Марина Серова - Кирпич на голову

— Не раньше двух. Постараюсь успеть завершить свои дела. В любом случае жди моего звонка.

— Хорошо.

Роман встал, поцеловал мне руку.

— Спасибо за чудесный завтрак.

Я пропустила иронию мимо ушей.

— Кстати, ты, случайно, не знаешь, где может скрываться Виолетта?

— Случайно знаю. У своей сестры Кристины.

— Значит, ты был там, когда пытался оформить документы на развод моему отцу?

— Да. Правда, Кристина не пустила меня на порог, заявив, что сестры у нее нет. Но мне показалось, что она соврала. Я собирался заехать к ней еще раз, но закрутился с другими клиентами, а потом с Гольдбергом случился сердечный приступ.

— Понятно. Ну теперь я хочу ее навестить.

Рома написал адрес на листочке, но отдавать его не спешил.

— Она в отчаянии и может быть опасна…

— А я в ярости и опасна наверняка.

Ловко выхватив у него клочок бумаги, я узнала, что сестра Виолетты жила недалеко от больницы, где лежит Александр Самуилович. Хм!.. Очередной камешек в огород бывшей мадам Гольдберг. Зайду, когда отправлюсь на стоянку за машиной.

Проводив Романа, я вспомнила, что не передала ему просьбу моего «папы» зайти и подготовить бумаги для оплаты моих услуг. С другой стороны, как бы я объснила свою меркантильность? Брать деньги с отца за помощь — бессердечно и неприлично. К тому же я чувствовала себя отчасти виноватой за нынешнее положение моего клиента: поторопилась закрыть дело, некачественно потрудилась в прошлый раз, не проработала всех возможных линий. В результате под угрозой оказался не только Гольдберг, но и я сама…

Для визитов еще слишком рано. Чем бы заняться? Некоторое время я занималась уборкой, затем понаблюдала за двором, нет ли каких-нибудь там подозрительных личностей с винтовками, взрывпакетами и бутылками с подсолнечным маслом? Но долго перед окном я не выдержала, заскучала, полезла в сумку за сигаретами и, естественно, наткнулась на мешочек с костями.

— Если опять будете пророчить несчастья — выкину! — пригрозила я.

Кинула, и они мне мстительно ответили: 28+12+20. «Тебя подстерегает серьезная опасность!»

— Ах так! — рассердилась я. — Надоело! Вместо того чтобы поддержать и взбодрить, вы меня расстраиваете и угнетаете. Не хочу больше вас видеть!

В сердцах отшвырнула от себя мешочек, который проскользнул по столу и упал на пол. Посидела с минуту насупившись и устыдилась — кости не виноваты в моих несчастьях, нечего вымещать на них плохое настроение. Кряхтя, полезла под стол. Кости высыпались и раскатились в труднодоступные места. Собирая их, я непроизвольно отметила комбинацию цифр: 29+18+3.

«Тебе удастся удержать удачу, и ты будешь более осторожна и внимательна к тем опасностям и интригам, которые тебе угрожают», — заискивающе сообщили мои прорицатели, как бы извиняясь: «Не бросай нас больше! Мы хорошие».

— Ну, сразу бы так! — подобрела я. — Нам никуда не деться друг от друга, так что давайте жить дружно.

Часовая стрелка медленно приближалась к десяти. Пора обрадовать родственничков сообщением о своей помолвке и напроситься на чай. Чтобы обзвонить всех, мне потребовалось почти полтора часа. В результате я составила следующий распорядок дня: до четырнадцати ноль-ноль — разобраться с Виолеттой; в полтретьего — меня и моего «жениха» ждут сын Гольдберга Петя с женой и детьми; в четыре — Анна с мужем и матерью, первой женой Александра Самуиловича; в шесть — внебрачный сын Лев. С последним я проболтала кучу времени: он явно мне симпатизировал, но выбор мой, то есть Романа, категорически не одобрял и пытался отговорить от опрометчивого шага, то есть замужества. Убедительных аргументов в поддержку своей точки зрения Лев не привел, но пообещал сочинить до нашего появления.

К выходу из дома я подготовилась особенно тщательно. Возможно, еще до обеда мне придется лицом к лицу столкнуться с убийцей, а после обеда — изображать счастливую невесту перед строем проницательных потенциальных преступников…

В конце концов я остановилась на замшевом прямом платье нежно-салатового цвета, короткой курточке из крэга и туфлях на низком широком каблуке. На руку надела бронзовый браслетик, отлично зарекомендовавший себя во вчерашней драке, в сумку кинула пистолет.

Перед входной дверью замерла и долго разглядывала лестничную клетку в глазок, но ничего подозрительного не обнаружила. Откуда-то снизу раздавались кошачьи вопли, на противоположной стене бросилось в глаза кем-то написанное неприличное слово. В общем, все как обычно.

Я перекрестилась и вышла из квартиры, точнее, вылетела, пригнувшись, и тотчас отскочила к стене. Ничего не произошло. Выпрямилась и осмотрелась. Ало горела кнопка лифта — заработал! Чудесно! Топать по лестнице, где каждую ступеньку могли облить, поджечь или взорвать, желания не было. Я вызвала лифт и, пока он поднимался, попыталась стереть платком и пилкой похабную надпись на беленой стенке.

Любовь к чистоте и порядку в очередной раз спасла меня. Когда открылись створки лифта, я не сразу заскочила в него и поэтому избежала пренеприятнейшего столкновения: на лестничную площадку вывалился разъяренный клубок из десятка кошек и парочки огромных псов. И хотя я успела отпрянуть, несколько когтистых лап впились в мои ноги, оказавшиеся на пути животных, царапали их и рвали колготки. Похоже, им было уже все равно, с кем воевать, а может, они были рады переключиться на одного общего врага, к тому же относящегося к ненавистному роду людскому.

Следующие десять минут протекли, как в кошмарном сне: я отбивалась от кошек и собак руками и ногами, раскидывала, нокаутировала, проявляя чудеса изворотливости и быстроты реакции… Дралась не на жизнь, а на смерть, сама превратилась в дикую кошку, забыла о хороших манерах и любви к братьям нашим меньшим. И отстояла свою неприкосновенность. Часть нападавших, повизгивая и поскуливая, расползлась по углам, оставшаяся свора, не прекращая грызться между собой, скатилась вниз по лестнице.

Плюя на все дурные приметы, я вернулась домой и прямиком направилась в ванную. Сильнее всего пострадали руки и ноги, а также куртка. На лице плюс к ссадине на лбу от осколка кирпича добавилась неглубокая царапина на щеке. Я вспомнила, как рядом с моей шеей клацнули острые желтые зубы какой-то зверюги, и содрогнулась: еще чуть-чуть, и мои неприятели праздновали бы победу…

Громко и грязно ругаясь, я промыла раны перекисью водорода, а затем прижгла йодом. «Ох уж попадись мне в руки те, кто придумал такое изощренное покушение! Уничтожу!»

Исполосованные ноги скрыли черные плотные колготки, царапину на скуле — слой макияжа и темные очки, изодранную куртку заменил короткий замшевый плащ. Уже в коридоре меня нагнал телефонный звонок.