Нацуо Кирино - Реальный мир

Моя мать была круглая дура. Когда же я это заметил? Наверное, на следующий год после окончания начальной школы, когда она ежедневно читала мне нравоучения.

«В этом мире самые выдающиеся люди, – говорила она, – те, кто не только умен, но и прилагает усилия». Попробуем вставить в эту формулу другие слова. Получается очень интересно. Этот человек не только внешне красив, но и прилагает усилия. Он не только элегантен, но и прилагает усилия. Он не только атлетичен, но и прилагает усилия. Он не только богат, но и прилагает усилия. Он не только удачлив, но и прилагает усилия! Другими словами, если нет положительной предпосылки, то человек не может считаться выдающимся.

Но возникает вопрос: была ли сама мать выдающимся человеком? Уже в пятом классе у меня появились сомнения в том, что она обладает какой-либо положительной предпосылкой. Она не особенно умна, внешне некрасива, в ней нет никакой элегантности, атлетичность равна нулю. При этом она не прилагает никаких усилий. Я поражался: почему же она тогда все это в меня вталкивает?!

И наконец-то понял.

Моя мать считала себя чрезвычайно выдающимся человеком. Ум, внешность, происхождение – все супер, жена врача, способный сын, и при этом она ежедневно прилагала усилия.

Ребенком я поражался: какая у меня мать!

Просто невероятно.

«Рё, ты, к счастью, способный мальчик, но ты должен прилагать усилия. Иначе не добьешься успеха».

Этот напев я слышал сотни раз. Но однажды меня осенило, что, оказывается, я не такой уж способный. Это произошло вскоре после того, как я стал учеником престижной частной школы К, которая славится тем, что в нее чрезвычайно трудно поступить. По результатам первых же школьных экзаменов из двухсот пятидесяти учеников я не попал даже в число двухсот лучших. Странно, подумал я. Но то же случилось и на следующих экзаменах, и еще через полгода. Все пять с половиной лет учебы в этой школе повторялось одно и то же.

Мать запаниковала. Я – тоже, но она раньше меня. И знаете почему? Потому что разрушилась теория, которую она так долго вбивала в мою голову. Коль скоро все мои усилия не принесли ожидаемых плодов, значит, первоначальная предпосылка оказалась ошибочной. Значит, я не был настолько способным, как предполагали мать и я сам. Если бы она достаточно сознавала свою собственную глупость, то могла бы заметить и раньше, что я не семи пядей во лбу.

Тогда мать принялась упрекать меня в тупости. Однажды она пристально уставилась на мое лицо, ее глаза сквозь стекла очков изучающе смотрели на меня, как на незнакомого ребенка. Затем она спросила: «Рё, а ты нравишься девочкам?»

Нравлюсь ли я? С тех пор как я поступил в школу, где учатся одни мальчики, я не разговаривал ни с одной девочкой и не получал от них ни писем, ни телефонных звонков. Я сын своих родителей, этого провинциала и простушки. Не она ли сама изолировала меня от девочек и теперь спрашивает: нравлюсь ли я им? Ее вопрос означал не что иное, как признание провала ее программы моего образования. «И голова не варит, и лицом не вышел – так, наверное, ему и не светит особо счастливое будущее», – пришла к выводу мать.

Ну и дура. Ты бы лучше взглянула на себя и подумала о своем собственном будущем!

Все эти мысли окончательно разозлили меня и прогнали остатки сонливости. Слева от дороги показался мини-маркет. Мини-маркеты – это мои станции, без них я бы не выжил. Я припарковал велосипед и вошел внутрь.

После пылающего ада снаружи приятный холодный воздух как будто возродил меня вновь. Магазин был новый и просторный. За кассой сидела женщина средних лет с козырьком от солнца на голове и в рабочем халате, который явно не подходил ей. С недовольным видом она наблюдала за молодыми людьми, которые стоя читали журналы и комиксы. Пожилой мужчина, видимо хозяин, энергично расставлял товары в секции фасованных завтраков. Мне показалось, что оба они еще не привыкли управлять магазином, ибо опытная хозяйка никогда не стала бы сердиться на покупателей, бесплатно читающих журналы.

Вход в мини-маркет – самое прохладное место, кондиционер работает здесь на полную мощность, ставя заслон из холодного сухого воздуха, препятствующий проникновению уличной жары. Я остановился на некоторое время у входа, остужая свое перегретое тело. Холодный воздух превратил капельки пота на коже в мелкие кристаллы, и у меня возникло ощущение, что весь я покрылся тонким слоем сверкающей белой соли. Облаченный в солевой панцирь, я почувствовал свое превосходство над другими людьми. Я ведь убил свою мать и сейчас в бегах! Ничтожный процент человечества способен на такое. Поэтому мне все дозволено.

Я достал двухлитровую бутылку воды из холодильника, заплатил за нее в кассе и тут же с нетерпением начал из нее пить. В горле настолько пересохло, что я никак не мог остановиться и, только выпив больше половины, закрыл пробку. Затем я обратился к кассирше, которая, зажав рукой нос, с тревогой смотрела на меня:

– Простите, я могу воспользоваться туалетом?

Женщина повернулась к пожилому мужчине, который, бросив свое занятие, подбежал к нам:

– Извините, но у нас нет туалета.

– А это что? – я указал на дверь рядом с холодильником. Я знал, что в большинстве мини-маркетов туалет находится именно в этом месте.

– Это кладовая, – зажав рукой нос, сказал мужчина. В двух из трех мест мне отказывали воспользоваться туалетом, поэтому я не особенно расстроился. Еще раньше я получил отказ подряд в пяти магазинах, так что процент, похоже, снижается, подумал я.

Между тем пожилой мужчина вновь заговорил:

– Извините, пожалуйста. Не могли бы вы пить воду снаружи, так как вы доставляете беспокойство другим покупателям. И туалетом воспользуйтесь в другом месте. Прошу прощения.

Я доставляю беспокойство другим? Что он имеет в виду? Мой солевой панцирь? Я понюхал свою футболку. Действительно, от нее шел кислый неприятный запах. Прошло уже целых два дня, как я ушел из дома. Неужели это из-за того, что я ни разу ее не стирал и не принимал ванну? Я, правда, плавал в бассейне, но, наверное, этого было недостаточно. Пылающее солнце превратило меня в пропахшего потом парня, которого стали избегать люди. Но если бы я остался дома, то и не пропах бы, и эта мысль странным образом поразила меня. В парке я мыл руки и лицо, но не мог там же постирать футболку и джинсы…

Я почесал голову:

– Мне лучше убираться?

– Нет, мы просто хотели бы, чтобы вы здесь не пили и не пользовались туалетом.

Значит, он хочет от меня избавиться?! Я проигнорировал этого типа и с бутылкой в руках проследовал к стенду книг и журналов. Увидев меня, толстый парень, читавший эротический журнал, с неприятной миной на лице положил его обратно на полку. Две девчонки, по виду – старшие школьницы, с откровенно недовольными лицами попятились от меня. Я спокойно взял с полки журнал «Джамп» и стал его читать. Увидев, что толстяк вышел из магазина, я взял брошенный им журнал и стал перелистывать страницы. На них были изображены красивые девушки с широко раздвинутыми ногами. Я хотел бы купить этот журнал, но было жаль денег, и поэтому стал пристально смотреть на картинки, стараясь запечатлеть их в своей памяти. «Он воняет», – послышался из соседнего прохода шепот тех же девочек. Мне хотелось крикнуть: «Эй вы, я из школы К.!» Ну и идиот же я… Я никогда не слышал, чтобы одаренные ученики в моей школе хвастались. Они были достаточно разумны, чтобы не делать этого.