Марина Серова - Красиво жить не запретишь

Я устало опустилась на ступеньку. Осторожно поставила револьвер на предохранитель и сунула его за пояс. Нет, это прямо царь-пушка какая-то, а не револьвер.

Сирены завывали совсем близко. Со двора слышалось множество возбужденных голосов. Пора было уходить отсюда — нет времени на разговоры с милицией. Я сняла с себя плащ и критически осмотрела его: воротник забрызган Толиной кровью, да и спереди несколько больших пятен грязи. Не пойдет. Я всегда должна выглядеть великолепно. Даже после того, как меня пытались сначала застрелить, потом взорвать, потом снова застрелить.

Я выбросила плащ в мусоропровод. Под ним был совсем недурной свитер. В принципе, не так уж холодно.

Я перешагнула через труп, стараясь не наступить в лужу крови, образовавшуюся вокруг бритой головы, и спустилась во двор. Милиция подъехать еще не успела, и внимания на меня никто не обратил.

Надо, пожалуй, позвонить Диме с улицы и сказать, что у меня дома ему находиться опасно. Пусть едет к себе в гостиницу.

А Благушину звонить не буду. Он и сам все от своих ментов узнает.

Я вышла из своего двора, прошла несколько кварталов до автостоянки, где оставила свою машину, и внезапно для себя зашла в первый подвернувшийся скверик. Присела на лавочку — уж больно дрожали ноги. Закурила.

Мне, по роду моей профессии, не раз приходилось убивать людей. И после каждого такого случая я не особенно мучилась — лучше было бы, если б меня убили, что ли? А сегодня что-то нервы разошлись. Надо отдохнуть. Хотя бы отдышаться.

Я выкурила еще сигарету, встала и направилась к проезжей части улицы — решила не брать свою машину, мало ли чего. Мне на новую «девятку» год копить, а Благушину такой же «Фольксваген» купить — раз плюнуть. И такого же Толика завести — тоже раз плюнуть.

А у меня никаких Толиков нет, и «девятка» только одна. Так что будем пользоваться услугами такси и жизнью своей дорожить станем.

Я встала на обочине и голоснула — махнула рукой. Тут же остановилась старенькая «Волга». Я села без лишних разговоров. Денег навалом, всякий куда угодно поедет, даже если не по пути.

— В Ленинский… А вообще-то давай сперва: Волжская, 58. — Для начала я решила все-таки заехать к Стасику. Позвонить от него Диме, да и, наверное, бабки у него оставить. Не буду же я с раздутыми от денег карманами по городу за уголовниками бегать: как-то неестественно получится.

— Волжская, 58, — повторила я.

— Двадцатничек, — повернулся ко мне водитель, старичок с бледным лицом и крашенными хной жиденькими волосами.

Чего? До Волжской три-четыре квартала, какой там двадцатничек? Впрочем, ладно, не буду мелочиться.

— Поехали.

Добрались мы за несколько минут, старичок получил свой двадцатник — был очень доволен, — пригладил волосенки и поехал дальше дураков искать. Стяжатель.

Я позвонила в дверь к Стасу. Долго было тихо, затем послышалось шарканье шлепанцев, заскрипел замок, и на пороге возник Стас.

Как обычно, он моему приходу обрадовался, тем более что мы не виделись что-то около двух месяцев. Мы сразу пошли на кухню варить кофе, и как я ни спешила, провела с ним час своего дорогого времени. Пересказала все свои последние приключения — должен же кто-то меня пожалеть?

Выяснилось даже, что Стас знает и Диму (фамилия у Димы, оказывается, — Запупоненко), и Никуленко — встречался с ними на прошлой конференции. Вот так-то мир наш тесен.

Поспел кофе.

Стасик Парамонов был немолодым уже, средней руки журналистом. В школе он учился в старших классах, я — в младших. Еще лет десять назад у него была семья — жена и дочка. Потом он начал пить и спился совершенно, перестал писать свои довольно громкие когда-то статьи, зарабатывал на жизнь банальными репортажами. Не на жизнь, точнее, зарабатывал, а на выпивку. Скоро от него ушла жена с дочерью, его выгнали за пьянство со штатной должности, и теперь Стасик мотается внештатником.

Но Парамонов обладал завидным даром — общаться с ним было одно удовольствие. Я частенько к нему заходила, когда на душе было муторно… Да и просто отдохнуть от своей жизни и окунуться в его.

От Стаса я позвонила Диме. Сообщила, что ему нужно срочно уехать из моей квартиры, рассказала про сегодняшнее событие. Он немного повыкобенивался — мол, нам на опасности плевать, — но не очень долго, пообещал свалить через полчаса.

К великому моему удивлению, оказалось, что Дима проспал и взрыв, и выстрелы.

— Нет, я слышал что-то, — гудел он в трубку, — но подумал, что мне это снится, мне часто всякие сумасшедшие сны снятся. Вот Сальвадор Дали, так тот…

Про Сальвадора Дали я слушать не стала, объяснила, кому из соседей отдать ключи, и поспешила попрощаться. Честно говоря, Дима начал мне немного надоедать. Не то, чтобы надоедать, но… Не мой он идеал мужчины, вот и все.

Я поцеловала Стаса, наказала ему беречь пакет с деньгами и ушла.

В общественный транспорт соваться мне не хотелось, да и не привыкла я к таким испытаниям, надо сказать, так что пришлось ловить тачку еще раз.

На этот раз за двадцать рублей довезли меня до самого Северного рынка. Я вышла прямо возле опорного пункта милиции. Вот туда-то мне и надо.

Менты из этого опорника, слава богу, были в курсе операции — Благушин ведь поднял шухер на весь город, не то что на весь Ленинский район. Поэтому долго объяснять, кто я, зачем, чем занимаюсь и откуда такая прыткая взялась, мне не пришлось. Ко мне сразу подсел толстый до безразмерности милиционер с желтыми тараканьими усами.

— Участковый Гуменный, — представился он, козырнув.

Все правильно, когда менты поняли, что об операции я знаю гораздо больше их, они автоматически причислили меня к начальству. Нехай будет так. Очень хорошо. Я, между прочим, давно заметила, что «частный детектив» звучит почти как «товарищ майор».

— Так вот, участковый Гуменный, — холодно произнесла я (раз приняли за начальство, надо подыгрывать), — мне нужен домашний адрес проживающего в вашем секторе Чумака Валентина Евсеевича.

— Минутку.

— Чумака Валентина Евсеевича, — повторила я ледяным тоном.

— Сейчас, сейчас, — Гуменный уселся за компьютер и принялся неловко шлепать толстыми пальцами по клавишам.

Я достала из-за пояса свою чудо-пушку и покрутила барабан. Посмотрела его на свет. Для пущей важности попыталась почистить мизинцем дуло. Сунула револьвер обратно и надменно, по-начальственному, прокашлялась.

В результате данные на Чумака Валентина Евсеевича я получила буквально через три минуты.

Сжимая в руке бумажку с адресом, я вышла на улицу. Что там у нас?

Ага, улица Лебедева-Кумача, дом сорок шесть, квартира семьдесят шесть. Да я даже знаю, где этот голубчик живет. Совсем недалеко. Я пересекла рынок, прошла мимо какой-то страшной забегаловки и углубилась во дворы.