Галина Романова - Торговка счастьем

Лиза, как всегда, справилась самостоятельно. Откусив кусочек хлеба, она пожевала и произнесла со вздохом:

– Ты что же, всерьез полагаешь, что Дворов тебя отпустит просто так? Что не станет тебя преследовать, гадить тебе? Да это такое чудовище, Саня, что от него можно ждать все что угодно! Вот убей меня, но смерть Льва на его совести!

– Да прекрати! – неуверенно перебил он ее и зашагал в прихожую, чтобы она не стала развивать опасную тему дальше.

Он, честно, не знал, кого подозревать в гибели Льва. Тем страшным днем Дмитрий отпустил его. И ребят отпустил тоже. И как он провел тот вечер, когда погиб его брат, не знал никто. Хотя в полиции все кивали, как болваны, что – да, мы были вместе. Дмитрий Дмитриевич не причастен. Саня не мог винить Дмитрия Дворова в убийстве Льва. Потому что не представлял, как так можно?! Он видел труп. И ужаснулся жестокости расправы. Мало того, что Льва пристрелили, так его еще и пытали перед смертью. Били, прострелили оба колена, локти…

Он вздрогнул, когда, обув ботинки и выпрямившись, увидел перед собой Лизу. В тонкой батистовой ночнушке, едва прикрывающей попку и сильно натянувшейся на полной груди, она показалась ему такой хрупкой. Такой маленькой и беззащитной, что он тут же захотел остаться.

– Может, мне никуда не ехать, Лизок? – пробормотал он неуверенно.

– Нет, милый, – качнула она головкой и грустно улыбнулась. – Ты поедешь!

– Уверена? – он наклонился, поцеловал ее плечи, потом щеки, потянулся к губам.

– Уверена, – она прикрыла его жадный рот ладошкой. – Найди, что ищешь. Уничтожь это чудовище…

Как вот интересно она обо всем узнает?! Как догадалась, что никакую работу он не ищет, а ищет что-то другое? Он же ни словом, ни вздохом не дал ей понять. И карту в дом не притащил из машины. И звонков никаких не сделал и не получил за минувшие сутки. Даже Дворов ему не позвонил, хотя наверняка был в бешенстве, когда вышел от Берегова и обнаружил, что его машины нет на месте. Снежанна тоже наверняка подсуетилась, выставила водителя в мерзком свете. Как орала, получив отказ! Как орала!

Словно услыхав его мысли, в кармане кожаной куртки завозился мобильник. Он уже в машине сидел и отъезжал от дома, когда поступил этот звонок. Первый за минувшие сутки.

– Здравствуй, Саня, – проговорил Дворов Дмитрий Дмитриевич опасным вкрадчивым голосом, которого боялись все, включая Саню. – Что же ты, брат, на работу сегодня не явился? Проспал? Заболел?

– Нет.

Голос сразу охрип, а колени налились странной тяжестью. Он – здоровый, сильный мужик, не трус и не слякоть, – дрейфил перед этим красавчиком! Слыша этот тихий, почти нежный голос, он покрывался потом, твою мать!

– А вчера что же ты меня кинул, падла? – все так же тихо, но уже жестко, спросил Дворов-младший. – Не понос ли приключился, а, Саня?

– Нет.

– А что же уехал?

– А меня это… Уволили меня, Дмитрий Дмитриевич, – спасительная мысль, как резиновый круг в половодье, вдруг выскочила откуда-то и предложила выход. – Прямо там и уволили.

– Да ну! И кто же такой смелый? – в тихом голосе отчетливо прозвучал интерес.

– Снежанна, ваша невеста. Она уволила меня. – Саня почти успокоился, выруливая на участок дороги, ведущий за город.

– Ух ты! – отвратительно, почти беззвучно рассмеялся Дворов. – И за что же, дружище, тебя уволила моя невеста?

– За то, что отказался стучать на вас. Она потребовала, чтобы я в дальнейшем все докладывал ей. О том, где вы и с кем встречаетесь. С кем выпиваете, о чем говорите. А я… Я отказался. Она кричала сильно. И сказала, что я уволен.

– Ага… – Дворов замешкался. Отчетливо прозвучал звонок еще одного мобильного. – Извини, брат, отвечу. Потом перезвоню. Поговорим. Обсудим…

И он отключился. Саня остановился на светофоре. Опустил стекло, впуская в салон поток сдобренного влагой, прохладного апрельского воздуха. Глубоко вдохнул, минуту глазел на городскую суету, показавшуюся ему вдруг приятной и веселой, и внезапно успокоился. Он же все объяснил! Дворов теперь не предъявит ему ничего. В его увольнении замешана баба, то есть будущая жена. Против нее не пойдешь, так ведь?

Загорелся зеленый, и он поехал. Сначала по городу, потом за город, строго по навигатору, в который еще вчера забил маршрут, высмотренный по карте. Ехал долго, часа два. Мелькали населенные пункты, чахлые лесополосы, потом какое-то убогое бетонное строение. Заброшенный завод, кажется. И он его вспомнил. Они ехали мимо него тогда со Львом и его другом. Дальше должен быть густой ельник, необходимо в плотном ряду вечнозеленых деревьев не просмотреть грунтовую дорогу, свернуть. А там…

Точно! И ельник на месте, и грунтовка обнаружилась. Неглубокая колея была вполне проходима. Машинка, резво нырнув в нее колесами, побежала по прошлогодней траве. Через полчаса Саня выехал на бугор и увидал чуть левее ельника, внизу, заброшенную деревню. И не деревня даже, хутор из пяти домов, заколоченных и угрюмых, с крышами в прорехах, поваленными изгородями и поросшими сорняком огородами. Тот дом, в котором они устроили себе предновогодний мальчишник, он нашел без труда. Единственный из всех, он был с хорошей крышей, добротной загородкой, все окна, плотно занавешенные шторами, были целы. Ни единого разбитого стекла. Либо хозяин следил, либо сюда никто чужой не наведывался.

Саня остановился возле калитки, вылез из машины, минуту осматривался. Тихо, как в могиле. Даже птиц не слышно. Подумав, он достал из багажника травматический пистолет, запер машину и, шагнув, толкнул ногой калитку. Та послушно, без скрипа, распахнулась. Он ступил на чужую территорию, замер, ощупывая глазами каждый метр земли. Много прошлогодней листвы, никто не сгребал. Никаких грядок. Три одиноких дерева по краям участка. За домом просматривается угол баньки, в которой они на мужской вечеринке парились. Держа «травматику» наготове, Саня обошел весь участок, заглянул поочередно в каждое окно домика в надежде рассмотреть в щель между шторами хоть что-нибудь, потом почти бегом влетел в баньку. Никого. Он еще раз прошелся вдоль забора. Следов не видно. Кажется, хозяин здесь давно не был. Нарочно громко топая, взошел по ступенькам, стукнул для порядка кулаком в дверь.

– Эй, есть кто-нибудь?

Никто не ответил. Он дернул дверь на себя. Не заперто. Осторожно сунул голову внутрь, позвал:

– Гена! Ты здесь?

Тихо. Из дома потянуло застарелым печным запахом, прелым луком и мышами. Видимо, с той зимы здесь больше никто не появлялся, решил Саня. Если бы Гена здесь бывал, он хоть что-то себе готовил бы, правильно? Какую-то еду. Пахло бы сто процентов чем-то съестным. Гена ловко тогда орудовал у плиты, что-то жарил, переворачивал, помешивал. На стол потом накрывал, резал, накладывал. И в доме было уютно, тепло, пахло едой и мужским парфюмом. Лев любил обливать себя мужскими духами. Сейчас дом казался необитаемым.