Тротти заметил свое отражение. Худое лицо глядело на него мрачно – узкий нос, тонкие складки кожи вдоль щек.

– Все это время вы знали, что творится в «Каза Патрициа»? Знали, что Карнечине нужны были деньги, не то его заведение лопнуло бы? И ничего-то мне не сказали?

– Нечего откалываться, Тротти. Я же предлагал вам приходить ко мне за любой информацией. Помните? – Габбиани снял руку с руля и поднял палец. – Я сказал тогда, что, возможно, знаю именно то, что вам нужно.

– Вы все знали о «Каза Патрициа»?

– Конечно.

– И ничего мне не сказали!

Габбиани снова рассмеялся:

– В этом году там уже побывала финансовая полиция. За последние два года туда дважды вызывали карабинеров и «Антисофистикацьоне».

– Карабинеров?

– Жалобы на обращение с пациентами. Какая-то женщина пожаловалась, что ее мать держат там прикованной цепями к постели.

– Первый раз слышу.

– Я тут ни при чем, Тротти. Вы работаете в городе, а то, что происходит за его пределами, тревожит вас, кажется, все меньше и меньше.

– «Антисофистикацьоне» тоже мне ничего не сообщила.

– С карабинерами, наверное, нужно быть чуть дипломатичнее. – Габбиани пожал плечами. – Я вроде бы здесь главный по борьбе с наркотиками. В отличие от вас, Тротти, мне непозволительно наживать врагов.

– Ваш отдел следил за Карнечине?

– А как вы думаете?

– Карнечине возился с лекарствами?

– Уже перестал. – Габбиани помотал головой.

– Занимался Карнечине наркотиками?

– Несколько лет назад фармацевтические препараты стали появляться у студентов. Мы тогда заподозрили кой-кого в «Каза Патрициа». Не Карнечине – для него это было бы слишком опасно. Скорее всего, на такое пошел кто-то из врачей.

– Сильви?

– Не слышал вообще такой фамилии. Этим мог заниматься и кто-нибудь из санитаров.

– А зачем тогда надзор за Карнечине?

– Я не сказал – надзор. – Габбиани искоса посмотрел на Тротти и перевел взгляд обратно на дорогу. – По всей стране таких заведений, как «Каза Патрициа», тысячи. И в городах, и в провинции денег на больничные койки не хватает. А когда ликвидировали психиатрические лечебницы, стало совсем плохо. А значит, появилась куча людей, предлагающих частные услуги. Частные заведения для психически больных. И для стариков тоже. Бурно развивающаяся отрасль индустрии. Но на каждое заведение такого сорта, где действительно заботятся о здоровье пациентов, приходится пара мошеннических. Даже если есть закон, надлежащий контроль органам здравоохранения и карабинерам обеспечить трудно. Работа адская, а, кроме того, имея кое-какие политические связи, такие люди, как Карчине, всегда могут быть уверены, что о готовящейся инспекции их предупредят за сорок восемь часов. – Габбиани фыркнул. – Наверняка последние несколько лет Карнечине был социалистом.

– Но при чем здесь отдел по борьбе с наркотиками?

– Да говорю же вам, тут не наркотики. – В притворном раздражении Габбиани оторвал от руля руки. – Карнечине мог делать деньги и по-другому. Ему годами удавалось тянуть деньги из стариков. Видите ли, обаятельному молодому человеку вообще ничего не стоит сколотить себе состояние, общаясь с ожидающими смерти и одурманенными таблетками стариками. Приятные манеры у постели и понимающая улыбка. Не так уж и трудно убедить восьмидесятилетнюю женщину, у которой к тому же не вполне здравый рассудок, изменить завещание или подписать дарственную.

– Почему вы ничего этого мне не рассказали?

У Габбиани вырвался вздох подавленного раздражения:

– С какой стати мне было связывать смерть старшей сестры…

– Розанны Беллони.

– С какой стати мне было связывать ее смерть с «Каза Патрициа»? Я-то ведь думал, что убили Розанну. Я не знал, что это ее безумная сестрица.

– Когда вы узнали, что мертва не Розанна, а ее сестра?

– Когда? – раздраженно переспросил Габбиани. – Да совсем недавно – в четыре часа. Мне позвонил ваш приятель Боатти. И я поехал вас искать.

– Вы знакомы с Боатти?

– Более или менее.

– Как это? Он ваш друг?

– Несколько раз он ко мне заходил. Сказал, что хочет написать книгу о полицейской работе.

– И вы ему поверили?