Роберт Уилсон - Расплата

– Что?

– Как ни прискорбно, такое случается, когда проваливаются переговоры. Но мы не бессердечные мерзавцы, поэтому решили дать тебе возможность сказать последние слова родителям… Или кому угодно. Теперь, когда ты знаешь, что родители столь несговорчивы, может, тебе и не захочется ничего им говорить.

– Я ведь сделала все, о чем вы просили! Ответила на все вопросы. Могу ответить еще. Я… я…

– Алишия, не пойми неправильно, дело не в тебе. Во всем виноваты твои родители. Ничего не поделаешь. Прости, что приходится прибегать к крайним мерам. Нам… то есть мне казалось, что терапия приносит плоды.

– Не понимаю, – прошептала Алишия.

Ее охватил озноб. Пульс выбивал бешеную барабанную дробь. Во рту пересохло, растрескавшиеся губы болели, глаза тщетно метались в поисках смысла, выхода или хотя бы лучика света под черной бархатной пеленой маски.

– Чего тут понимать? Ты, разумеется, огорчена, но я говорю как есть. Переговоры провалились. Твои родители отказались выполнять наши требования. Все кончено.

– Но прошло всего…

– Шестьдесят часов. Мы рассчитывали решить вопрос за двое суток. Чем дольше мы тебя держим, тем опаснее для нас. Здесь, в Лондоне, и у стен есть глаза и уши.

– Вы же сказали, чтобы они не ходили в полицию. Не верю, что они ослушались.

– Ходить-то они не ходили, но мы все равно вынуждены были быть настороже. Замести кое-какие следы. Пришлось убить Джима.

– Вы убили Джима? За что? Вы же сказали, он непричастен!

– Я соврал. Еще как причастен. Он тебя сдал. Подсыпал кое-что в бокал и доставил тебя нам. Ему хорошо заплатили, но у некоторых людей слишком длинные языки, сама знаешь. В этом городе каждый хочет привлечь к себе внимание, получить свою минуту славы.

– Если вы замели следы, – Алишия судорожно хваталась за последнюю соломинку, – то о чем вам беспокоиться? Я вас не видела, даже вашего настоящего голоса не слышала и ничего о вас не знаю.

– Полиция нашла Джима. Мы обставили все в лучшем виде – таблетки, алкоголь, самоудушение, но…

– Хватит, не хочу знать! Зачем вы мне это рассказываете, если собираетесь убить?

– Следователей так просто не обманешь. Они заметят подвох. Даже ты заметила бы.

– На расследование уйдет время. Вы еще можете договориться с родителями…

– А толку? С ними работает профессиональный переговорщик, он указывает твоей матери, что и как говорить. Если бы не он, все было бы куда проще.

– Я могу с ними поговорить, переубедить.

– Поздно. Раз полиция обнаружила тело Джима, нам нельзя терять ни минуты. Нужно сматывать удочки. Решение принято единогласно. Мы добыли кое-что из твоей одежды – вещи, которые для тебя много значат. Оденься, приведи себя в порядок и выступи с прощальной речью. На все десять минут. Если будешь мешкать и тянуть время – пристрелим как бродячую собаку. Ребята церемониться с тобой не станут. Они злятся, потому что лишились причитающихся им денег.

Мужчины поставили ее на ноги. Один из них вышел из комнаты, и до Алишии донеслось шуршание полиэтилена. Второй снял с нее наручники.

– К этому платью нужен другой бюстгальтер, – скомандовал голос. – Раздевайся догола.

Алишия сняла всю одежду, пытаясь кое-как прикрыть наготу. Ей сунули в руку трусики, на плечо накинули бюстгальтер. Девушка быстро надела их.

Кто-то присел перед ней на корточки.

– Подними левую ногу, – велел голос. – Опускай. Подними правую. Опускай.

Платье натянули до бедер, потом до талии. Алишия догадалась, что это ее черное платье-«русалка». Обтягивающее, с юбкой из тафты. В нем она встречала свой двадцать первый день рождения.

Алишия попыталась подобрать какие-то слова, но страх сковал ее.

Она почувствовала, как застегивается молния. Плечи оставались открытыми, чтобы можно было носить украшения. Раздался щелчок, словно открывали коробку. Мужская рука снова схватила ее волосы и подняла их вверх. Что-то холодное обвилось вокруг ее шеи, и Алишия вздрогнула. Наконец мужчина справился с застежкой украшения и отпустил волосы. В руку девушке сунули расческу.

– Причешись, – сказал голос, – но маску не снимай.

Расческа то и дело цеплялась за немытые, спутанные волосы, каждое движение отдавалось болью. Из глаз потекли слезы.

– Несите туфли. Живее! У нас семь минут, чтобы убраться отсюда.

На ноги Алишии натянули черные туфли на высокой шпильке. Она почувствовала запах спирта. Кто-то начал протирать ее щеки влажной ватой.

– Обойдешься без макияжа. Ты должна выглядеть естественно. Пусть видят, чего стоила их непоколебимость. Готова? Закрой глаза и сними маску.

Напоследок вата прошлась вокруг ее глаз. Эта последняя в жизни косметическая процедура показалась даже приятной. Она открыла глаза, но от резкого света тут же снова зажмурилась.

– Открой глаза. Камера уже работает. Говори. Мотор!

Вся жизнь пронеслась перед ней. Двадцать пять лет, съежившиеся до размеров горошины, – словно смотришь в бинокль с обратной стороны. Как вычленить самое главное? Она не была готова к этому. Никакие уроки красноречия, полученные в школе Саида, не помогут справиться с этой колоссальной задачей. Кем она была? Знаменитостей часто спрашивают, чем те обязаны родителям, и они отвечают: «Всем». А если это «все» включает и твою смерть?

Алишия посмотрела в зеркало. Сейчас, когда ее жизнь висела на волоске, она чувствовала себя, как никогда, красивой. А стоящие рядом мужчины казались невероятно уродливыми в мешковатых кожаных куртках, застегнутых до самого носа. На головах маски с прорезями для глаз. Тот, что справа, держал руку на пистолете с глушителем. Алишия задрожала, ощутив, как сокращаются под платьем мышцы живота. Лишь теперь она увидела, что у нее на шее бриллиантовое колье – подарок отца на двадцать первый день рождения. Она несколько раз сглотнула, прогоняя подступивший к горлу комок.

– Давай, Алишия, – торопил голос. – Через две минуты мне надо выносить оборудование.

– Я прошу прощения за все, что сделала и чего не сделала. Не вините себя. Вы дали мне прекрасное воспитание, прекрасные гены, прекрасные советы. Вы заботились обо мне, а я все испортила. Мама, прости, что была жестока с тобой. Ты этого не заслуживала. Сейчас я люблю тебя как никогда сильно. Папа, прости, что бросила тебя. Ты открыл для меня новые горизонты. Был щедрым, но требовательным. Любил меня, но не баловал. Хотелось бы мне воздать сторицей за все, что ты для меня сделал. Но я ухожу. Знайте, что я больше не самовлюбленная, эгоистичная, безразличная и невежественная девушка. Я смиренно каюсь и жалею, что не смогу увидеть вас хотя бы еще раз.

Рот наполнился слюной, и последние слова дались ей с трудом. Слезы ручьем потекли по щекам.

– Браво! – воскликнул голос. – На удивление сдержанная речь, должен сказать. Теперь пора заканчивать.