Марина Серова - Коварная приманка

— Иннокентий Михайлович, у вас есть фотографии бывшей жены и Оксаны?

— Безусловно, но Оксане на снимке всего пять лет. После этого мы перестали поддерживать отношения, и других просто нет.

— Плохо, но что поделаешь. Пожалуй, все детали мы обговорили. Выезд завтра в шесть утра, будем собираться. Спецтехнику беру на себя. — Я поднялась, считая разговор оконченным.

— Таня, вы не хотите заглянуть на дорожку… — Наталья Сергеевна сделала многозначительную паузу.

Ее желания совпали с моими. И касалось это не только разговора наедине, без мужа. Он состоялся в громадной ванной комнате, куда меня любезно проводила жена профессора после туалета.

— Танюша, я понимаю ваше щекотливое положение. Четыре дня в дороге и опасной работе. Обратиться к мужчине-детективу Инна не мог, это я поняла после нашего сегодняшнего разговора. Любого мужика они примут за милиционера или чекиста, тогда Оксане конец. Ваше появление рядом с мужем как-то легче обосновывать. Никто из бандитов не поверит, что эта внешне такая хрупкая и нежная девушка — частный детектив. Так что, если вам потребуется… — она сделала паузу, подчеркивая тем самым значимость своего шага, — для дела, конечно, сыграть роль любовников, супругов, в конце концов, будьте уверены, я пойму и это никак не отразится на наших отношениях с Инной. Ему, кстати, сейчас я втолкую то же самое. Берегите его…

Чего-чего, а такого от профессорши, честное слово, трудно было ожидать. Я не стала ханжески врать, что не собиралась делать подобных шагов. И, будучи далеко не сентиментальной, просто чмокнула ее в щеку и прошептала:

— Спасибо, Наташа, учту…

Когда мы вышли из ванной, на глазах у обеих блестели слезы. Профессор удивленно посмотрел на нас, но ничего не сказал.

В дорогу я собиралась, как всегда, в спешке. Хорошо, что на такие случаи у меня существует «тревожный чемоданчик», где собрано почти все необходимое для десятидневного путешествия: одежда, лекарства, патроны, спецтехника — «жучки», видеокамеры, направленный микрофон, фотоаппарат. Несомненным плюсом является и постоянная боевая готовность моей бежевой «девятки», профилактику которой с завидным постоянством (не то что себе) я делаю ежемесячно на лучшей станции техобслуживания Тарасова. Впрочем, за доллары ее могут облизать везде, но я предпочитаю одного автослесаря, одного парикмахера, одного врача и так далее. Думаю, вы со мной согласитесь. А как поведет себя в дороге чужой «Москвич», тем более долгое время простоявший в гараже без дела?..

Прощание было недолгим. Когда я ровно в 6.00 подъехала к дому профессора, Наташа помахала мне с балкона, приглашая подняться.

— Посидим на дорожку, — объяснила она, — иначе пути не будет.

Мы опять присели в гостиной. Несколько секунд помолчали. Потом поднялись. Вадим прижался к отцу. Не стесняясь меня, Полежаев поцеловал жену. Наталья перекрестила нас обоих.

— Приезжайте скорее. Втроем.

Во дворе, кладя в багажник и на заднее сиденье чемоданчик, кейс и сумку с провизией (интересно, когда это Наталья успела все приготовить в дорогу: создавалось впечатление, что она не спала всю ночь), мы как-то одновременно посмотрели наверх: Наталья с сыном стояли на балконе, прижавшись друг к другу.

Мы заехали домой к неизвестной мне Кате, поменяли машины: в гараж поставили мою «девятку» и пересели на неприметный серый «Москвич», сотни собратьев которого поминутно встречаются на любой дороге.

По Тарасову машину вела я, договорившись с Полежаевым, что станем садиться за руль попеременно, через каждый час-полтора. Тогда скорость движения будет высокой и мы не успеем устать как следует.

Переехали через Волгу. Навигация официально не началась, ибо река еще не везде освободилась ото льда. После Покровска за окнами машины замелькали однообразные пейзажи левобережного Заволжья. Договорились с профессором рассказывать по дороге друг другу о своей жизни: меня интересовали мельчайшие детали, которые могли пролить свет на мотивы двух преступлений.

Из рассказа ученого стало ясно следующее: лет двадцать назад уже женатый Полежаев встретил семнадцатилетнюю красавицу Ирину. Она тогда еще училась в выпускном классе школы, а молодой м. н.с. одной из кафедр политеха был послан в эту самую школу во главе нескольких студентов для проведения бесед по профессиональной ориентации старшеклассников. Профориентация оказалась успешной, во всяком случае, для Ирины: она проявила живейшую заинтересованность к возможности учиться в политехе, запомнила кафедру, за которой числилась лаборатория Полежаева. Побывала там на днях открытых дверей. Летом, правда, провалилась на вступительных экзаменах, получив двойку по математике. Но это Ирину не смутило.

Вместе с родителями она обратилась к Полежаеву с просьбой в течение года заняться с нею репетиторством. Гонорар, который предлагали родители, раза в три превышал тогдашний годовой доход будущего светилы науки. Можно понять молодого ученого, с радостью согласившегося помочь вчерашней, не слишком усердной школьнице.

Девочка, однако, усердствовала в другом направлении. Репетиторство, проходившее у нее дома в отсутствие родителей, вскоре неизбежно закончилось практическими занятиями по изучению женской и мужской анатомии в ее постели. Видимо, результаты этих анатомических занятий настолько удовлетворили обоих, что Полежаев развелся с первой женой, благо детей у них еще не было, и узаконил свои отношения с Ириной.

Через год родилась Оксана. Это событие благотворно сказалось на браке. Полежаев, как говорится, пылинки сдувал со своей юной супруги. Жили они счастливо, если бы не одно обстоятельство. Да, да, вы правы, деньги! С милым, говорят, рай и в шалаше. Но шалаш желательно иметь хотя бы двухкомнатный, и лучше — подальше от родителей.

Семейное счастье стало потихоньку давать трещины. Заниматься мужу репетиторством Ирина категорически запрещала, памятуя, очевидно, о своем собственном пути в постель Полежаева. А тут еще кандидатская диссертация, которую должен был заканчивать супруг, поглощала все его рабочее и свободное время. Словом, когда Оксане исполнилось три года, они расстались, а Ирина посчитала более перспективным своего соседа — старшего лейтенанта ВВС, соблазнила его, заставила бросить жену с только что родившимся сыном, сама покинула Полежаева, забрав, естественно, Оксану. С новым мужем, Игорем Кудриным, они укатили в дальний, но привилегированный гарнизон в Группе советских войск в Германии.

Для Полежаева развод стал сильнейшим ударом. Из профессионального, да и чисто женского любопытства я внимательно рассматривала фотографии Ирины двадцатилетней давности, которые по моей просьбе доктор захватил с собой. Ему, смею вас заверить, можно было посочувствовать.