Валерия Леман - Проклятие Стравинского

Я взглянул на подругу, иронически вздернув бровь. Ну, разумеется! Сама Соня может кокетничать, дарить автографы и принимать цветы от всех мачо мира, а вот я, находясь при ее священной особе, должен видеть ее одну – извечную и первозданную Еву из левого ребра Адама.

– Ошибаетесь, ваше величество, круглые сутки я вижу только вас, даже затылком. А сейчас осмелюсь пригласить вас пообедать, чтобы набраться сил перед вечерним балетным шоу.

Соня весело рассмеялась. К этому моменту Паскаль и Мари распрощались со своими знакомыми и присоединились к нам.

– Выставку закроют примерно через час, – сообщила Мари, подкрашивая губы. – А какие у вас планы на вечер?

Соня весело сообщила, что наши планы на сегодня остаются без изменения: даже яростный ненавистник балета Ален собирается стать зрителем второго дня балетного конкурса под открытым небом, который наверняка соберет рекордное число посетителей. Еще бы! Таинственное убийство в первый день открытия, а плюс ко всему – суббота, первый выходной.

– Итак, все просто замечательно, – констатировал Паскаль, восторженно взмахнув руками. – Балет – величайшее из искусств, вдохновляющее и дарящее нам невиданные силы. Вперед, друзья! Нам стоит как следует заправиться перед вечерним свиданием с искусством Терпсихоры.

Когда-то в далеком детстве, которое лично для меня осталось в памяти, как бесконечное жаркое лето в деревне у любимой бабули Варвары, мне часто приходилось слышать от взрослых сравнение жизни то с зеброй, то с матросской тельняшкой: черную полосу обязательно сменяет белая, после череды неприятностей непременно следуют радостные события.

«Все в жизни поделено ровненько, – улыбалась баба Варя, мотая бесконечные клубки разноцветной шерсти. – Ночь сменяется днем, день – ночью, холодной зиме приходит на смену теплая весна. И плохое обязательно тает, исчезает, уступив дорожку доброму и светлому. Только надо быть сильным, нюни не пускать, стойко стоять – как оловянный солдатик!»

Признаться, до нашей поездки на фестиваль в Монтре у меня был очень непростой период, который смело можно окрестить «черной полоской» на тельняшке моей жизни: неприятности на работе, бесконечные разборки с сестрой…

Плюс ко всему синеглазая красавица Соня словно бы проверяла меня на прочность, то озадачивая вопросом по телефону «В чем смысл жизни?», то изводя напоминаниями о том, как в дни нашей юности беспечной я сам предложил ей, влюбленной в меня по уши, немного «пожить на свободе», не спеша соединиться узами Гименея. С тех самых пор мы с ней и живем каждый сам по себе; моя подруга периодически влюбляется в совершенно посторонних мужчин, а в итоге мне, слабому смертному, пожиная плоды собственных грехов, порой хочется выть на луну.

Но все проходит, прошла и эта черная полоса. Однажды апрельским утром я проснулся и, любуясь первыми весенними лучами солнца, дал себе зарок: несмотря ни на что – улыбаюсь, ни на кого не злюсь, не матерюсь, а как только захочется выразить свои чувства пятиэтажным ненормативом, начну вместо этого распевать мантры. Я даже выучил одну, самую короткую.

Вот тогда мне и позвонила Соня. Неожиданно попросив у меня прощения за свое несносное поведение, она предложила сопровождать ее на фестиваль в Монтре. Разумеется, я немедленно согласился. С тех пор в моей жизни началась самая жирная и прекрасная белая полоса.

Устраиваясь вечером семнадцатого апреля в компании Сони на террасе ресторана неподалеку от гигантского помоста, где вскоре должен был открыться второй день балетного конкурса, я мысленно отметил: шел четвертый день моего счастливого бытия.

– Мой дорогой Ален, в настоящий момент перед тобой сидит не просто Соня Дижон, но самая счастливая женщина и художница современности!

Это была первая реплика Сони, едва мы устроились за столиком и сделали заказ. В каком-то смысле ее слова продублировали и мое состояние.

– Аналогично, – я послал подруге воздушный поцелуй. – У меня давно не было такого состояния, которое я бы назвал «перманентное блаженство». А если к этому добавить, что сейчас мы с тобой отведаем замечательные швейцарские колбаски под забавным названием кнакерли…

– Не своди все чисто к животным удовольствиям, – погрозила мне Соня пальчиком. – Ты прекрасно понял, что я хотела сказать: я чертовски довольна, что открытие моей выставки, в которую я вложила столько сил и души, прошло просто замечательно. Сама директриса Шильона сообщила мне, что посещаемость моей выставки в несколько раз превысила посещение остальных, несмотря на то, что они размещались в светлых и просторных залах с прекрасной обстановкой рыцарских времен.

Тут Соня, не удержавшись, даже пару раз хлопнула в ладоши, аплодируя себе самой, гениальной и неповторимой.

– Я – победитель! Хотя, как гласят правила фестиваля, в нем официальных победителей нет, побеждает искусство, и потому лучшая награда участникам – признание зрителей. Так вот, милый: меня признали, чем я и горжусь!

К окончанию ее реплики принесли наш заказ, и мы знатно отобедали, причем отдельно хочу отметить, что Соня, хоть и упрекала меня за сведение смысла жизни к утробным радостям, получила от швейцарской кулинарии не меньшее удовольствие, чем от успеха своей выставки. На десерт мы заказали пирожные и добрый славный коктейль «Монако», бесплатным приложением к которому стала журналистка Рита, неожиданно нарисовавшаяся перед нами и без приглашения бухнувшаяся на свободный стул возле нашего столика.

– Добрый вечер, мои уважаемые. Прошу позволить мне нарушить ваше симпатичное уединение по вполне уважительной причине: только что в очередной раз вдрызг разругалась по телефону со своим супругом… Что вы заказали – «Монако»? Пожалуй, и мне того же!

И наша гостья с нарочитым вызовом щелкнула официанту пальчиками.

Признаться, я был слегка удивлен и неожиданным появлением своей сегодняшней знакомой, и ее, скажем так, непосредственностью. Однако моя красавица Соня была сыта и настолько довольна собой и миром, что неожиданное появление новой особы ее только позабавило.

– Привет-привет! Вы были сегодня на моей выставке, и вас сурово допросил мой Ален по поводу смерти несчастного Савелия, ведь так?

Рита перевела дух и попыталась улыбнуться.

– Ну, я бы не сказала, что допрос был суровый, к тому же, полагаю, в конце концов ваш Ален признал меня невиновной…

Она решительно взмахнула рукой.

– Предлагаю оставить криминальную тему! Гораздо интереснее сейчас обсудить предстоящий праздник балета, – тут она с таинственным видом усмехнулась. – Я сама слышала, как генеральный директор «Богемы» Жак Мюре буквально несколько минут назад именно так назвал второй день фестиваля: праздник балета. И главным его героем, по всей видимости, будет лучший воспитанник парижской школы балета – Алекс Мону.