Дмитрий Серков - Корпорация «Коррупция»

Тихомиров кивал головой, задавал наводящие вопросы, кидал вокруг короткие взгляды.

Делая пометки в блокноте, щелкая фотоаппаратом, майор последовательно осмотрел квартиру и напоследок прошел в спальню, куда Алена до его прихода и не заходила вовсе.

– Оп-па…

Его явно захватило профессиональное любопытство, а Алену от увиденного бросило в дрожь. Постель, которую она недавно делила со Штурминым, была измята, покрывало валялось на полу, а на кровати, в ворохе искромсанного ножницами кружевного белья лежала черно-белая фотография, сделанная неизвестным фотографом в неизвестном месте. Хороший, профессиональный снимок, с которого Алена Соболева улыбалась жизни.

Поддавшись порыву, смутившись, что посторонний мужчина разглядывает ее белье,

Алена собралась было убрать лифчики и трусы на прежнее место в комод, но опер перехватил руку.

– Стоп!

Он указал на разбрызганные на постели и по лицу на фото засохшие капли мутно– белого цвета. Достал из кармана резиновые перчатки, подхватил двумя пальцами фото и отправил в пакет, в другой пакет, не спрашивая разрешения, сложил клочки белья, в третий упаковал валявшиеся тут же ножницы.

– Пусть эксперты посмотрят… Думаю, это сперма…

К горлу подкатила тошнота, голова закружилась, и Алена уже не слышала, что дальше говорил Тихомиров. За ней следили, ее фотографировали, вторглись в дом и в довершение онанировали на кровати, на которой она занималась любовью. О чем думал этот психопат? Что ему нужно?

Ее рвало. Рвало долго и беспрерывно. Рвало от мерзости окружающего мира, от грязи и пакости действительности, от подлости окружающих, от страха и беззащитности.

До последнего момента казалось, что рядом с Борисом она в абсолютной безопасности, что ей ничто не может угрожать, что его воля и сила охранит от любых напастей.

Оказалось, что это глубокое заблуждение. В мире подлости и жестокости не существует потаенных мест, в которых можно укрыться.

Когда в желудке не осталось даже желчи, все прекратилось.

Майор принес стакан холодной воды, от которой ломило зубы, и больше ни о чем не спрашивал. Дождался, когда Алена немного успокоиться и придет в себя, а затем удалился, пообещав, что еще позвонит.

– Чтобы вам не волноваться более, я бойца подошлю, он в фойе подежурит…

Соболева с благодарностью пожала ему руку и, ничего не говоря, затворила за ним дверь…

Из дневника Алены Соболевой:

«Теперь, когда все осталось позади, и только незримые тени сегодняшнего дня безлико бродят по квартире, я смотрю в монитор, стараясь отвлечь себя от дурных мыслей. О сне не может быть и речи. Стоит только закрыть глаза, как передо мной предстает неизвестный, глумливо расположившийся в моей постели, безумным взглядом взирающий на фотоснимок и представляющий, как обладает мной.

Тьфу!

Может, заняться работой? Вернуться к архиву Бродника, к документам?

Документы…

Кстати, где они?

Их нет…»

События последних дней лишний раз подтвердили прописную истину: спасение утопающего – дело рук самого утопающего. Никто не позаботится о ее жизни лучше, чем она сама. Потому, не откладывая дело в долгий ящик, Алена Соболева решила вплотную заняться этим вопросом.

Разговор вышел предельно краткий, четкий и по существу. За время пребывания в Южноморске они смогли наладить тесный контакт, и между ними было полное взаимопонимание. Если Соболева о чем-то просила своего визави или чем-то интересовалась, серьезность намерений не вызывала никаких сомнений.

– Мне нужен пистолет! – кажется, Алена огорошила его, почти услышала, как звенит тишина.

Он долго и пристально смотрел на собеседницу, и она физически ощутила тяжелый взгляд неприветливых серых глаз, взгляд, под которым раньше наверняка ломались многие, взгляд, которого некоторые боялись до сих пор.

– Почему я? – в вопросе не прозвучало удивления. Сухие слова, и ответ должен был быть таким же. Сухим, конкретным, без воды и без растекания мыслью по древу.

Стараясь не мямлить, Алена тщательно обдумывала каждую фразу.

Выслушав, он удовлетворенно кивнул, нисколько не переменившись в лице, не поинтересовался, как журналистка решилась с противозаконной просьбой обратиться именно к нему, бывшему сотруднику?

– Зачем?

Ответ был готов заранее:

– Для самообороны. Вы же наверняка слышали о напастях, свалившихся на мою голову? Да и стезя, на которую я ступила, не сулит ничего хорошего. А отказаться уже не могу, засосало…

Собеседник, не отличавшийся красноречием, едва кивнул головой, соглашаясь.

– Понимаю.

– Вот и выходит, что постоять за меня некому. И обратиться за помощью не к кому.

При всем уважении, правоохранители палец о палец не ударят, пока реальной угрозы не будет, а то и трупа…

– Да, – собеседник изогнул уголки губ в кривой ухмылке, – после истории с генералом Бирюком не стоит ждать теплого приема от сотрудников полиции. К тебе, Алена, они относятся крайне настороженно. Даже несмотря на покровительство Штурмина.

Упоминание фамилии советника губернатора больно кольнуло ее в самое сердце.

Знает ли он о тщательно скрываемых от окружающих более чем близких отношениях или говорит только о том, что известно всем без исключения? Прочитать что-либо по его лицу было делом почти фантастическим. Никаких эмоций. Наверное, таким и должен быть настоящий старый опер: чуждый любым проявлениям чувств.

Взвесив аргументацию, он продолжил:

– Я ценю в тебе профессионала, Алена, поэтому дам один совет: не связывайся с криминалом. Если у тебя вдруг найдут ствол – точно посадят. Никакие связи не помогут.

Купи травматику. Вполне легально и почти так же эффективно. Неплохие игрушки есть в продаже.

Игрушки! Предложение показалось абсолютно неприемлемым. Она отчаянно замотала головой из стороны в сторону.

– Меня уже пугали! Больше стращать не будут. Если предпримут теперь какие меры, то будут действовать предельно жестко, даже жестоко. Проще говоря, будут убивать. И что мне делать с вашими «игрушками»? Вы же прекрасно понимаете разницу.

– Понимаю, – он достал сигарету и, не спрашивая разрешения и не предлагая присоединиться, закурил, – потому и рекомендую пойти законным путем. Мы много с тобой сотрудничаем, Алена, я внимательно слежу за твоим карьерным взлетом, не со всем согласен и не все одобряю, но нисколько не сомневаюсь, что рот тебе заткнуть можно только одним способом. Угроза вполне реальна, думаю даже, что если рвение свое не убавишь, то конец уже где-то рядом. Но ПОНИМАЕШЬ ли ты, что такое огнестрельное оружие?! Единожды нажав на спусковой крючок, уже нельзя будет повернуть вспять.