Марина Серова - Страсти оперной дивы

– Самолично доставила в кутузку.

– Ах… как же это… как же это я ничего не заметила… не знала. Ужас! Я все проспала! Все самое главное!

Изольда продолжала изливать эмоции, не давая мне толком рассказать, что же действительно случилось, а у меня в это время все сумбурные и загадочные события последних дней постепенно выстраивались в голове в прямую линию.

Что ж, расставание с любимым – это всегда удар. Если чувства этого Григория к Ольге действительно были так сильны, нет ничего удивительного в том, что он горел желанием отомстить. А с приездом Изольды случай для этого представился просто уникальный.

Так старательно насаждая слухи о давней вражде двух претенденток на место в постели московского продюсера, Изольда сама вырыла себе эту яму и так хорошо подготовила общественность, что все остальное было лишь делом техники.

Думаю, в то время, когда, обеспечивая Изольде возможность незаметного исчезновения, меня отвлекал Валерий, кто-то точно таким же образом отвлекал саму Изольду, не подозревавшую, что именно в это время совершается преступление. И если бы этим кем-то оказался, как теперь выясняется, весьма гораздый на интриги Григорий, я бы нисколько не удивилась.

Давно ушли полицейские, и впрямь действовавшие в этот раз очень вежливо и деликатно. Отзвучали радостные возгласы Изольды по поводу того, что с ее щиколотки снят, наконец, ремень с датчиком, постоянно напоминающий о том, что ее считают преступницей. Давно улеглись радостные эмоции по поводу окончательного освобождения и закончился праздничный обед в ресторане. А взволнованный до глубины души продюсер все никак не мог успокоиться и, нервно расхаживая по номеру Изольды, кажется, уже в сотый раз задавал один и тот же вопрос:

– Но почему же ты не сказала мне?! Ну мне-то можно было сказать!

– Отстань, Толик, надоел, – рисуясь и капризничая, отвечала ему прежняя, своенравная и избалованная примадонна. – Я ведь говорила тебе – я боялась. Меня и так подозревали… все. А это, считай, я сама против себя дополнительные доказательства бы выставила.

– Но мне-то можно было сказать! – снова патетически восклицал Земелин.

– И тебе нельзя было, – непреклонно возражала Изольда. – Что бы ты подумал, если бы я сказала тебе, что на то самое время, когда было совершено преступление, кто-то попросил меня незаметно смыться с банкета. А? Ну, признайся, скажи откровенно. Именно то и подумал бы, что подумали все. Что я – причастна.

– Но ведь ты могла бы объяснить… Сказала бы, что тебе пообещали сообщить информацию… рассказать, кто подстраивает все эти случаи… Объяснила бы, что тебя ввели в заблуждение.

– И ты поверил бы?

– Конечно!!

– Ну да… это ты сейчас так говоришь. Сейчас, когда все выяснилось. А тогда… ты думаешь, я не видела? Все подозревали меня, все до единого. Только Женя… в сущности, в это ужасное время только она одна была за меня. Женечка, солнышко! Телохранитель ты мой…

В порыве чувств Изольда подошла и обняла меня за плечи.

Я улыбалась в ответ, думая, что, пожалуй, не стоит говорить ей, что был момент, когда и я тоже входила в это печальное «все до единого». Зачем было ее огорчать?

– Кстати, я обещаний своих не забываю, – между тем весело проговорила Изольда. – Проси чего хочешь. Премию, орден, полцарства…

– Жар-птицу у нее попроси, – вставил свое циничное слово продюсер.

– Небольшое денежное поощрение вполне устроит, – скромно ответила я.

Через два дня заканчивалась неделя, зарезервированная для этих необычных и запоминающихся гастролей, и продюсер переключился на обсуждение со своей звездой подробностей прощального концерта. Изольда говорила, что чувствует себя прекрасно и в качестве финального жеста хочет поблагодарить всех, кто болел за нее, и заодно утереть нос тем, кто злорадствовал.

Они с Земелиным оживленно обговаривали подробности, а я, понимая, что моя работа в целом закончена, отпросилась на ночевку домой, сказав, что на эту ночь передаю охранные функции в надежные руки продюсера.

Финальный аккорд удался на славу, тетя Мила, снова сидевшая в первом ряду, смогла наконец-то вручить цветы, а я вместе с обещанной премией получила диск с записью концерта и прочувствованной подписью главной исполнительницы.

Через несколько дней после отъезда Изольды я встретилась с Борей и узнала, что «генетический материал» из-под ногтей Ольги Быстровой указал, что убийство совершено Григорием, что дополнительно подтвердило уже сделанные им признательные показания.

Выяснилось, что в своих догадках я практически не ошиблась. Так и не сумев забыть обиду, Григорий постоянно мучился воспоминаниями об Ольге, и мысль о том, что кто-то сумел испортить их отношения, не давала ему покоя.

Узнав, что Изольда очень активно распространяет слухи о своей давней вражде с Ольгой, он решил воспользоваться этим и, осуществив свою месть, заодно подставить Изольду.

Он знал, что после первого концерта в театре устроят поздравительный банкет, и, решив приурочить свою интригу именно к этому времени, подослал к Изольде своего племянника и, как выяснилось, протеже, Валеру. Тот должен был убедить ее незаметно уйти с банкета, сказав, что с ней хочет встретиться некто, «кому безусловно можно доверять», и этот некто передаст некую очень важную информацию, доказывающую, что все предшествовавшие тому нападения подстроены Ольгой. Валерий обещал, что отвлечет меня разговором и даст ей возможность незаметно уйти, чтобы в условленном месте встретиться с тем самым человеком.

С Ольгой «работал» сам Григорий. Убедив ее, что теперь он и сам понимает, с кем ей будет лучше, он сказал, что нечаянно узнал некую информацию, доказывающую, что Изольда, помнящая зло, готовит некую интригу, чтобы помешать ее свадьбе. Он готов сообщить эту информацию, только просит Ольгу на это время отправить куда-нибудь своего жениха, чтобы тот не заподозрил, что он стремится возобновить отношения.

Вечером, так же незаметно, как и Изольда, уйдя с банкета, он пришел к Ольге и, выбрав подходящий момент, накинул ей на шею шнурок. Но сразу задушить ее не удалось, Ольга какое-то время сопротивлялась. Впрочем, повреждений на своем теле Григорий не обнаружил, явных царапин не было, и он не знал, что под ногтями у Ольги осталось неоспоримое доказательство его причастности.

Поэтому он очень удивился, узнав от Миши, что Изольду отпускают под домашний арест, и задумал организовать по пути ее следования что-то вроде автомобильной катастрофы. Он отправил неизменного Валерия «помогать», но, узнав, что все усилия ни к чему не привели, забеспокоился.

Понимая, что Изольда знает достаточно, чтобы эта информация вывела на него, он задумал продолжить игру и следующее свое покушение обставить так, чтобы в смерти Изольды стали подозревать кого-то из поклонников Ольги Быстровой.