Мария Спасская - Серьга удачи знаменитого сыщика Видока

– Добрый вечер, любезная. Мне необходимо переговорить с твоей хозяйкой. С мадам Ленорман.

– Перед вами мадам Ленорман, – колоратурным сопрано откликнулась дама. – Месье желает, чтобы я раскинула карты на удачу?

Разглядывая возвышающуюся на лежанке гору жира, сыщик пристально всматривался в лицо незнакомки, стараясь уловить в нём острые черты Ратори. Но в безобразной туше не было ровным счётом ничего от жёсткой и беспощадной, как точильный камень, цыганки-гитаны, которую Видок знал много лет назад.

– Рискну предположить, что вы никакая не Ленорман, – сухо промолвил создатель Сюрте, испытывая горькое разочарование. Он чувствовал себя гончим псом, который шёл по следу пушистой лисицы и, нырнув в нору, ухватил за хвост и вытащил на свет божий суслика. – Мошенническим образом используете знаменитое имя, чтобы увеличить сборы? – сурово продолжал он. – За подобные выходки могут присудить лет пять галер. И уж точно вашу богадельню прикроют, а так называемых артистов заберут в дома призрения.

– Не понимаю, сударь, чего вы от меня хотите, – визгливо и жалобно затянула толстуха. – Мне заплатили, чтобы я сменила имя и называлась мадам Ленорман.

Видок слышал, как за загородкой топчется, подслушивая, женщина-зебра, переминаясь с ноги на ногу и громко сопя.

– Я из полиции и не намерен тратить время на пустую болтовню, – добавил Эжен Франсуа стальных ноток в голос. – Мне нужны факты. Кто вам заплатил? Когда и сколько?

– Это было примерно неделю назад. Посыльный от господина Видока принёс мне пятьсот франков. Он же и передал, что отныне я буду именоваться мадам Ленорман. Потребовал смены всех бумаг и оформления официального разрешения на проведение представлений, иначе грозился отправить нас всех за решётку.

Видок скрипнул зубами, с отвращением глядя, как крупные слёзы катятся по выпуклым щекам собеседницы.

– Что за посыльный?

– Городской сумасшедший, – всхлипнула женщина. – Он называет себя Ворон, нищенствует на ярмарке и сочиняет глупые стишки. Тем и живёт.

– И вас не удивило, что от начальника сыскной полиции пришёл безумный нищий?

– Ничуть, – пожала похожим на бычий окорок плечом хозяйка балагана. – Видок якшается с разным отребьем, чему тут удивляться?

И, округлив глаза и понизив голос, доверительно добавила:

– Да и сам он, говорят, из бывших каторжников. А чёрного кобеля, как известно, не отмоешь добела. Я знаете что думаю? Быть может, Видок и сам…

– Довольно! – повелительным взмахом руки сыщик оборвал не в меру разговорившуюся женщину. – Вам известны такие личности, как человек-волк Рув и карлик Алехандро Гомес, прозывающийся Эль Чаппо?

Толстуха отрицательно мотнула головой, зато за загородку шагнула Зебра.

– Я видела Эль Чаппо, – срывающимся фальцетом проговорила она.

– Что же ты молчала, Далила? – набросилась на Зебру хозяйка.

– Меня никто не спрашивал, – Далила пожала плечами. – Только это было давно. Около года назад. Тогда я работала у Бартоломью, и хозяин где-то купил этого кошмарного мексиканца.

– И где же Эль Чаппо теперь?

– Полагаю, там же, куда его отправил Бартоломью. В Бисетре, в лечебнице для душевнобольных. Дело в том, что карлик был не только ужасен лицом и фигурой, но и совершенно безумен и совсем не годился для работы. Когда выходил на сцену, он бросался на всех без исключения мужчин и принимался их душить. В минуты просветления Эль Чаппо говорил лишь о каком-то Геракле Блонди, устроившем пожар в их балагане. Тогда в огне погибли все артисты труппы. Спастись удалось одному ему. Карлик проклинал судьбу и жалел, что не умер вместе со своей возлюбленной лилипуткой Жижи.

Видок застыл, принимая каждое слово, как удар кнута. Был пожар. Был. И случился он вовсе не по вине Шестипалой. Видок нарочно лгал голландскому моряку, а заодно и самому себе, придумывая историю поправдоподобнее, чтобы обелить себя, по привычке переложив вину на другого. Теперь-то Эжен Франсуа может себе признаться, что огонь сожрал балаган уже после того, как он покинул спящую девушку, ответившую взаимностью на его домогательства. Крадучись, Видок тогда выбрался из комнаты новой танцовщицы и отправился грабить хозяйку. Расчёт был прост – если Ратори подозревает Шестипалую в злом умысле, значит, на неё и падёт грех за кражу денег. Будучи юношей сообразительным, Видок давно уже понял, что цыганка-гитана беззастенчиво использует его в своих целях, каждую ночь подбивая на грабежи богатых домов. Ни о каком наследстве Ратори больше не заговаривала и большую часть награбленного забирала себе, отдавая своему Гераклу Блонди лишь жалкие крохи.

Глядя, как мадам каждый вечер считает деньги, Видок со злостью думал, что скоро настанет день, когда он заберёт себе то, что ему причитается, и сделает ноги. Подходящий момент наступил вместе с появлением Шестипалой. Она сама пришла к Видоку ночью, юноше даже не пришлось ничего делать. Пришла и забралась в его постель. После страстных объятий и ласк девушка заснула, и Эжен Франсуа отправился забирать своё. В кромешной темноте он пробрался в спальню к Ратори и на ощупь выдвинул ящик комода. И когда он вынимал мешок с деньгами, ухватив его за кожаный бок, чиркнуло огниво, и пламя свечи озарило комнату. Подсвечник со свечой держала Ратори, стоя у окна и целясь в него из пистолета.

– Так я и думала, – усмехнулась цыганка, направив оружие на Видока. – На, посмотри.

Она кинула юноше сложенную пополам листовку, развернув которую Эжен Франсуа увидел своё лицо, выполненное в технике карандашного наброска. А под ним крупную подпись: «Разыскивается Эжен Франсуа Видок, совершивший кражу в городе Аррасе. За его голову полагается награда в тысячу франков».

– Если я пристрелю беглого вора, то получу вознаграждение, – мрачно проговорила гадалка. – Я не собиралась этого делать, думая поступить по совести. Знала, что рано или поздно ты сбежишь, и не хотела тебе мешать. Ты отчаянный, Франсуа, а такие долго не сидят на одном месте. Но раз ты решился ограбить ту, которая помогла тебе в беде, то и мне не составит труда нажать на спусковой крючок. Лишняя тысяча франков ещё никому не мешала.

– Прочь с дороги! – рявкнул Видок, налетая на Ратори и выкручивая из её худой руки пистолет.

Теперь он держал кожаный мешок с деньгами и отобранное у хозяйки оружие. Размахнувшись, Эжен Франсуа со всей силы ударил по смуглому лицу рукоятью пистолета, и мадам рухнула на пол. Свечу она выпустила из рук во время падения, потеряв сознание, и огонь принялся жадно пожирать пышный ковёр на полу. Видок ещё мог остановить пожар, кинув на ковёр одну из тряпок и затоптав пламя ногами. Но грабитель лишь поддал горящую свечу ногой, ускорив тем самым распространение пожара. Не оборачиваясь, он вышел из пылающей спальни и, миновав длинный коридор, очутился на улице. Скрываясь в подворотнях, обходными путями устремился в порт. Теперь Видок знал, что его разыскивает полиция, и не хотел рисковать. Деньги в мешке приятно оттягивали левую руку, правую холодил пистолет. Спрятавшись за связку канатов, юноша развязал бечёвки и запустил пятерню в кожаное нутро мешка. Но едва только пальцы коснулись содержимого, возглас разочарования вырвался из его груди.